На неведома причина, толкнувшая этого человека на убийство и остальные поступки. В них видится некий ритуал, который имеет для него совершенно определенное значение, но нам неизвестен. Его безумие само по себе не может дать нам никаких улик, потому что оно никак не проявляется внешне. Этот человек живет среди нас, выглядит вполне нормальным, во всем ведет себя, как обычные люди: пьет аперитив, покупает газету, ходит в ресторан, слушает музыку. Самое примечательное — он слушает музыку. Вот мотив, вот причина, почему он звонит нам сюда. Через передачу, нередко помогающую тем, кто оказался в трудном положении, он ищет помощи. Но он не хочет получить ее там, где звучит музыка, которую он любит слушать.
— Почему вы говорите, что он не хочет получить помощь? — спросил Фрэнк.
— Потому что его «Нет!» в ответ на предложение о помощи звучит категорически. Он уверен, что никто не может ему помочь. Какая-то травма, стоящая за этим, должно быть, провоцировала неслыханный комплекс, настолько немыслимый, что таящееся в нем скрытое безумие, которым такого типа личности страдают с самого рождения, буквально извергается наружу. Он ненавидит мир и, возможно, считает его своим должником. Видимо, он пережил, какие-то чудовищные унижения или, во всяком случае, так считает. Музыка, наверное, была едва ли не единственным счастливым островком в его жизни. И он дает нам подсказки только на языке музыки. Этот музыкальный фрагмент — его послание. А сегодня он дал нам еще одну примету, которую надо присоединить к той, что прозвучала в первый раз. Это, несомненно, вызов, но в то же время и невольная, неосознанная мольба. По сути он просит нас остановить его, если сможем, потому что сам он не остановится никогда.
Комната словно превратилась в мир теней, плесени и паутины, в какое-то место, куда никогда не проникал солнечный свет. В царство мышей.
— Барбара, можно послушать эту музыку еще раз?
— Конечно.
Девушка нажала кнопку, и комната почти тотчас заполнилась звуками гитары, исполнявшей вариации на тему «Samba Pa Ti», менее шумной, чем обычно, более откровенной, в иной трактовке. В самом начале слышна была овация публики, такое случается, когда певец на концерте приступает к своему коронному номеру, и слушатели тотчас узнают его.
Когда музыка умолкла, Фрэнк окинул взглядом присутствующих.
— Напомню вам, что во время первого звонка музыкальный фрагмент как бы намекал, кто окажется жертвой. Это была фонограмма фильма, рассказывающего о любви автогонщика и его подруги. «Мужчина и женщина». Как Йохан Вельдер и Эриджейн Паркер. Кто-нибудь имеет хоть малейшее представление, что может означать теперь вот этот музыкальный фрагмент?
В другом конце зала Жак, звукорежиссер, слегка прокашлявшись, словно ему было трудно говорить, произнес:
— Ну, я бы сказал, что это мелодия, которую мы все знаем…
— Не надо принимать это в расчет, — вежливо заметил Юло. — Допустим, что никто здесь ничего не знает об этой музыке. Иногда подсказки приходят из самых неожиданных мест.
— Я только хотел сказать, что песня широко известна. Это «Samba Pa Ti» Карлоса Сантаны [19] . И ясно, что запись сделана вживую, судя по шуму зала. Много народу, похоже на стадион, хотя иногда концертные записи потом усиливают в студии, накладывая записанные отдельно аплодисменты.
Лоран закурил сигарету. Дым покружил в воздухе, пританцовывая проплыл к окну, и исчез в ночи. В воздухе остался легкий запах серы от спички.
— Это все?
Жак покраснел и промолчал, не зная, что еще сказать. Юло с улыбкой помог ему выйти из затруднения.
— Хорошо. Спасибо, молодой человек, это уже отличное указание.
Кто-нибудь может добавить еще что-нибудь? Эта песня имеет какой-то особый смысл? Была ли она когда-нибудь связана с каким-нибудь странным событием или знаменитостью, может, с каким-то анекдотом?
