Увидев занесённую над собой ногу, он пригнулся, держась за скобу левой рукой, а правую поднял вверх. И оба застыли в неудобных, напряжённых позах. Трясогузка тупо смотрел на воронёное дуло револьвера и не двигался. Это и спасло его. Палец, нажимавший на спусковой крючок, распрямился. Дуло отклонилось в сторону.- Трофим! - воскликнул человек. - Ведьмы тебя сюда загнали? Что тут делаешь?- Я ж сказал: ночевать на трубе буду! - пробормотал Трясогузка, узнав Николая.Ответ был настолько нелепый, что Николай не выдержал и расхохотался.- Ой, уморишь! Врун ты несчастный! Замолчи, а то я упаду!Он раскачивался от смеха из стороны в сторону, и Трясогузка испугался.- Держись! А то и правда полетишь!Николай перестал раскачиваться, быстро поднялся по скобам к Трясогузке.- А по-честному - что ты делаешь тут?Трясогузка глазами указал на флаг, трепыхавшийся у громоотвода, и объявил:- Завтра праздник!Николай попридержал рукой полотнище и с удивлением прочитал: "Армия Трясогузки". Другие слова были написаны мелкими буквами, и он их разобрать не мог. Мелькнула мысль, что в городе действительно существует какая-то тайная организация.- Кто тебе приказал вывесить флаг? - строго спросил Николай.- Кто мне смеет приказывать? - с достоинством произнёс Трясогузка. - Я сам командир!- Трофим! Не ври! - прикрикнул на него Николай.- Я не Трофим, я - Трясогузка!Посвистывал холодный ветер. Сквозь тучи проглянула луна. Спал внизу погружённый во тьму город. А над ним, вцепившись в скобы, висели два человека и в упор смотрели друг на друга.Николай и верил и не верил беспризорнику. Вспомнив флажки, наивно оставленные на месте крушения, взрыв кухни, подстроенный явно неумелой рукой, он всё больше и больше убеждался в том, что этот паренёк и есть Трясогузка. Ему захотелось расцеловать беспризорника. Но вместо этого он протянул руку и сказал:- Давай лапу!Они пожали друг другу руки, как равные. Николай был растроган.- Будь хоть сто Колчаков! - воскликнул он. - Не победить им такой народ!- Хоть тысяча! - небрежно бросил Трясогузка.- Ну, а теперь снимай белый флаг! - приказал Николай.- Не буду! - заупрямился Трясогузка. - Он не белый, на нём написано "красный"! Не видно в темноте, а днём, если грамотный, - разберёшь!- Чудак-человек! А ты спустись на землю и снизу попробуй прочитать, что на твоём флаге написано! Сможешь?- А чего мне читать? Я и так знаю!- А другие не знают! Посмотрят утром - белый флаг, не наш, не советский!Трясогузка всё ещё колебался.- Давай, давай! - мягко настаивал Николай. - Время дорого! Мы другой повесим! Получше!Он сунул руку за спину и вытащил из-за ремня короткую палку с широкой полосой красной материи, обмотанной вокруг древка. Трясогузка больше не возражал.Когда они спустились на крышу кочегарки, Катя, дежурившая у трубы, удивилась: Николай полез один, а спустились двое.- Смотри, кого я на небе нашёл! - сказал Николай. - Знакомься - Трясогузка!Мальчишка покосился на девушку.- А мы знакомы! Хитрая вы! Ловко меня провели!.. Лунатиком обозвали!- А разве ты не лунатик? - улыбнулась Катя. - Нормальные люди ночью по трубам не лазают!- А он? - спросил Трясогузка, кивнув на Николая.Во дворе фабрики Катя и Николай засыпали мальчишку вопросами. Но Трясогузке не хотелось раскрывать свои секреты. С трудом удалось выведать у него, что другие ребята находятся где-то у пакгауза. Николай смутно догадывался, что беспризорники торчат там неспроста.- Не освобождать ли заложников задумали? - с тревогой спросил он.- Наше дело! - ответил Трясогузка.- Я пойду туда и за уши отдеру их! - пригрозил Николай, понимая, что в темноте ему никого не найти у пакгауза.Понимал это и Трясогузка.- Иди! - сказал он. - Без меня ничего не выйдет!- Хорошо! Мы пойдём вдвоём, но если ты...
