– Я все быстро закончу. Обещаю. Через тридцать шесть часов дьявольский микроб будет в Мортоне.
– Через тридцать шесть часов... – Он долго и многозначительно молчал.
– Если бы это сказал кто‑то другой, я рассмеялся бы ему в лицо. Но тебя я слишком хорошо знаю. И все же... тридцать шесть часов! – Он покачал седой головой. Воспитанный в старых традициях, он был слишком вежливым, чтобы обозвать меня дураком или хвастуном. – Дьявольский микроб, говоришь... А как же... а как же с убийцей?
– Важно вернуть эту страшную культуру бактерий. Это главное. А убийство сейчас дело второе: кто убил – сам или другому поручил, – пусть теперь остерегается.
– Я больше за тебя опасаюсь. Будь предельно осторожен, Кэвел, не мне тебя учить, но учти: преступник умнее и опаснее тебя. – Он протянул руку и коснулся моего рукава чуть ниже левого плеча. – Полагаю, ты не расстаешься с «хэкати» и ночью. Я ведь не давал тебе разрешения на ношение оружия.
– Я им только беру на испуг, сэр.
– Доводить людей до сердечных приступов не значит пугать. Не задерживаю тебя, мой мальчик. Как Мэри?
– Хорошо, сэр. Передает вам привет.
– Из Альфингема, конечно. – Он на минуту забыл, что я был единственным подчиненным, который не съеживается под его суровым взглядом.
– Не одобряю, что ты вмешиваешь в эту историю моего единственного ребенка.
– Мне нужно на кого‑то опереться. Кроме Мэри, не на кого. Вы знаете свою дочь так же хорошо, как и я. Она не любит нашу профессию, но чем больше не любит, тем больше труда стоит держать ее в неведении. Она считает, что мне нельзя оставаться одному. Словом, последние сутки она обретается в Альфингеме.
Шеф пристально поглядел, тяжело кивнул и повел меня к выходу.
Макдональд – большой, грузный человек, в возрасте далеко за сорок, с хорошей гладкой кожей лица и наигранно твердым взглядом, какой часто встречается среди определенного слоя праздных землевладельцев, большую часть времени проводящих на открытом воздухе, в седле, охотясь на лисиц.
У него были рыжеватые волосы, рыжие брови, рыжие усы, а полное гладкое лицо, покрытое красноватым загаром, указывало на его пристрастие к вкусной еде, хорошему винному погребу, ежедневному бритью и на пошаливающее сердце. Несмотря на высокомерие, на гусарство, Макдональд был довольно привлекательным субъектом, но в тот момент он выглядел не лучшим образом. Да и кто выглядел бы хорошо, протирая заспанные глаза при встрече непрошеного гостя в шесть шестнадцать утра.
– Приветствую. – Возможно, я выбрал не то слово.
– Какого черта! С чего это вы приходите сюда и барабаните в дверь в кромешной тьме? – возмутился Макдональд, еще плотнее запахнул халат и поежился, вглядываясь в рассветные сумерки, чтобы убедиться, что это действительно я. – Кэвел! Что это, черт возьми, значит?!
– Прошу прощения, Макдональд. – Я терпеливо и вежливо пытался наладить разговор. – Конечно, время неподходящее, но нам серьезно надо поговорить.
– Нет на свете ничего столь важного, черт возьми, из‑за чего стоит в такое время вытаскивать человека из постели, – зло сказал он. – Все, что мне известно, я уже сообщил полиции. Если есть еще вопросы, то можете увидеть меня в Мортоне. Простите, Кэвел. До свидания. Или доброе утро. Он сделал шаг назад и хотел хлопнуть дверью перед моим носом.
Терпение мое лопнуло. Я сунул пятку правой ноги в дверь раньше, чем был повернут ключ, и резким толчком д0 распахнул ее. Удар по больной ноге дверью был довольно ощутим, но это ничто по сравнению с болью, которая досталась от двери Макдональду. Он схватился за локоть и заплясал танец дервиша с подходящими к данному случаю проклятиями.
