Он ивправдубыл
оптимистом. К этому вынуждал характер, а главное-самдухединственно
верного учения товарища Маркса. Косухин давно уже понял, что его долг, как
и долг всех его сверстников - лечь костьми в российскую - или какуюиную,
как придется, - землю, дабы из праха выросли будущие поколения, которыми
доведется жить при коммунизме. А значит, смерть за дело мировойреволюции
есть не только долг, но и своего рода обряд, в некотором роде - праздник.
Впрочем, это была теория -анапрактике,которойтожехватало,
смерть уже не раз дышала в Степин затылок. Два раза его ставили кстенке,
причем один раз к настоящей-кирпичнойиоченьсырой.Этусырость,
обжигающую спину,Степазапомнилкрепко.Икаждыйраз,несмотряна
отмеченное белым гадом Арцеуловым жизнелюбие, Косухиндержалсятвердои
даже нагло. Он помнилсловакомиссараЧапаевскойМитькиФурманова,с
которым несколько раз сталкивался на Белой: "Доведется подыхать -подыхай
агитационно." В общем, Степа труса не праздновал. Но теперь,когдаможно
было либо без хлопот помереть прямо у кромки взлетногополяЧелкеляили
идти по неведомой тропе сквозь предрассветную мглу, Косухин несомневался
ни секунды, твердо зная, что помереть всенепременно успеет, а лишниепара
часов жизни - это шанс,которымпопростунельзяпренебрегать.Короче,
Косухин погибать не собирался, и под его черноймохнатойшапкойроились
планы, один замысловатее другого. Пока же надо было идти - и Степа шел.
Светало. Востокбелел,тьмаотступаланазадкоставленномуими
Челкелю, промозглый холод был уже не столь заметен, а усамогогоризонта
разгоралась еле приметная краснаяполоса.Холмы,едвазаметныеночью,
теперьбыливиднывовсехподробностях-одинаковые,сголыми,
неприветливыми склонами, на которых лишь кое-где торчаливысохшиеклочья
прошлогодней травы.
Когда они в очередной раз остановились перекурить,Арцеуловкакбы
ненароком взглянул на часы и слегка присвистнул.
- Половина восьмого! Полчаса у нас ещеесть...Интересно,чтотам
впереди?
Глазастый Степа всмотрелся и неопределенно пожал плечами:
- Гора... Или две...Надобыподнажать,чердынь-калуга!Авдруг
повезет? Эх, если б не мины!
- Здесь их, наверное, уже нет,-предположилАрцеулов,прикидывая
пройденное расстояние. - Едва ли оборона полигона тянулась так далеко.
- Точно! Так что, ежели чего - сворачиваем за холмы - и ищи нас!
- Найдут! - поморщилсяАрцеулов.-Холмыневысокие.Параконных
патрулей - и баста!Нет,надокгорам.Генералнезряговорилпро
ущелье...
- Ага, не зря! - хмыкнул Косухин. - Он тебеподскажет!Ладно,чего
там! Увидим...
Солнце уже успело наполовину вынырнутьиз-загоризонта,когдаони
добралисьдоподножияближайшейгоры.
Невысокаягорнаяцепьедва
возвышалась над вершинами окрестныххолмов.Склоныбылипокрытысухим
колючим кустарником, произраставшем междубольшими,изъеденнымиветром,
камнями.
Внезапно Степа остановился, упал на тропинку и приложил ухо кземле.
Встав, он машинально отряхнул шинель и неохотно проговорил:
- Скачут... Версты за полторы. Рысью идут - не спешат...
- Быстрее! - скомандовал Арцеулов. - Вперед.
Тропа начала сворачивать влево,огибаяпологийсклон.Идтистало
труднее - дорога шла наверх, вдобавок камнипопутивстречалисьтеперь
заметно чаще. Арцеулов внезапно почувствовал, что боль вновь возвращается.
Пришлось закусить губу, чтобы не дать вырваться невольному стону.
Косухин, казалось, занятыйисключительнодорогой,внезапночто-то
почувствовал и, остановившись, вопросительновзглянулнакапитана.Тот
отрицательно помотал головой - задерживаться было явно нековремени.К
счастью, боль отступила быстро - почти сразу, как они поднялисьнаверхи
оказались у небольшого перекрестка.
- Так, - растерянно произнес Степа, оглядывая окрестности.-Ну,и
куда теперь?
Арцеулов вытер проступивший на лбу пот - боль не прошла не даром.
- Тривиум, - пробормотал он.
- Чего? - вяло отреагировал Степа.
- Перекресток трех дорог, - пробормотал Ростислав.
Мудреное латинское словцо было употребленовсуе.Делобылоитак
ясное - тропинка раздваивалась. Одна дорога тянуласьдальше,кподножию
следующей горы, теряясь за склоном. Другая - резкосворачивалавправои
шла куда-то вниз.
- Если генерал говорил правду об ущелье,тоэтонаправо,-решил
Ростислав. - Рискнем?
- Ущелье... - с сомнением заметил Косухин.-Эх,неверюяэтой
контре! Ладно, все одно, в степь не уйдешь - нагонят...
Он решительно кивнул и свернул направо, Ростислав поспешил за нимпо
тропе, которая шла вниз, делая резкие повороты. Внезапноотвесныесклоны
расступились, и открылось глубокое ущелье, тянущееся куда-то вдаль, к югу.
Степа на миг задержался, окидывая взором увиденное.Затемнеодобрительно
бросил:
- Попались, чердынь-калуга! Не скроешься.
Тут он оказался прав. Тропа шла между двух склонов, становившихся чем
дальше, тем отвеснее. Скрыться было действительно негде, -дажееслибы
удалось подняться выше, беглецов легко было заметить иснятьпервымиже
выстрелами. Арцеулов молчал, но взглядегонеотрывалсяотсклонов-
капитан искал выход.
- Генерал говорил о том, что нам должен помочь Бог. Нет, не так... Мо
сказал: "Если вы верите в Бога Христа или в других богов, тоонипомогут
вам..." Если мы верим... Что он имел в виду?
- Гляди! - внезапно крикнул Степа, останавливаясь и указываякуда-то
вправо, на узкую тропу, ответвлявшуюся отосновнойдороги.Онауходила
вверх по склону, петляя между острых камней причудливой формы.