Слейтер сказал, что эта колония представляет собой сельское овощеводческое хозяйство, принадлежащее одному армейскому полковнику, который по выходе в отставку нашел свое второе призвание. Полковник заключил соглашение с тюрьмами штата и федеральными тюрьмами о том, что будет принимать к себе досрочно освобождаемых заключенных, поставив единственным условием, чтобы те были ветеранами войны во Вьетнаме. Удовлетворить это требование было не слишком трудно, добавил от себя Слейтер. Как и в любом другом штате, в тюрьмах Калифорнии отбывало срок множество бывших военных. Причем, по словам Слейтера, полковника Гордона Скейлза не интересовало, какие именно преступления совершили эти ветераны. Он просто хотел вернуть их на путь истинный. Исправительное учреждение имело штат служащих из трех человек, включая самого Скейлза, и там одновременно могло содержаться не более двадцати четырех человек. Средний срок пребывания составлял девять месяцев. Они работали на овощных плантациях с шести до трех, делая только один перерыв – в полдень, на обед. После окончания рабочего дня проходило общее часовое собрание, иначе называемое «душеспасительная беседа», затем следовали ужин и просмотр телевизора. Перед отбоем был еще один час религиозной беседы. Слейтер сказал, что Скейлз использовал свои связи в обществе для того, чтобы пристраивать ветеранов на те или иные места работы, когда те были готовы к вступлению в большой мир. За шесть лет доля рецидивистов среди людей, отбывших срок в «Чарли компани», составила только 11 процентов. Показатель столь завидный, что Скейлз был отмечен похвальным отзывом в речи президента в ходе предвыборного турне по штату.
– Этот человек герой, – заключил Слейтер. – И дело не в его военных заслугах, а в послевоенной деятельности. Когда управляешь учреждением вроде этого, через которое проходит в год человек тридцать – сорок преступников и только один из десяти потом снова находит неприятности на свою задницу, тут уже можно говорить о крупном успехе. К мнению Скейлза прислушиваются местные и федеральные комиссии по условно-досрочному освобождению и половина местных тюремщиков.
– Означает ли это, что он сам отбирает тех, кто отправится к нему в «Чарли компани»? – спросил Босх.
– Может, сам и не отбирает, но окончательное одобрение дает, это да, – ответил офицер. – Но молва об этом человеке уже разнеслась. Его имя известно в любом тюремном блоке, где только мотает срок какой-нибудь ветеран. Эти парни хотят к нему. Они шлют ему письма, шлют Библию, звонят, просят адвокатов с ним связаться – все для того, чтобы побудить Скейлза стать их попечителем.
– И Медоуз тоже попал туда таким же образом?
– Насколько я знаю. Он уже собирался туда, когда был прикомандирован ко мне. Вам надо будет позвонить в «Терминал-айленд» и попросить свериться с хранящимися у них досье. Или можете поговорить со Скейлзом.
По дороге Босх передал Элинор этот разговор. В основном же весь долгий путь они ехали молча. Изрядную часть времени Босх размышлял о вчерашнем вечере. О ее визите. Зачем ей понадобилось приходить? Когда въехали в округ Вентура, он вернулся мыслями к расследованию и задал ей несколько вопросов, возникших у него накануне, когда он изучал материалы досье.
– Почему они не полезли в главное хранилище? Ведь в Уэстлендском банке было два подземных хранилища. Депозитарий, где хранились ценности в сейфовых ячейках, и главный подвал – для наличности. В отчетах с места преступления говорилось, что конструкция обоих хранилищ одна и та же. Хранилище с ячейками больше, но стальная броня на полу и там и там одинакова.
Поэтому на первый взгляд Медоуз с сообщниками как будто бы могли с тем же успехом прорыть лаз в главное хранилище, все забрать оттуда и быстро выйти. Не было никакой надобности проводить внутри целый уик-энд и взламывать сейфы с драгоценностями.
– Может быть, они не знали, что оба подвала устроены одинаково? Может, решили, что главное хранилище будет труднее вскрыть?
– Но ведь, по нашей версии, они имели некоторое представление об устройстве депозитария, прежде чем пошли его грабить. Почему у них не было таких же знаний о другом хранилище?
– Они не имели возможности произвести разведку основного хранилища. Оно ведь не открыто для широкого доступа. Зато, по нашим предположениям, один из них арендовал ячейку в депозитарии и приходил туда, чтобы все осмотреть. Под липовым именем, конечно. Но при этом они имели возможность предварительно побывать только в одном хранилище, а не в другом. Понимаете? Очевидно, поэтому.
Босх кивнул и сказал:
– А сколько было ценностей в основном хранилище?
– Вот так, навскидку, не могу сказать. Эти сведения должны содержаться в отчетах, которые я вам дала. Если там нет, тогда в других папках, у нас в Бюро.
– Но, так или иначе, там было больше, верно? В главном хранилище содержалось наличных на сумму большую, чем… постойте… два или три миллиона в материальных ценностях, которые они украли из сейфов.
– Вероятно.
– Понимаете, к чему я клоню? Если бы они проникли в основное хранилище, то там были бы деньги, уже разложенные в пачки и мешки. Прямо готовенькое – подходи и бери. Это было бы куда проще. Можно было бы получить больше денег при меньших затратах.
– Но, Гарри, мы так рассуждаем уже задним числом. Кто знает, насколько они были осведомлены, когда шли на дело? Может, они считали, что в сейфовых ячейках больше ценностей. Они сыграли в рулетку и проиграли.
– А может, напротив, выиграли.
Она непонимающе взглянула на него.
– Что, если в этих ящичках было такое, о чем мы даже не знаем? Такое, о пропаже чего владелец не заявил? Что делало депозитарий более лакомым куском? Более ценным для грабителей, чем основное хранилище?
– Если вы думаете о наркотиках, то ответ будет «нет». Мы об этом думали. Мы попросили АКН – администрацию по контролю за применением законов о наркотиках, – чтобы они прислали специально обученную собаку, и та прошлась вокруг выломанных сейфов. Безрезультатно. Никаких следов наркотиков. Потом собака обнюхала те сейфы, которые воры не тронули, и на один из них среагировала. На один из маленьких. – Она усмехнулась. – И тогда мы просверлили тот сейф, возле которого собака взбесилась, и обнаружили там пять граммов кокаина в пакетике. Тот бедолага, что хранил эту заначку, загремел только оттого, что кому-то пришло в голову прорыть лаз в то же самое хранилище.
Уиш снова засмеялась, но Босху этот смех показался несколько наигранным. Уж не настолько забавна была эта история.
– Так или иначе, – продолжила она, – дело против этого парня федеральный прокурор завернул, потому что процедура изъятия была проведена с нарушениями. Мы попрали права этого человека, когда вскрыли его сейф без ордера.
Босх съехал с магистрали в город Вентура, а затем взял направление на север.
– Мне все равно нравится версия с наркотиками, несмотря на собаку, – сказал он после четвертьчасового молчания. – Эти собаки тоже, бывает, ошибаются. Если зелье было упаковано должным образом и воры его забрали, то могло не остаться никаких следов. Парочка таких депозитных ячеек с кокаином внутри – и операция оправдывает все расходы.
– Ваш следующий вопрос будет о списке клиентов, верно? – спросила она.
– Верно.
– Что ж, мы много работали над этим.