- Это другое дело! - согласился Трясогузка.Николай отослал Катю в мастерскую и подтолкнул мальчишку:- Веди!
ГУДОК
30 апреля поздно вечером Платайс вместе с капитаном из охраны депо прошлись вдоль отремонтированного раньше срока бронепоезда. У каждого вагона Платайс задавал рабочим один и тот же вопрос:- Готово? Везде отвечали:- Готово!Часть рабочих уже освободилась и отошла от бронепоезда. Ремонтники сидели у стен, жевали чёрствые куски хлеба, оставшиеся у них со вчерашнего дня. Все очень устали - работали без отдыха почти двое суток.Бронепоезд заново не красили - не было краски. Зато тщательно вымыли. Струи кипятка из брандспойтов с шипением лизали лоснящуюся броню.В паровом котле уже поднималось давление. Дымила труба. Паровоз, как горячий конь, подрагивал могучим телом, готовый ринуться вперёд.Кондрат Васильевич был в паровозной будке. Он вытирал ветошью стены.Платайс остановился около паровоза и спросил у капитана:- Вы довольны?- Вполне! Надеюсь, что красные не попортят эту чудесную машину.- Я уверен в этом! - сказал Платайс и снова оглядел депо.Все были на своих местах.- Не томите людей, господин барон! - произнёс капитан. - Их ожидает водка.Платайс махнул рукой Кондрату Васильевичу, и могучий гудок заполнил депо.Под этот густой паровозный рёв началось что-то невероятное. Рабочие, сидевшие у стен, набросились на часовых, выставленных у окон и дверей. На колчаковцев, находившихся рядом с бронепоездом, ремонтники прыгали сверху, с вагонов, сбивали с ног и обезоруживали.Капитан прокричал какое-то ругательство и ухватился за кобуру. Платайс ребром ладони ударил его повыше локтя. Второй удар заставил капитана отлететь в сторону. Его подхватили рабочие, а Платайс побежал в хвост бронепоезда.Засуетились пулемётчики у ворот депо. Против них были направлены брандспойты. Обжигающие струи кипятка оттеснили солдат от тупорылых "максимов". У задних ворот пулемётчики сдались, не сделав ни одного выстрела, а у передних произошла заминка.Рабочий, поливавший колчаковцев кипятком, споткнулся и упал, сильно ударившись правой рукой о рельсу. Он быстро вскочил, хотел поднять брандспойт и не смог. Кипяток бесцельно лился на пропитанную мазутом землю. Окутанный паром рабочий беспомощно оглянулся, прижав к груди сломанную руку.Кондрат Васильевич закрепил ручку гудка, выскочил из будки и побежал к рабочему.Но колчаковцы уже опомнились. У пулемёта залёг солдат с тремя георгиевскими крестами. Рядом, у коробок с лентами, плюхнулся унтер-офицер."Не успеть!" - подумал Кондрат Васильевич.Он бежал и видел дуло, прицельную рамку, голову солдата, прильнувшего к пулемёту. Сейчас заговорит "максим" и...Унтер-офицер локтем ударил георгиевского кавалера, а тот оторвался от прицельной рамки и стал что-то поправлять в пулемёте. "Заело!" - мелькнула у Кондрата Васильевича радостная мысль. Он подхватил горячую кишку и хлестнул кипятком по колчаковцам.Подоспели рабочие с винтовками. Унтер-офицер и солдат с крестами подняли руки.Кондрат Васильевич вернулся в паровозную будку и освободил ручку гудка. Наступила звенящая тишина. Теперь гудок был не нужен. Он заглушил звуки короткой схватки, и наружная охрана не догадалась, что внутри депо произошёл переворот.Рабочий, из-за которого чуть не сорвалась тщательно продуманная операция, виновато потупясь, стоял у паровоза.- Ты бы левой! - укоризненно сказал ему Кондрат Васильевич.Рабочий показал левую руку. Она была ошпарена. На пальцах и ладони бугрились пузыри.Кондрат Васильевич охнул, словно ему самому стало нестерпимо больно.- Прости, друг! - произнёс он. - Потерпи полчасика! Отправим бронепоезд перевяжем.- Потерплю, - отозвался рабочий, а Кондрат Васильевич пошёл к пулемёту.