Неподалеку обвалился потревоженный колебаниями воздуха камень.
С небольшого расстояния штурмовая винтовка способна творить чудеса членовредительства и человекоубийства. Барон отлетел, крутнулся, взмахнул руками, упустил дробовик. Ружье шлепнулось наземь и лишь по чистейшему чуду не выпалило.
Потом Вальдемар Барон упал плашмя.
Я рассудил за благо еще разок попытаться вздохнуть.
Это оказалось ошибкой.
В груди моей действительно что-то треснуло. Боль пронизала навылет, потом начался неудержимый кашель и я начисто перестал воспринимать происходящее.
Глава 29
Очнулся я уже в больнице, окованный гипсом от ключиц до пупка, по сути, облаченный в непроницаемую рыцарскую кирасу. Врачи наслаждаются, истязая пациентов, примерно так же, как дама на телевизионном экране в порнографической лавке наслаждалась издевательством над мужчиной-мазохистом.
Я всегда возражал против гипсовых корсетов. Сломанные ребра отлично срастаются безо всякой посторонней помощи. Дайте человеку покой, отдых, надлежащее питание - и делу конец. Но нет, вас обматывают бинтами, уподобляют египетской мумии, колют иглами так, что места живого не остается, а на закуску помещают под непроницаемый пластиковый навес, именуемый кислородной палаткой.
Уж не знаю, способствует ли дыханию накачиваемый внутрь бесцветный газ, но сама палатка явно ему препятствует.
По счастью, я лежал бесчувствен, аки скот зарезанный, покуда вокруг него плясали и хлопотали несчетные эскулапы. Сам видал... Слонялся по больничной палате, созерцая простертое на постели тело и думая, что не худо бы возвратиться в него... Это мне, в итоге, удалось.
Но даже во время бесплотных странствий не покидала меня тревожная, сосущая мысль о неоконченной, незавершенной работе. Едва забравшись назад, в бренную оболочку, я отверз уста и хриплым шепотом потребовал у врачей, чтобы ко мне впустили Мак-Кэллафа.
Поначалу врачи притворялись глухонемыми анацефалами, но потом сжалились - а, возможно, решили, что непрестанные разговоры повредят страдальцу гораздо больше, нежели краткосрочный визит неприятного и молчаливого субъекта. Мак-Кэллаф предстал передо мною с нахальным блеском в голубых глазах и довольной ухмылкой на смазливой роже.
Никаких дурацких вопросов относительно моего самочувствия он, в отличие от покойного Джексона, задавать не собирался. Я не без некоторого раздражения отметил, что куда охотнее вручил бы офицеру из ГД не заблудшего болвана с доброй крестьянской физиономией, а этого добросовестного и верного служебному долгу кровопийцу.
Невозмутимый Мак-Кэллаф терпеливо ждал, пока я с ним заговорю.
- Толливер, - выдавил я. - Думаю... Широким жестом ухмыляющийся Мак-Кэллаф достал из кармана свернутую газету. Вручил мне.
- Думали, мистер Хелм, не вы один...
Долго искать не пришлось. Некролог напечатали на первой полосе, на самом почетном месте, как и приличествовало, учитывая общественный вес и неисчислимые добродетели покойного, который, как уведомлял "Ежедневный вестник", скончался на семьдесят третьем году жизни, у себя дома, не вставая с инвалидного кресла, к которому оказался приговорен после ужасной автомобильной аварии.
Потомственный обитатель Санта-Фе, сын достопочтенных такого-то и такой-то; изумительный юрист, продолжавший помогать своей фирме драгоценными советами после вынужденного выхода в отставку.
Жена усопшего покинула сей мир пятнадцать лет назад, а трое детей расплодили целую свору внуков, чьи имена усердно и долго перечислялись тут же. Покойный был ветераном Второй Мировой войны, удостоился нескольких правительственных наград, пользовался влиянием даже в высоких вашингтонских кругах.
Смерть наступила в результате обширного инфаркта.
