Его палец помедлил над бумагой, а затем решительно уткнулся в какую‑то точку. – Вот дом, в котором жил Ханну Меррикен. Он зарыл ящик с бумагами в саду. Площадь сада – около половины акра.
Армстронг склонился над планом.
– Довольно обширное поле для поисков. Каковы размеры ящика?
– По словам Мейрика – два на полтора фута, высота – один фут.
Армстронг что‑то подсчитал в уме.
– Если мы будем копать ямы наугад, то вероятность того, что мы промажем, составляет восемьсот к одному.
– Мы сделаем кое‑что получше, – сказал Кэри. – По первоначальному замыслу Мейрик должен был отправиться с нами и указать нужное место. Когда‑то он помогал отцу зарыть этот ящик, но прошло много лет, и он забыл кое‑какие детали, – Кэри снова покопался в чемоданчике. – Вот все, что у нас есть.
Армстронг изучил крупномасштабный план, тщательно нарисованный чернилами.
– Вот здесь растут четыре дерева, – сказал Кэри. – Ящик закопан под одним из них, но Мейрик забыл, под каким именно.
– По крайней мере теперь нам придется копать не больше четырех ям.
– После 1944 года прошло много лет, – наставительно сказал Кэри. – Трех деревьев уже нет. Смотри, – он вытащил несколько фотографий. – Их сделали наши финские друзья несколько недель назад. Я надеялся, что, попав на место, Мейрик все вспомнит, но Мейрика больше с нами нет. Все, чем мы располагаем, это пол‑акра земли и одно дерево, – Кэри ткнул пальцем в фотографию. – Думаю, что здесь, но не уверен.
– Итак, мы будем копать, – подытожил Армстронг. – Этим придется заниматься в темноте.
Кэри уставился на него.
– В какой темноте? Мы не на широте Полярного круга, но даже здесь в это время года солнце практически не заходит. Самое большее, чего можно ожидать, это глубоких сумерек.
– Нам обязательно нужно идти сейчас? – спросил Армстронг. – Почему нельзя подождать до осени?
Кэри вздохнул.
– Даже не принимая во внимание тот факт, что бумаги сами по себе чрезвычайно важны, я могу назвать одну очень основательную причину, – он постучал по плану. – Меррикен жил в пригороде, где селились люди с хорошим достатком. Но Энсо быстро разрастается. Старые лома ветшают перестраиваются целые районы. По нашим сведениям, в конце лета здесь появятся бульдозеры. Мы должны опередить их.
– Какая жалость, что Мейрик сделал свое великое открытие не в прошлом году! – посетовал Армстронг. – В доме кто‑нибудь живет?
– Да, русский по фамилии Кунаев. Он работает мастером на одной из бумажных фабрик. Жена, трое детей, одна кошка. Собаки нет.
– Значит, от нас требуется всего лишь заявиться к ним и среди бела дня начать раскопки в саду? Кунаеву это, несколько я понимаю, очень понравится, – Армстронг отложил фотографию. – Невыполнимая затея!
– Нет ничего невыполнимого, мой мальчик, – невозмутимо ответил Кэри. – Начнем с того, что бумаги Меррикена уложены в ящик. Маленькая деталь: ящик обшит листовой сталью, а у меня есть отличный металлоискатель – маленький, но мощный.
– Вроде миноискателя?
– Похож, но значительно меньше по размерам. Его можно без особого риска пронести через границу. Сделан по специальному заказу. Если верить дырявой памяти Мейрика, то ящик закопан на глубине не более двух футов. Я проверял этот прибор на ящике меньших размеров, и уверяю тебя, что даже с глубины в три фута он дает такой сигнал, что барабанные перепонки трещат.
– Хорошо, мы поймаем сигнал и начнем копать. Что сделает Кунаев, когда увидит нас?
Кэри усмехнулся.
– Если нам хоть немного повезет, то его там не будет.
– Если нам хоть немного повезет, то его там не будет. Товарищ Кунаев будет отрабатывать стахановскую смену на своей вонючей фабрике – гнать туалетную бумагу или что‑нибудь еще.
– Но жена и дети будут дома, – напомнил Армстронг. – Кроме того, есть еще и соседи.
– Это не имеет значения. Мы возьмем их под ручку и вежливо выведем из сада.
Глава 25
Встреча с финнами состоялась в тот же вечер в доме на окраине Иматры.
– Их трое, – сказал Кэри, когда они ехали на рандеву. – Лэсси Виртанен, его сын Тармо, и Хекки Хуовинен.
Армстронг издал нервный смешок.
– Никогда бы не подумал, что мне доведется встретиться с сыном Лэсси [8] .
– Если в твоей копилке имеются другие ремарки подобного рода, то придержи их при себе до конца операции, – угрюмо буркнул Кэри. – Эта компания не отличается чувством юмора. Старый Виртанен во время войны летал на истребителе, и до сих пор считает поражение Германии своим личным несчастьем. Не знаю, что им движет – симпатии к нацистам или ненависть к русским, – возможно, то и другое поровну. Сына он воспитал по своему образу и подобию. Хуовинен придерживается несколько более либеральных взглядов, но все‑таки находится гораздо правее Аттилы. Это наши орудия, с которыми нам придется работать, и я не хочу, чтобы они повернулись против меня. Помни об этом.
– Запомню, – сказал Армстронг. Ему показалось, что Кэри неожиданно опрокинул на него ушат ледяной воды. – Каков план действий?
– Финны доки по части изготовления бумаги, – объяснил Кэри. – Русские не прочь извлечь выгоду из их мастерства. Они строят в Энсо новую бумажную фабрику. Все оборудование сделано в Финляндии, монтажными работами также занимаются финны, большинство которых живет в Иматре. Они ходят через границу каждый день.
Казалось, на Армстронга снизошло просветление.
– Мы пойдем вместе с ними? Как удобно!
– Не радуйся раньше времени, – проворчал Кэри. – Все не так просто, – он указал вперед. – Вот наш дом.
Армстронг остановил машину.
– Эта троица ходит через границу в Энсо?
– Совершенно верно.
– Но если Виртанен так ненавидит русских, то зачем же он помогает им строить фабрику? – удивленно спросил Армстронг.
– Они состоят в полулегальном секретном обществе крайне правой ориентации, свято верят в то, что шпионят за русскими, и готовятся ко "дню X", – Кэри пожал плечами. – На мой взгляд, их веревочка уже почти размоталась, и правительство скоро возьмет их за горло. Одна из трудностей линии Паасикиви состоит в том, чтобы придерживаться золотой середины между правыми и левыми партиями. Правительство не может слишком сильно давить на коммунистов из‑за русских, но кому какое дело до того, что случится с кучкой неонацистов? Их придерживают до поры в качестве политического противовеса, но если они начнут выкаблучиваться, то их прихлопнут одним махом. Поэтому нам нужно использовать их, пока есть возможность.
* * *
Лэсси Виртанен, пожилой мужчина с жестким лицом, заметно припадал на одну ногу. Его сын Тармо, которому было, вероятно, около тридцати, совсем не походил на отца. У него было круглое, румяное лицо, его темные глаза возбужденно блестели. Проследив за ним украдкой, Армстронг счел его слишком неуравновешенным для серьезного дела. Хекки Хуовинен оказался смуглым брюнетом с выбритым до синевы подбородком. Чтобы прилично выглядеть, ему приходилось бриться дважды в день, но с точки зрения Армстронга он все равно выглядел так, словно не брился двое суток.
Они расселись вокруг стола, уставленного тарелками с сэндвичами и скандинавскими закусками, а также бутылками пива и водки.