Легенды, мифы, поэзия, волшебные пьесы — эти и другие произведения фольклора, отражающие религиозные взгляды и душевные переживания народа, являются как бы каналами связи, по которым к нам из прошлого приходят рассказы о невероятном и таинственном. Самые удивительные чудеса,, происходившие ранее в разных уголках мира, известны нам только благодаря устным традициям. История, рассказанная Джулией Макгрегор, которую мы предлагаем вниманию читателя, связывает несколько поколений американских индейцев чейенов. В её основе идея о чудесном превращении, связанном с традиционным индейским верованием в родство человека и животных, которое выражается в тотемах и поведении в критические моменты, а также в глубинных душевных стремлениях. Вот её рассказ.
"Моя бабушка была чистокровной чейен. Её второй муж, мой дед, был белым, она встретила его через два года после смерти своего индейского мужа. Из-за моего деда, который был лесорубом, она в начале века стала жить главным образом среди белых людей. По его просьбе бабушка обратилась в христианство, но, хотя регулярно посещала церковь, продолжала жить в мире своих древних верований, которым осталась верна с детства, проведённого в Колорадо.
Когда бабушка состарилась и почувствовала, что дни её сочтены, она ощутила потребность поведать кому-либо историю своей жизни. Она умела читать и писать, но, воспитанная на устных традициях, желала «рассказать о своей жизни» сама, пока та не ушла от неё. Она выбрала меня, потому что у нас с ней были самые тёплые отношения, какие только могут быть между бабушкой и внуками, кроме того, она чувствовала, что без её рассказа я бы никогда не узнала того, что она хотела передать мне.
В свои семьдесят бабушка всё ещё была красива. Её чёрные волосы были едва тронуты сединой, и они были такие же сверкающие и густые, как если бы она была молодой девушкой. Она была стройной и подвижной и на редкость проницательной, несмотря на отсутствие традиционного образования. Её рассудок абсолютно не помутился, и она помнила в деталях все, что произошло с ней в юности. Тем летом, когда мне исполнилось двадцать, мы, бывало, подолгу сидели на широком заднем крыльце дома моих родителей в Южной Дакоте, а бабушка, сложив руки и закрыв глаза, рассказывала день за днём историю своей жизни. Как будто диктовала свою автобиографию, главу за главой.
…Когда она заговорила о своей второй религии, христианстве, её голос стал неуверенным и запинающимся. Казалось, хотела быть вежливой, но я чувствовала: она боится забыть что-то такое, что может быть мне неприятно. В те юные годы мне был присущ агностицизм, и однажды я сказала бабушке, что не верю в Бога. Я говорила обычные вещи о презрении к формальной религии и что каждый сам должен быть для себя богом. Последовало долгое молчание, и я поняла, что бабушка поражена. Она покачала головой, неодобрительно щёлкнула языком и, к моему удивлению, стала раскачиваться взад-вперёд в знак своего неудовольствия. Потом она пришла в себя и убеждённо сказала, что я могу называть Бога как угодно, но не верить в Великий Дух глупо и грешно.
Я часто бывала с бабушкой в церкви, поэтому не совсем поняла её, о чём так и заявила, поражённая её резкими словами. «Я молюсь своему богу в вашей церкви, — проговорила она спокойно, — всё остальное неважно. Он услышит меня». Я знала, что её бога зовут Махео на языке чейенов, и поинтересовалась, что бы сказал доктор Хейвер, наш лютеранский пастор, если бы узнал, что одна из его прихожанок пользуется превосходной новой каменной церковью, чтобы взывать к Древним богам из своей юности.
«Послушай, — призналась бабушка, — я расскажу тебе о чуде, свидетелем которому стала, когда была чуть постарше, чем ты сейчас. Это случилось потому, что я верила в Бога, которого ты презираешь».
Эту историю я как раз и собираюсь рассказать вам, читатель. Конечно, я не смогу точно вспомнить слова бабушки, но тот самый рассказ все ещё живёт в моей памяти. Вот что она поведала.
"Когда я была девочкой, я жила в деревне на берегу маленького озера на юге Колорадо. У меня были два брата и две сестры, сейчас их уже нет в живых, я была самой младшей в семье. Мой старший брат обладал исключительной силой, отличался смелостью и умом. Его имя в переводе с языка чейенов означало Гордый Лось и очень подходило ему, так как он действительно был красив и силён, как это благородное животное, и страдал от избытка гордыни. Он считал себя храбрым и доблестным и не соглашался признавать кого-либо сильнее себя.
Самой важной церемонией для нашего народа, как ты, возможно, знаешь, был солнечный танец. Много лет он был запрещён и его исполняли только тайно, но никакая сила на земле не могла отменить его. Это поиск совершенной формы жизни — одновременно и жертва и очищение. В моё время человек, который решился на солнечный танец, ещё на восходе солнца приступал к обряду. Весь день он не шевелясь смотрел на солнце, до самого захода. Без воды и еды. Он дул в свисток, сделанный из крыла индюшки, а в мускулы на его груди были продеты крюки. И пока не зайдёт солнце и крюки не разорвут кожу, ритуал не мог считаться завершённым. Мой брат выдержал испытание без единого звука и всё же не получил полного очищения. Его сердце окаменело от неверия — танец он совершил лишь за счёт своей гордыни, а не благодаря вере.
Когда ему исполнилось восемнадцать, было решено, что пришла пора жениться, но гордецу не подходила ни одна девушка. Одна, считал он, была безобразной, другая — глупой, третья — жадной. Он был настолько красив и самоуверен, что нравился многим девушкам, но ни одна не удостаивалась его благосклонности. Однажды с севера пришли новые люди и поселились в нашей деревне. Они были из другого племени чейенов, но мы объединялись как Цисциста — народ.
Среди пришельцев была одна семнадцатилетняя девушка, прекрасная, как сияющая звезда. Ей дали имя Берёзка, но все называли её Утренней Звездой.
Мягкая, застенчивая и покорная, она была хорошей дочерью и любила играть с младшими братьями и сёстрами — одного лишь взгляда на это зрелище было достаточно, чтобы понять, какой матерью она станет, когда придёт её время.
Едва мой брат увидел эту девушку, как влюбился в неё. Его привлекала её красота, но не только это. Он был сражён также и другими её достоинствами, особенно скромностью, поскольку она единственная из всей деревни не флиртовала с ним.
Он сказал, что женится на Утренней Звезде или останется холостяком на всю жизнь, и начал ухаживать за ней, и для всех было очевидно, что она тоже любит его. Девушка была необыкновенно красива от природы, но когда смотрела на моего брата, то прямо-таки светилась изнутри. Она хорошо влияла на него — любовь к ней сделала его более мягким. Если до той поры он, случалось, бывал нетерпим, резок и груб, то теперь научился быть более спокойным и выдержанным. Ради неё он усмирил свою гордыню, и я наконец обрела брата, в котором победило его внутреннее начало.
Её родители дали благословение, и была назначена дата свадьбы. После женитьбы брата его жена должна была перейти жить к нам, и надо было успеть много сделать. В дни подготовки к свадьбе все испытывали какое-то сладостное чувство ожидания. Мой горячий братец вынужден был сдерживать себя и довольствоваться невинными радостями вроде общения со своей невестой в кругу семьи или прогулок с нею на виду у всей деревни. Утренняя Звезда была чистой непорочной девушкой, и такой она должна оставаться до самого замужества.
В утро их свадьбы на безоблачном небе ярко сияло солнце.