К похоронным церемониям надлежало приступить такого-то числа (уже миновавшего), на городском кладбище Санта-Фе. За справками просили обращаться в такой-то морг.
Над некрологом значилось крупными буквами:
"УОЛШ, ГОМЕР ВИЛЬЯМСОН".
Таинственный партнер Вальдемара Барона, с которым я ни разу не встретился, и надеюсь не встретиться в иной, загробной жизни. Боюсь, покойничек вознамерился бы отплатить главному виновнику состоявшегося печального торжества...
Осторожно сложив газету, я посмотрел на Мак-Кэллафа.
- Ампула "один", или "два"?
- "Один", - ответил Мак-Кэллаф. Оранжевая жидкость, убивающая не сразу, но зато не поддающаяся последующему обнаружению. Красная ампула производит молниеносное действие, однако судебные эксперты немедленно докапываются до истины. А зеленая субстанция просто погружает человека в четырехчасовый сон, как проверил на себе Нолан, работавший вместе с Джимом Делленбахом и по моему приказу покинутый им в гостиничном сортире...
- Сами понимаете, - сказал Мак-Кэллаф, - проверку мы проводили по всем правилам: ошибиться было нельзя. Но мистер Уолш излишне гордился своими достижениями в качестве господина Толливера. Сгорал от желания хоть кому-нибудь похвастать. И похвастал, на свою голову.
Я облизнул губы. Сосредоточиться по-прежнему было нелегко.
- Объясни, как ты догадался?.. Впрочем, не надо. Подробности можешь опустить. Задание выполнено, а это главное. Считай, что я тебя отечески треплю по спине и улыбаюсь не без гордости.
Мак-Кэллаф осклабился:
- Благодарю за похвалу! А теперь, с вашего позволения, чао. Меня срочно вызывают в Вашингтон. С вами останется Боб Виллс, на всякий непредвиденный случай. До встречи, мистер Хелм!
- Не поздоровится тебе при встрече, - заметил я. - Терпеть не могу молодых выскочек, загребающих себе все лавры и отказывающих умудренным агентам в подобающем почтении.
Мак-Кэллаф осклабился опять. Если не будет за собою следить, эта идиотская привычка может укорениться...
Сделав неприличный жест, мой помощник подмигнул мне и вышел вон. Проводив его долгим взглядом, я решил, что парень он, в сущности, неплохой. А ежели нравится носить волосы до плеч - пускай носит на здоровье. Хотя, по-моему, коль скоро хочешь обзавестись эдакой шевелюрой - стригись покороче, а сверху нацепляй красивый парик. Именно так и поступали средневековые джентльмены, бывшие братией воинственной, задиристой и весьма боеспособной.
Осознав, наконец, что задание выполнено - правда, чужими руками и силами, - я утратил всякое желание действовать. Оставалось лишь дожидаться грядущего выздоровления, покорно мириться с гипсовым корсетом и надеяться, что настанет рано или поздно светлый день, когда ваш недостойный повествователь сумеет вздохнуть полной грудью без содействия "кислородной палатки". Чтоб ей!
На врачей пожаловаться не могу. Мне даже дозволили подвергнуть себя немыслимой натуге, поднять телефонную трубку и собственноручно вызвать город Вашингтон, округ Колумбия.
Мак ответил почти немедля - как оно и полагается доброму, заботливому командиру. Сказал, что знает о приключившейся неприятности, надеется, что я умудрюсь выжить. И будет от всей души приветствовать сей маловероятный факт...
Мак уведомил также, что обусловленные заказом товары оказались неприемлемыми. Случайная ошибка в изначальном тексте договора повлекла последующее недоразумение.
На каковую претензию я ответил вполне резонно:
- Сэр, мы учли ошибку, возвращаем всю партию на склад... Уточняю: на склад. А взамен уже выслано все требовавшееся...
Вышеописанная галиматья означала: нужным человеком оказался Бюрдетт, а Беннетт работал боксером-легковесом, и его можно было выпустить, предварительно удостоив крепкого пинка по заднему месту...