Один из них доложил:- Господин начальник! Есаул едет!- Вижу.К мастерской ехали верхом на лошадях три всадника. Впереди - есаул Благов. За пустырём, на улице, виднелись солдаты. Обыски в городе продолжались.Николай, наблюдавший из окна, встревожился. Он вытащил из кучи жестяных обрезков пару самодельных гранат, похожих на ржавые консервные банки, засунул их в карманы и тоже вышел на крыльцо.Когда есаул подъехал, Платайс вежливо сказал:- Прошу вас мастерскую не трогать. Этот человек, - он кивнул на Кондрата Васильевича, - мне нужен.- Кому? - насмешливо спросил есаул.- Мне! - твердо повторил Платайс. - Начальнику железнодорожного депо.- Плевал я на твою должность! Ты лучше скажи: где я тебя видел?- Рекомендую запомнить, - спокойно произнёс Платайс, - обращаясь ко мне, следует говорить "вы". Это во-первых. А во-вторых, немедленно уезжайте отсюда и молите бога, чтобы я не сообщил полковнику о приёме, который оказала мне ваша контрразведка утром.- Я з-запомню! - заикаясь от ярости, крикнул есаул.- Вот и превосходно!Платайс повернулся к есаулу спиной и сказал Кондрату Васильевичу:- Делай, как договорились: кого удастся, собери сегодня вечером, на остальных заготовь список с адресами. Я приду в восемь часов. И не вздумай обмануть! Тогда мне придётся обратиться за помощью к господину есаулу.Платайс сошёл с крыльца. Сопровождавшие его солдаты двинулись за ним.Благов долго и злобно смотрел ему вслед, потом перевёл взгляд на Кондрата Васильевича и Николая, которые продолжали стоять на крыльце, и вдруг взмахнул нагайкой. Конь понёсся прочь от мастерской. Пришпорили коней и солдаты из контрразведки...Ровно в восемь в мастерской жестянщика началось совещание. Открыл его Кондрат Васильевич, проводил Платайс, а охраняли три колчаковских солдата. Старший сказал, сворачивая длинную самокрутку:- Такого не расстреляют!Двое других поняли, к кому относятся эти слова.- Въедливый! - произнёс рябой солдат. - У меня ноги гудят - устал таскаться за ним по городу!- А как он есаула отбрил! - подхватил третий.- Благов ещё припомнит это! - отозвался старший.Пока солдаты толковали между собой у крыльца, подпольщики быстро обсудили главный вопрос - как помочь Платайсу выполнить задание, с которым он прибыл в город.Осталось уточнить некоторые детали. Внимательно оглядев собравшихся, Платайс спросил Крутова:- Кого пошлём в партизанский отряд с нашим планом?- Я пойду. Мне тут оставаться нельзя, - ворчливо произнёс Тимофей Егорович. - Подвела меня Трясогузка под самый монастырь!Все заулыбались.- Найдём мы твоего обидчика! - сказал Кондрат Васильевич.- Найти, конечно, надо, - согласился Платайс. - Но основное не это. Сейчас все силы нужно направить на бронепоезд. Мы должны действовать без осечки!Платайс встал, попрощался и пошёл к дверям. Здесь он остановился, и Кондрат Васильевич впервые увидел на его лице нерешительность.- У меня к вам, товарищ Крутов, личная просьба, - начал Платайс. - Много у вас в городе безродных ребятишек?- Хватает.- Полгода назад... - продолжал Платайс, но так и не закончил фразу, махнул рукой, будто отрубил что-то, и произнёс совсем другим тоном: - Нет! Не время... Простите.
ВЕРБОВКА
Было совсем темно. Улицы опустели. Невесело светились в окнах редкие огоньки. Посвистывал холодный ветер.За железнодорожным депо, в тупике между сложенными в штабеля шпалами, мелькнули две тени.- Здесь должен быть. Больше негде! - прошептал беспризорник в английском френче и заботливо предупредил своего дружка: - Не упади - проволока!- Не упаду!Беспризорники пробирались к выгребным ямам. В холодные ночи ямы служили для бездомных спальней. Днём туда выгребали горячий шлак из паровозных топок. Спёкшаяся гарь и пепел долго хранили тепло.
