Я посмотрел на Девина.
– Ты подумал, что убийство Кары может быть связано со смертью Кола Моррисона, в ту ночь, когда мы ее нашли?
– Подумал.
– Но мне ничего не сказал.
– Нельзя было. – Он вытащил сигарету. – Ты частное лицо, Патрик. Я не обязан давать такую информацию. Кроме того, это ведь было так давно. Но в глубине души я все‑таки что‑то заподозрил.
На стойке бара зазвонил телефон, и Джерри взял трубку, глядя при этом на нас.
– Черный Изумруд. – Он вскинул подбородок, будто ожидал вопроса. – Простите, нет. Сегодня мы закрыты. Чиним трубы. – На какой‑то миг он закрыл глаза, затем быстро закивал головой. – Раз вам так отчаянно надо выпить, найдите другой бар. Торопитесь… Слышали, что я сказал? Закрыто. Мне тоже жаль.
Он повесил трубку и пожал плечами.
– А другая жертва? – спросил я.
– Стимович.
– Да. Он тоже был распят?
– Нет, – сказал Болтон.
– Как же он умер?
Болтон взглянул на Девина, Девин – на Оскара, и тот, наконец, сказал:
– К чему валять дурака? Скажите им. Нам нужна любая помощь, иначе не избежать новых трупов.
Болтон добавил:
– Мистер Стимович был привязан к стене, с него полосками содрали кожу, после чего его, еще живого, просто‑напросто выпотрошили…
– Иисусе, – прошептала Энджи и так быстро перекрестилась, что, небось, сама не заметила.
Телефон Джерри вновь зазвонил.
Болтон нахмурился.
– Не могли бы вы снять трубку с рычага на какое‑то время, мистер Глинн?
Похоже, Джерри это задело.
– Агент Болтон, из уважения к мертвым мое заведение будет закрыто столько, сколько потребуется, но мне постоянно звонят и интересуются, почему это происходит.
Болтон безнадежно махнул рукой, и Джерри ответил на звонок.
Послушав несколько секунд, он кивнул.
– Боб, Боб, послушай, у нас аварийная ситуация. Прости, но весь пол залило водой… – Он снова слушал. – Значит так, делай то, что я тебе скажу – сходи к Лири или в «Фермана».
Энджи сказала:
– Джерри, можно воспользоваться вашим телефоном?
– В чем дело? – спросил Болтон.
Среди писем был конверт без обратного адреса, без какой‑либо записки, в нем была только фотография Кары, обыкновенное фото, ничего…
Энджи сказала:
– Джерри, можно воспользоваться вашим телефоном?
– В чем дело? – спросил Болтон.
Но Энджи была уже возле стойки, набирая номер.
– А другой парень, Стимович? – спросил я.
– В его комнате в общежитии никого, – сказала Энджи и повесила трубку, набирая другой номер.
– В чем дело, Патрик? – спросил Девин.
– Расскажите мне о Стимовиче, – сказал я, пытаясь скрыть панические нотки в своем голосе. – Девин. Я слушаю.
– Подруга Стимовича Элис Бурстин…
– В офисе Дайандры тоже никого, – сказала Энджи и повесила трубку, но тут же сняла ее и стала снова набирать.
– …получила аналогичное фото своего друга пару недель тому назад. Все то же. Ни записки, ни адреса, только фотография.
– Дайандра, – сказала Энджи в трубку. – Где Джейсон?
– Патрик, – сказал Оскар, – расскажи.
– У меня есть его расписание занятий, – сказала Энджи. – Сегодня у него только один семинар, и он закончился пять часов тому назад.
– Наша клиентка получила аналогичное письмо с фотографией с месяц назад, – сказал я. – Фото ее сына.
– Мы скоро будем. Оставайтесь на месте. Не волнуйтесь. – Энджи повесила трубку. – Черт, черт, черт, – сказала она.
– Пошли. – Я встал.
– Вы никуда не пойдете, – сказал Болтон.
– Арестуйте меня, – сказал я и пошел вслед за Энджи к выходу.
Мы застали Джейд, Габриэль и Лорен за обедом в студенческом союзе, но Джейсона с ними не было. И хотя женщины одарили нас неприязненными взглядами, говорящими «Кто вы, черт возьми, такие?», на наши вопросы они все же ответили. Никто с утра Джейсона не видел.
В своей комнате в общежитии он не был с прошлой ночи. Его сосед стоял посреди комнаты в тумане паров, исходящих из некоего горшка, и внимал воплям Генри Роллинза из динамиков. На наш вопрос он ответил:
– Не знаю, не имею представления, где он может быть. Вот разве только с этим красавчиком, ну, вы знаете.
– Не знаем.
– Ну, такой крутой, да вы знаете, он иногда с ним тусовался.
– У него козлиная бородка? – спросила Энджи.
Сосед кивнул.
– И такие пустые, лишенные выражения глаза. Будто он из мира иного. Не похож на других «голубей». Странный, да?
– У него есть имя?
– Никогда не слышал.
Когда мы возвращались к машине, в моих ушах звучал вопрос Грейс, который она задала мне в ту ночь, насчет того, не может ли быть связи между двумя делами.
Теперь очевидно: да, может. И есть. Что же в таком случае получается?
Дайандра Уоррен получает фотографию своего сына и делает логическое заключение, что это связано с мафиозной компанией, которую она ненароком обидела. Другой вариант – она никого не обижала. С ней в контакт вступило подставное лицо, и встречались они в Бруклине. Эта особа говорила на ярко выраженном бостонском диалекте, и у нее были волосы цвета спелой пшеницы. Волосы Кары, когда я видел ее, были свежевыкрашены. Вообще‑то у нее были светлые волосы, да и отметки на ее кредитке были сделаны в то же время, когда состоялся визит «Мойры Кензи» к Дайандре.
В квартире Дайандры Уоррен не было телевизора. Из газет она всегда читала «Трибьюн», а не «Ньюс», которая поместила фотографию Кары на всю первую страницу.