Присутствующие переглянулись, как бы помогая друг другу припомнить.
Фрэнк предложил другой путь.
— Кто-либо из вас узнает это исполнение? Если речь идет о записи вживую, можете ли вы догадаться, где она была сделана? Или на каком диске она имеется? Жан-Лу?
Диджей сидел рядом с Лораном, задумавшись, словно разговоры вокруг не касались его. Казалось, он еще не пришел в себя от беседы с тем незнакомым голосом по телефону. Он поднял лицо и отрицательно покачал головой.
— А не пиратская и это запись? — спросил Морелли.
Ответила Барбара.
— Я бы не сказала. Звук мне кажется довольно четким. Запись старая, бесспорно аналоговая, а не на цифровая. Кроме того, судя по фоновым шумам, это винил, а не компакт-диск, старая пластинка на 33 оборота. Но качество отличное. Непохоже, что запись сделана любителем на плохой аппаратуре, если учесть технические возможности того времени. Поэтому речь может идти о долгоиграющей пластинке, которую можно найти в магазине, если только это не какой-нибудь «мастер», никогда не поступавший в продажу.
— «Мастер?» — переспросил Фрэнк, глядя на девушку.
Он не мог не разделить восхищение Морелли. Барбара определенно была очень умна, и ее фигура тоже была вполне «очень». Если инспектор намеревался найти к ней подход, то ему предстояло весьма постараться.
— «Мастер» — это пробная запись на пластинку, которая прежде делалась при грамзаписи в студии, пока не изобрели компакт-диск, — пояснил Бикжало.
— Речь идет как правило о нескольких экземплярах из какого-нибудь непрочного материала. Такие записи используют только для контроля качества. Некоторые «мастера» очень ценятся коллекционерами. Так или иначе, «мастер» отличается от обычных пластинок тем, что по мере прослушивания его качество с каждым разом ухудшается в геометрической прогрессии. Но не думаю, что это наш случай.
И снова наступило молчание, которое означало — все, что можно было сказать, уже сказано.
Юло поднялся, давая понять, что совещание заканчивается.
— Месье, наверное, мне не нужно напоминать вам о том, как важна в этой ситуации любая, самая крохотная зацепка. Убийца разгуливает на свободе. Он играет с нами в «кошки-мышки», даже подсказывает, похоже, кого собирается убить. Все, что вспомните, все, что придет на ум, сразу же сообщайте мне или Фрэнку Оттобре, или инспектору Морелли в любое время дня и ночи, не стесняйтесь. Вот номера наших телефонов.
Все поднялись и один за другим покинули комнату. Техники из полиции ушли первыми, словно хотели избежать встречи с Юло. Остальные задержались, чтобы взять у Морелли визитную карточку. Инспектор помедлил, передавая визитку Барбаре, которая, похоже, не выразила недовольства такой неторопливостью. В другой ситуации Фрэнк расценил бы подобное проявление интереса к девушке как служебное упущение, но сейчас увидел в этом реванш жизни над мраком этой ночи.
Фрэнк не стал вмешиваться, а подошел к Клюни, который о чем-то негромко разговаривал с Юло. Они слегка расступились, приглашая его присоединиться к беседе.
— Я хотел обратить ваше внимание на то, что в телефонном звонке есть важное указание, дабы мы не путались и не теряли напрасно времени…
— То есть? — удивился Юло.
— Он доказал нам, что речь идет не о шутке и что он — именно тот человек, который убил этих двух несчастных на яхте.
Фрэнк кивнул, соглашаясь:
— Не моей рукой написаны те слова…
Клюни посмотрел на него с одобрением.
— Совершенно верно. Только настоящий преступник мог знать, что надпись сделана по трафарету, а не от руки. Я не стал говорить об этом при всех, потому что, мне кажется, это одна из немногих деталей расследования, которая не должна стать достоянием публики.
— Правильно.