- Ноесли они знают,что яанглийский шпион,почему быимменя не
арестовать?- поинтересовался я. - Англия находится с Германией в состоянии
войны!
- Не будьте наивны,- снисходительно сказала Янковская. - Они имеют на
вас далеко идущие виды. Неужели вы думаете, что они стали бы так старательно
лечить какого-то там латыша?
- Так вот почему этот профессор цитировал мне Шекспира!
- Конечно, немцы уверены, что вы стали жертвой советской разведки.
- А что... этот ваш Гренер?..
- О,Гренер!Вам следует с ним подружиться. В Риге он представляет не
толькомедицинскуюслужбу,онвлиятельнаяфигуравгитлеровской
администрации.Видныйпрофессор,онвступил внацистскую партию ещедо
прихода Гитлера квласти.Снимлично знаком Геббельс,унегобольшие
международные связи,иондажевыполнялкакие-тоспециальные поручения
гитлеровцев за границей...
- Аттестация что надо,-сказал я. - Только я не верю, что он хороший
врач, хороший врач не пойдет на службу к этим выродкам...
- Вы опять рассуждаете по-детски,-возразила Янковская. - Неужели вы
думаете,чтосредигитлеровцев нетспособныхлюдей?Онибытогдане
продержались и месяца! А что касается Гренера, многие коллеги по партии даже
упрекают его в излишней гуманности. Во всяком случае, именно такие люди, как
Гренер, представляют в гитлеровской партии сдерживающее начало.
Наодном изперекрестков насзадержало скопление машин ипешеходов.
Янковская нетерпеливо выглянула из машины,и шуцман - полицейские появились
наулицах Риги чуть линена другой день после занятия города немцами,-
точно отодвинув своим жезлом всепрочие машины всторону,любезно кивнул,
предлагая Янковской ехать.
Она умела обвораживать даже полицейских!
- А каким образом вы сами очутились в госпитале? - поинтересовался я. -
Что вы там делали?
- Ухаживала за вами,-объяснила Янковская. - Мне разрешили ухаживать
за вами.Немцы знали,кто вы такой, и понимали мои опасения. Мало ли о чем
вы могли проболтаться, лежа без сознания. Поэтому всегда хорошо, когда около
такого больного находится осведомленный человек.
Мы остановились у дома, который занимал профессор Гренер. Судя по тому,
чтонемецкая администрация отвелагенералу Гренеру целыйэтажвбольшом
трехэтажном доме, он считался генералом влиятельным.
Перед домом стояло несколько машин,уподъезда,разумеется,дежурил
эсэсовец.Однако он не остановил нас, когда мы подошли к двери: или он знал
Янковскую, или у него вообще был наметанный глаз.
Мыподнялись по лестнице,устланной ковром,иочутились вквартире
профессора. Все выглядело так, точно Гренер жил в этой квартире десятки лет.
Вовсемчувствовался немецкий порядок.Мебель была аккуратно расставлена,
ковры тщательно вычищены, рамы картин сверкали позолотой.
Мывошли вгостиную.
УГренера происходило что-товроде небольшого
приема.Трудно было допустить,что все эти спокойно разговаривающие друг с
другом люди находились в чужом, завоеванном и враждебном городе.
Гренер сразу увидел Янковскую ипошел к ней навстречу.В генеральском
мундире он казался еще более долговязым ихудым,чем вбелом халате.Его
грудь украшал Железный крест.Оноживленно закивал своей птичьей головкой,
щелкнул каблуками и поднес к губам руку гостьи.
- Вы забываете меня, - упрекнул он Янковскую. - А старики обидчивы!
- ГосподинБерзинь,-назваламеняЯнковская.-Онхотеллично
поблагодарить вас.
- О, мы уже знакомы, и надеюсь, что подружимся! - приветливо воскликнул
Гренер и выразительно посмотрел на Янковскую. - Хотя...
Он не отказал себе вудовольствии еще раз блеснуть передо мной цитатой
из Шекспира.
Янковская холодно взглянула на Гренера.
- Что вы хотите этим сказать? - спросила она его.
- Дружба тверда во всем, но только не в делах любви, - перевел я.
- Это я поняла, - сказала Янковская и посмотрела на Гренера. - Но у вас
не должно быть оснований меня ревновать.
- О,если бы язнал,что вы будете уделять столько времени господину
Берзиню, - пошутил Гренер, - я бы запретил его лечить...
Янковскаяоченьсвободно,так,точноонабылаздесьхозяйкой,
познакомила меня с гостями профессора.
Преимущественноэтобылиофицеры,составлявшиеядрогитлеровской
военнойадминистрации вРиге,былонесколькополуштатских,полувоенных
чиновников,двое из них с женами,было несколько женщин без мужей, и среди
нихкакая-тоартистка;женщины были ввечерних платьях,многих украшали
драгоценности. Наше появление отвлекло гостей Гренера от разговоров. На меня
посматривали синтересом;вероятно,люди,находившиеся в этой аккуратной
гостиной, слышали что-то обо мне. Но еще больше внимания вызывала Янковская.
Еездесь знали,иесли женщины смотрели нанеескаким-тозавистливым
подобострастием, то многие мужчины поглядывали с откровенным вожделением.
Гренер подвел меня ккакому-томрачному субъекту вчерной эсэсовской
форме; на его лице смешно выделялись маленькие черные усики, такие же, как у
Гитлера,иявно крашеные,потому что волосы на голове этого субъекта были
рыжими,как лисий хвост.Субъект этот почему-то сидел в кресле, хотя возле
него стояла дама, и молча созерцал окружающее его общество.
- Позвольтевампредставить,-сказалГренер.-Господин
обергруппенфюрер Эдингер с супругой...-И в свою очередь назвал меня: - А
это господин Берзинь...- Он сделал паузу и многозначительно добавил: - Тот
самый!
ЯпоклонилсятолстойбесцветнойгоспожеЭдингер,ногосподин
обергруппенфюрер не дал нам поговорить.
- Сядь,Лотта,- строго сказал он жене, поднимаясь с кресла, и своими
цепкими пальцами обхватил мою руку повыше кисти так энергично,будто сдавил
ее наручником.