И только московское телевидение, прервав, конечно, прямую передачу из Дворца съездов, пыталось успокоить население: "Ува-жаемые товарищи!
— говорил Кириллов, самый популярный дик-тор программы "Время". — Правительство призывает вас сохра-нять спокойствие. Товарищ Горячев доставлен
в больницу, врачи принимают все меры...".
Но как раз в эти минуты врачи ничего не предпринимали, а ждали своего американского коллегу. Министерский вертолет маршала Вязова взял
доктора Доввея прямо с крыши американского посольства, полторы минуты занял полет от здания посольства до Кремлевской больницы, и все это время
Лариса держала оборону, не подпуская врачей к мужу, хотя он лежал на операционном столе без сознания. Наконец, Бахтин просто отшвырнул ее
("грубо, как бык", говорила потом Лариса), подошел к Горячеву и начал операцию, и в этот момент в операционную вбежал американский врач Майкл
Доввей. "У меня не было выхода, Михаил Сергеевич, — объяснял потом Бахтин Горячеву. — Вы могли умереть от пневмонии. Поэтому просить прощенья у
вашей жены я могу только за то, что не оттолкнул ее раньше. Мы бы не имели сейчас такого абсцесса!..."
— "Батурин, не корчите из себя героя! Мы тоже члены партии, но мы не давали вам полномочий стрелять в товарища Горячева, — произнес Марат
Ясногоров, Председатель Партийного Трибунала. — А пронести оружие через шесть контрольных пунктов в Кремлевский Дворец одному человеку вообще
невозможно. Значит, кто-то дал вам этот пистолет уже в зале. Кто? Назовите сообщников!.."
Большой, в полтора квадратных метра, настенный японский телеэкран системы High definition создавал почти полную иллюзию присутствия в
палате Батурина и Партийного Трибунала. Батурин перевел взгляд своих светлых глаз с Ясногорова на других членов Трибунала и усмехнулся:
— "Несколько лет назад немецкий мальчишка один пролетел над всей страной от Балтики до Красной площади. Я тоже пронес пистолет сам, в
кармане..."
Как держится! Как спокойно держится, стервец! — подумал Горячев. Так можно держаться только в том случае, если знаешь, что у тебя за
спиной надежное прикрытие. Но кто же мог обещать убийце свое покровительство? Наверняка только тот, кто и сейчас обладает значительной властью.
Так неужели это Лигачев? Если бы Горячев был убит, именно Лигачев, давний конкурент Горячева в политбюро, стал бы Генеральным. Никто другой. Так
неужели он решился?...
— "Повторяю, у меня нет сообщников, и вообще тут нет заговора, — словно отвечая на мысли Горячева, продолжал Батурин. — А вот
единомышленники — вся наша партия. И поэтому я говорю: я стрелял по долгу коммуниста и от имени партии. Если разрешите, я объясню..."
"Разреши ему! Пусть объяснит!" — чуть не сказал Горячев в экран Председателю Трибунала Марату Ясногорову. Он не знал этого Ясногорова —
кто такой? откуда? — Партийные Трибуналы были введены только в этом году, когда выяснилось, что 18 миллионов служащих советской партийно-
бюрократической машины уже не только открыто саботируют перестройку, но и повсеместно наживаются на ней — берут гигантские взятки с
кооперативов, рэкетиров, сельских арендаторов. Причем суммы взяток — чаще всего, в американских долларах — затмевали рекорды взяточничества даже
брежневской семейки в эпоху ее правления.
Он не знал этого Ясногорова —
кто такой? откуда? — Партийные Трибуналы были введены только в этом году, когда выяснилось, что 18 миллионов служащих советской партийно-
бюрократической машины уже не только открыто саботируют перестройку, но и повсеместно наживаются на ней — берут гигантские взятки с
кооперативов, рэкетиров, сельских арендаторов. Причем суммы взяток — чаще всего, в американских долларах — затмевали рекорды взяточничества даже
брежневской семейки в эпоху ее правления. И тогда Горячев решился на чистку партии. Это была рискованная затея. В тридцатые годы Сталин проводил
такие чистки террором, и тогда партия отдавала ему своих вождей и героев — лишь бы выжить самой. Но, выжив, партия научилась заранее убирать тех
лидеров, у которых обнаруживались опасные для партократии замашки сталинизма. Так слетели и Маленков, и Жуков, и Хрущев, и Шепилов... Поэтому
Горячев повел чистку руками самой партии. Членов Трибунала подбирали из числа рядовых коммунистов, не занимающих административных постов, и они
бестрепетно гнали из партии как старых, так и новых бюрократов. Несколько десятков крупных, показательных процессов над "скрытыми врагами
перестройки" помогли Горячеву восстановить свой авторитет в глазах народа, мечтающего о "сильной руке". И доказать публике, что тотальная
нехватка продовольствия в стране вызвана врагами и саботажниками перестройки — партийными бюрократами. Таким образом, накануне самого
критического лета 199... года — лета, на которое все предвещали общенародный бунт, взрыв, революцию, — Горячев с помощью этих Трибуналов успел
притушить страсти, переадресовать всеобщее возмущение положением в экономике и получить у Истории еще одну отсрочку.
Но сейчас он боялся, что этот неизвестный ему Председатель Трибунала Ясногоров как-нибудь грубо собьет Батурина, не даст ему
высказаться...
Однако Ясногоров лишь покровительственно усмехнулся Батурину и произнес певуче:
— "Да уж пожалуйста! Объясните..."
Молодец, хорошо спросил, подумал Горячев. Он даже забыл на несколько мгновений, что эти двое объясняются по поводу его жизни, по поводу
той свинцовой пули, которая прошла в трех миллиметрах от его сердца. Он увлекся их словесной дуэлью, как игрой хороших актеров в телеспектакле.
Батурину 34 года, он второй секретарь Волжского горкома партии, кряжистый русак, именно таких курносых русаков с голубыми глазами отбирал
Горячев во время своих поездок по стране и продвигал их на ключевые партийные и хозяйственные посты. А вот кто такой Ясногоров — черт его знает,
скорее всего — никто, да и внешне он вовсе не из "горячев-ской гвардии", а тщедушный какой-то, лицо худое, глаза базедовые, на вид тридцать. Но
как красиво подсек Батурина, вежливо: "Да уж, пожалуйста! Объясните..."
Стоя напротив семи членов Партийного Трибунала, Батурин чуть нахмурился, переступил с ноги на ногу, но при этом в светлых глазах его
читались ясность и несмятенность мысли.
— "Что ж! Я скажу. Что такое наша партия сегодня? Какова ее роль в обществе?
— Только без лекций," — перебил Ясногоров. Да уж, действительно, усмехнулся про себя Горячев. Кто ты такой, мерзавец, чтобы лекции нам
читать? Я в твои годы был никем, провинциальной партийной "шестеркой", рядовым инструктором по сельскому хозяйству Ставропольского крайкома.