Он говорил:
- Советское - значит отличное от хорошего. Или даже так: - советское значит отличное от нормального.
Одна дама спросила Е.:
- Почему на полотнах Ильи Глазунова у всех персонажей такие огромные, выразительные глаза?
- Это происходит от фамилии художника,- отвечал Е., - если бы его звали Попкин или Пипкин, была, бы совсем другая живопись...
В восьмидесятые годы либеральная газета "Московские новости" опубликовала статейку, в которой автор жаловался на дискриминацию евреев. Поводом для сетований стало вошедшее в обиход выражение "лица еврейской национальности". Почему-то, - возмущался он, - никогда не пишут "лица русской национальности" (или "грузинской"), в этом словосочетании всегда фигурируют только евреи.
Ознакомившись с этой публикацией, Е. сказал:
- Удивительно, что ему в голову не пришла самая простая разгадка. "Лицо еврейской национальности" - буквальный перевод на советский язык русского выражения "жидовская морда".
Когда было опубликовано сочинение Солженицына "Бодался теленок с дубом", Е. сказал:
- Я очень уважаю Александра Исаевича. Дай Бог ему долгих лет жизни. Но теперь он как бы сам себе сочинил некролог. Не дай Бог, он умрет, и газеты напишут "Теленок дал дуба".
Вместе с "перестройкой" и "гласностью" в стране начался шабаш колдунов, астрологов, экстрасенсов. Е. сетовал по этому поводу:
- Ну, вот... выпустили Джуну из Бутырки...
Ill
Киносценарист Алексей Яковлевич Каплер был превосходным рассказчиком. Мне особенно запомнилась такая его новелла. Каплер был одним из пассажиров того самого вагона, в котором во время войны эвакуировали из Москвы писателей. И вот на какой-то станции театральный критик, будущий "космополит" Иосиф Ильич Юзовский нашел между вагонами погибающего человека. Это был польский еврей, которого интернировали, везли куда-то под охраной, а на этой самой станции он сбежал и скрывался несколько дней. Он был страшно голоден... Юзовский сжалился над ним, привел в свой вагон. Бедняге дали чаю, как-то покормили его... Он отогрелся и стал с любопытством осматриваться. От его взгляда не укрылось, что люди, к которым он попал, не случайные попутчики, не обычные железнодорожные пассажиры. Они все были между собою знакомы и чем-то друг с другом связаны. И тогда он спросил своего благодетеля Юзовского: "Кто эти люди?" Тот отвечал: "Это-московские писатели".
- И тут, - говорил мне Каплер, - он всплеснул руками и произнес фразу, которую я не могу забыть. Этот еврей воскликнул по-польски:
"Целый вагон писажи!!"
В этом самом вагоне ехала и Ахматова. Вот ее рассказ:
- Гитлер сказал: "Возьму Москву - всех сталинских писак перевешаю". После этого сейчас же вышел приказ эвакуировать всех писателей. Нас посадили в один поезд. Лебедев-Кумач взял с собою столько вещей, что сломался пикап. С нами ехал польский поэт Леон Пастернак. Я спросила Бориса, знает ли он об этом, а он ответил: "Я стараюсь об этом не думать".
То, что большевики в свое время согнали всех литераторов в стадо, дело отнюдь не случайное, а вполне обдуманное. Так было легче понукать, а при случае и стравливать писателей друг с другом. Подумать только, в Америке Фолкнер и Хэмингуэй даже не были знакомы, как, впрочем, в России Достоевский и Толстой, а Ахматова, Зощенко, Платонов, Булгаков были обязаны сидеть вместе на собраниях.
Кто-то назвал Союз писателей - министерством, где все на "ты". Но это скорее было не министерство, а фабрика-кухня, которая занималась изготовлением "социалистического реализма".
Кстати сказать, этот термин в свое время расшифровывали так:
- Социалистический реализм это - восхваление начальства в доступных для начальства формах.
