Мы проверили каждого клиента вплоть до того, что досконально проследили историю приобретения тех вещей, которые, по их словам, находились в ячейках. Мы не нашли грабителей, но, вероятно, сберегли страховым компаниям пару миллионов, которые те не стали выплачивать за вещи, объявленные украденными, а на деле вообще не существовавшие.
Босх затормозил у автозаправочной станции, чтобы вытащить из-под сиденья комплект автодорожных карт и прикинуть маршрут до «Чарли компани». Уиш тем временем продолжала выступать в защиту проведенного ФБР расследования:
– АКН проверила каждое имя в списке арендаторов сейфов, но потерпела неудачу. Мы прогнали эти имена через компьютерную базу данных Национальной криминалистической разведслужбы. У нас было несколько попаданий, но в целом ничего серьезного, в основном все давние дела. – Она издала еще один такой же короткий неискренний смешок. – Держатель одной из самых крупных ячеек был осужден в 70-е годы за детскую порнографию. Отсидел два года в «Соледаде». Однако когда после ограбления его допросили, он отрапортовал, что у него ничего не пропало, – дескать, недавно как раз забрал все из своего сейфа. Но говорят, эти педофилы никогда не могут полностью расстаться со своим добром, со своими фотографиями и фильмами, даже с письмами, написанными о детях. А в банке нет записей о его визите в хранилище на протяжении двух месяцев перед ограблением. Поэтому мы заключили, что в сейфе как раз хранилась его коллекция. Однако это не имело никакого отношения к нашему делу. Вообще ничто из того, что мы перепахали, не имело к нему отношения.
Босх наконец отыскал дорогу на карте и отъехал от автозаправки. «Чарли компани» располагалась в лесистой местности. Босх размышлял над рассказанной Элинор историей о педофиле. Что-то в этой истории ему не нравилось. Он еще раз прокрутил рассказ в голове, но так и не смог сообразить, что именно. Мысленно отогнал его и перешел к другому вопросу.
– Почему ничто из украденного так и не было обнаружено? Все эти ювелирные украшения, бонды, акции и прочее так и не всплыло на свет божий – кроме одного-единственного браслета. Ни одна, даже самая захудалая, вещь из тех, что были похищены.
– Они будут изо всех сил придерживать их, пока не сочтут, что путь свободен, – сказала Уиш. – Вот почему Медоуза прикончили. Видимо, он нарушил уговор, заложив браслет раньше времени, прежде, чем все участники сочли, что опасность миновала. Его сообщники узнали об этом и стали пытать его, пока он не сознался, куда именно его заложил. После чего они его убили.
– И по чистому совпадению этот звонок пришелся на мое дежурство.
– Так бывает.
– Что-то в этой истории не сходится, – сказал Босх. – Начнем с того момента, как Медоуза выслеживают. Его пытают, он раскалывается, они вкатывают ему лошадиную дозу, затем идут и забирают браслет из ломбарда, так?
– Так.
– Но посмотрите, концы не сходятся. Я нахожу ломбардную квитанцию. Она была спрятана. Выходит, он не отдал ее соучастникам. Тогда они вламываются в ломбард и крадут браслет, а чтобы замаскировать истинную цель, уносят попутно уйму всякой всячины. Но если он не отдал им квитанцию, откуда они знают, где находится браслет?
– Возможно, он им сказал, – предположила Уиш.
– Не думаю. Какой ему был смысл выдать одно и не выдать другое? Он ничего не выиграл от того, что скрыл квитанцию. Если они выудили из него название ломбарда, зачем тогда искали квитанцию?
– То есть вы хотите сказать, что он умер прежде, чем успел расколоться. Но тем не менее они все равно знали, где браслет.
– Вот именно! Они старались заставить его сказать, где квитанция, но он не говорил, и тогда его убили. Затем они, прежде чем избавиться от тела, обшарили квартиру. Но квитанции так и не нашли. Поэтому они вламываются в ломбард, как третьесортные воришки.