В самые трескучие морозы в ямах можно было отлично выспаться.Мальчишкам повезло: в первой же яме они нашли того, кого искали. В темноте слышалось спокойное посапывание. На рогоже, брошенной поверх шлака, кто-то спал. Рядом лежала гитара.- Он! - шепнул старший беспризорник.Младший бросил вниз горсть песку. Жалобно зазвенели струны. Парнишка проснулся, сел и испуганно уставился на непрошеных гостей.- Вылазь! - строго приказал старший беспризорник.Квартирант выгребной ямы поднялся, схватил гитару, выпрыгнул наверх и припустился со всех ног по путям. Он подумал, что пришли постоянные хозяева "спальни".Мальчишки догнали его. Старший подставил ногу, и паренёк упал.- Бейте... Только гитару не троньте!- Жрать хочешь? - неожиданно спросил старший беспризорник.Парнишка недоверчиво поглядел на мальчишек. Только сейчас он узнал их: это они дали ему кусок сахару! Он робко улыбнулся и коротко произнёс:- Ага! Хочу!- Ещё раз побежишь - догонять не будем! Останешься голодным! - пригрозил старший беспризорник. - Иди за нами.Молча дошли до сада, чуть освещённого окнами трактира, в котором каждую ночь пьянствовали колчаковские офицеры.Старший беспризорник приказал пареньку с гитарой сесть на скамейку, на самое светлое место, а сам устроился в тени, заложил ногу на ногу, важно закачал носком ботинка и сказал:- Начинай допрос, Мика!Услышав про допрос, парнишка прижал к себе гитару и съёжился.- Не бойся! - покровительственно произнёс младший беспризорник. - Отвечай: где жил?- В Чите.- Отец, мать есть?- Нету, - всхлипнув, ответил парнишка и взмолился: - А пожрать-то когда дадите?Старший беспризорник нахмурился.- Спрашиваем мы! - одёрнул он паренька и ещё чаще закачал ногой. Продолжай, Мика, допрос.- Что с ними?- Колчаковцы замучили...Парнишка заплакал. Заморгал глазами Мика. У него запершило в горле, и он никак не мог задать следующий вопрос.- Ну! - поторопил его старший беспризорник.- Годен он, Трясогузка! Сразу видно - годен! - вырвалось у Мики, и он тотчас получил затрещину.- Кличку командира вслух не произносят! - назидательно сказал старший и, снова заложив ногу на ногу, закачал носком ботинка.За эту привычку он и был прозван Трясогузкой - пичугой, которая всегда покачивает хвостом.Мика насупился, упрямо поджал губы, но пререкаться с командиром не стал и продолжал допрос:- Как звать?- Лёнькой! - соврал паренёк.Горький опыт научил его скрывать настоящее имя. Обычно, узнав, что он цыган, беспризорники охотно брали его в компанию, заставляли плясать и петь без отдыха, а вечером отнимали и делили между собой всё, что он получал за день. Но смуглый цвет лица и чёрные курчавые волосы часто подводили паренька.- Цыган? - спросил Трясогузка.- Нет!- Врёшь! Вижу, что цыган!- Не цыган! - паренёк соскочил со скамейки. - С голода сдохну, а цыганом не буду!Трясогузка удивлённо спросил:- А чем плохо, если цыган?- А чем хорошо? - горячился паренёк.Трясогузка пожал плечами.- Ни плохо ни хорошо... Обычно!Ответ получился неубедительный. Трясогузка почувствовал это и рассердился.- Есть у меня начальник штаба или нет? - повысил он голос.- Есть! - отозвался Мика.- Я, что ли, должен за тебя работать?.. Разъясни ему!Мика взял цыганёнка за руку, усадил на скамейку и с детской простотой сказал:- А нам всё равно - кто ты. Лишь бы не белый, не трус и не вор!- Будем звать тебя Цыганом, чтоб привык! - категорически заявил Трясогузка.Парнишка промолчал.- А теперь поклянись! - потребовал Мика.