Он схватился за локоть и заплясал танец дервиша с подходящими к данному случаю проклятиями. Выкрики были впечатляющи. Я вошел в дверь, но прошел еще десяток секунд, пока он осознал, что я стою рядом.
– Убирайтесь, – зарычал он с искаженным от боли лицом. – Вон из моего дома сейчас же!.. Вы... – Он хотел ударить меня в пах, но я пресек его попытку.
– Двое убиты, Макдональд. На свободе безумец, имеющий возможность увеличить эту цифру до двух миллионов. У вас есть шанс не попасть в их число. Мне немедленно нужно получить от вас кое‑какие разъяснения.
– Ему нужно! Да кто ты такой?! – Его толстые губы изобразили полуусмешку, полугримасу. – Все знаю, Кэвел. Изгнан из Мортона за то, что не мог держать язык за зубами и держать пасть закрытой. Обыкновенный частный детектив, рассчитывающий поживиться на крупном деле, вместо того чтобы заниматься маленькими грязными бракоразводными делишками. Бог знает, как вы пробрались сюда, но я позабочусь, чтобы вас вышибли отсюда с треском. Кто вам дал право допрашивать меня? Вы не полицейский. Где ваши документы? Покажите! – Все это он произносил с презрительной издевкой.
Я не мог ему предъявить никаких документов, но зато вытащил «хэкати», считая, что этого будет достаточно для прекращения показного шума и угроз.
Но получилось иначе. Зря я думал, что этого будет более чем достаточно доктору Макдональду.
– Боже! – засмеялся он отвратительным, отнюдь не похожим на звон серебряных колокольчиков смехом. – Размахивать пистолетом! В шесть утра! А дальше что? Дешевый приемчик. У меня есть номер вашего телефона, Кэвел, клянусь господом! Один звонок старшему инспектору Харденджеру поставит вас на место, мистер дешевый мелкий детектив.
Он и после работы старался, очевидно, соблюдать точность: возможно, я и был дешевым, но все же на пару дюймов выше него и несколько тяжелее.
Телефон стоял на столике рядом. Он сделал два шага к нему, а я один к Макдональду, направив пистолет чуть пониже груди. Когда он прыгнул на меня с большим складным ножом, я успел отскочить, и он тут же рухнул на пол.
Удар был жестокий, мне это даже самому не понравилось, но мысль о безумце с дьявольским микробом не нравилась мне еще больше. Нужно было беречь каждую секунду. Позже, когда все кончится, я принесу извинения Макдональду. Но не сейчас. Он катался по полу, обхватив руками живот, скуля от боли и пытаясь глотнуть широко раскрытым ртом воздух. Через минуту он сделал попытку встать на ноги, все еще держась за солнечное сплетение и задыхаясь. Лицо его посерело, а глаза налились кровью. Злость на него прошла.
– Вам крышка, Кэвел, – прохрипел он, задыхаясь. – Слишком много вы на себя берете. Нападение без причины... – Он вздрогнул и умолк, увидев приближающуюся к лицу рукоять «хэкати». Инстинктивно он закрыл лицо обеими руками, но тут же застонал от боли, получив удар под ложечку. На этот раз он лежал бездыханным дольше прежнего, а когда наконец, шатаясь, поднялся на ноги, то выглядел довольно неважно. – Его глаза по‑прежнему светились яростью, но теперь в них был еще и страх. Подняв «хэкати», я сделал два шага к нему. Макдональд машинально отступил на столько же назад и, наткнувшись на кушетку, тяжело плюхнулся на нее. Лицо его выражало гнев, возмущение и боязнь получить еще удар. Мы оба злились. Я – за свой поступок, он – потому, что вынужден был подчиниться мне. Макдональд не хотел говорить, но оба мы знали, что он заговорит.
– Где вы были, когда убили Бакстера и Кландона? – спросил я, все еще держа наготове «хэкати».
– Узнайте у Харденджера, – вяло ответил он. – Дома. С тремя друзьями играл в бридж. Почти до полуночи.
– С друзьями?
– Старый сослуживец, местный доктор и викарий.