Вопрос: если Медоуз не рассказал им, куда отнес браслет, а они не нашли квитанции, то как они узнали, что браслет именно там?
– Гарри, все это чисто умозрительные предположения.
– Именно этим и занимаются копы.
– Ну, я не знаю. Мало ли как могло быть дело. Они могли установить слежку за Медоузом, потому что не доверяли ему, и, возможно, увидели, как он входит в ломбард. Да масса всего могло быть.
– Да, например, могло быть так, что у них был где-то свой человек – скажем, коп, – который увидел браслет в ежемесячной распечатке по ломбардам и стукнул им. Ведь эти распечатки поступают в полицейский участок каждого округа.
– Думаю, такое заключение слишком поспешно.
Они доехали до места. Босх притормозил на посыпанной гравием площадке под деревянной вывеской с намалеванным на ней зеленым орлом и надписью «Чарли компани». Ворота были открыты, и дальше они поехали по гравийной подъездной дорожке, обрамленной вырытыми в земле дождевыми канавками. Дорога пересекала сельскохозяйственные угодья: по правую руку простерлась плантация томатов, а по левую, судя по запаху, рос перец. Впереди по курсу виднелся большой, обитый алюминием сарай и широко раскинувшийся приземистый дом в стиле ранчо. За ними Босх заметил авокадовую рощу. Они въехали на округлую парковочную площадку перед домом, и Босх заглушил мотор.
В дверях появился человек в белом фартуке – таком же безупречно аккуратном, как и его гладко выбритая голова.
– Мистер Скейлз дома? – спросил Босх.
– Вы имеете в виду полковника Скейлза? Нет, его нет. Хотя приближается время ужина. Значит, скоро он вернется с полей.
Человек не предложил им войти внутрь, чтобы спрятаться от палящего солнца, поэтому Босх и Уиш вернулись в машину. Спустя несколько минут белый от пыли пикап въехал во двор. На двери водительского сиденья была нарисована краской большая буква «С», а внутри ее – орел. Из кабины вышли трое мужчин, еще шестеро высыпались из кузова. Все они быстро зашагали к дому. Возраст прибывших был примерно от сорока до пятидесяти. На них были военного типа зеленые штаны и белые футболки, насквозь промокшие от пота. Ни на одном не было головной повязки или солнцезащитных очков, никто не закатал рукавов. Длина волос у всех не превышала четверти дюйма. Белые мужчины загорели до цвета мореного дерева. Водитель, одетый в такую же форму, как и другие, но возрастом лет на десять постарше, медленно подрулил к стоянке, а остальные тем временем вошли в дом. Когда водитель приблизился, Босх дал ему на вид лет шестьдесят с небольшим, но при этом мысленно охарактеризовал как человека, который так же крепок, как и сорок лет назад. Его волосы – во всяком случае, то, что от них осталось на сияющем, гладком черепе, – были белыми от седины, а кожа на лице напоминала грецкий орех. На руках были рабочие перчатки.
– Чем могу быть полезен? – спросил он.
– Полковник Скейлз? – спросил Босх.
– Совершенно верно. Вы из полиции?
Босх кивнул и представил себя и свою спутницу. На Скейлза, казалось, их регалии не произвели особого впечатления, несмотря даже на упоминание ФБР.
– Если помните, месяцев семь-восемь назад ФБР запрашивало у вас данные на Уильяма Медоуза, который провел здесь некоторое время? – обратилась к нему Уиш.
– Конечно, помню. Я всегда помню, когда ваши люди звонят мне или приезжают по поводу кого-нибудь из моих ребят. Меня это задевает, поэтому я об этом помню. Вам требуются еще какие-то сведения о Билли? У него что, неприятности?
– Уже нет, – ответил Босх.
– Что должны означать ваши слова? – спросил Скейлз. – Звучит так, будто вы хотите сказать, что он умер.
– А вы об этом не знали? – спросил Босх.
– Конечно, нет. Расскажите, что с ним произошло.