На диване в столовой на Ордынке сидит довольно развязный человек и с характерной интонацией произносит:
- Он меня боится, как Маяковский "Англетера"...
Это - эстрадный администратор Лавут. Тот самый, кого Маяковский отчасти прославил в поэме "Хорошо":
Мне рассказывал тихий еврей
Павел Ильич Лавут...
При Маяковском, быть может, он и был тихим, но вообще же о нем этого никак нельзя было сказать. Что же касается упоминаемого "страха", то он возник у Маяковского после того, как в "Англетере" самоубился Есенин. Лавут свидетельствовал, что Маяковский боялся жить даже в гостинице "Астория", которая соседствует с "Англетером".
Три поэта "лефовца" - Маяковский, Асеев и Кирсанов - вошли в Дом литераторов. Они увидели писателя Льва Кассиля и каждый из них произнес экспромт:
Мы пахали,
Мы косили,
Мы - нахалы,
Мы - Кассили.
Бедному Кассилю ум
Заменил консилиум.
Сильного не осилили,
Напали на Кассиля вы.
Слова Сталина "Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим..." мы все знали с детства. Но вот откуда взялась эта цитата, не знал почти никто. А между тем это - резолюция, которую "вождь и мучитель" изволил начертать на письме Л. Ю. Брик, где содержалась просьба увековечить память Маяковского и предлагались конкретные для того меры.
В свое время О. М. Брик показал моему отцу копию этого письма. Там шла речь об издании собрания сочинений, установке памятника, и о переименовании Триумфальной площади в Москве в площадь Маяковского. Ардов бумагу одобрил, но задал такой вопрос:
- Осип Максимович, а почему вы просите переименовать именно Триумфальную площадь?
Брик по-купечески прищурился, потер руки и сказал:
- А все остальные приличные площади уже переименованы.
В Москве жил такой поэт Павел Герман. Его перу принадлежат несколько известных текстов - например, "Кирпичики", в свое время популярнейшая песня, а так же марш авиаторов - "Все выше, и выше, и выше..." У этого Германа было одно пристрастие - похороны. Во время этих церемоний он расцветал и почти всегда брал на себя роль распорядителя. Как-то, наблюдая его в этой роли, Маяковский сказал:
- Этого на мои похороны не пускать.
И тем не менее во время прощания с поэтом Герман раздавал траурные повязки тем, кто становился в почетный караул. Подойдя с такой повязкой к Алексею Толстому, Герман почтительно осведомился:
- Вы где хотите стать - у ног покойного или в головах?
Толстой посмотрел на него и заорал:
- Вон отсюда, мерзавец!
А. Н. Толстой при всей своей продажности и, я бы сказал, вульгарном жизнелюбии был человеком живым и остроумным. Когда он один из первых в стране получил Сталинскую премию, Ардов отправил ему такую телеграмму:
"Поздравляю получением премии прошу десять тысяч взаймы".
При встрече Толстой сказал:
- Молодец. Один только ты меня остроумно поздравил.
В конце тридцатых годов было отменено отчисление сценаристам от дохода при прокате фильмов. У Толстого как раз в это время должна была выйти на экран картина в нескольких сериях "Петр I". Свое огорчение граф выражал так:
- Подобных убытков наша семья не терпела со времен отмены крепостного права.
Толстой был в Грузии. На каком-то банкете в его честь провозглашался тост.
- Мы очень рады приветствовать вас на нашей земле, - говорил человек с бокалом в руке. - Мы все ценим и любим ваш роман "Война и мир"...
- А я и "Мертвые души" написал, - перебил его Толстой.
- Вот этого я еще не читал, - честно признался грузин.
В свое время Михаилу Кольцову довелось сопровождать А. И. Рыкова, когда тот в качестве новоназначенного председателя Совнаркома совершал на пароходе поездку по волжским городам. Кольцов был при нем чем-то вроде начальника пресс-службы.
Дело было летом, в самую жару. Пароход стоял у причала то ли в Саратове, то ли в Самаре.