Ведь сама Олимпийская царица, проведя своего любимого ученика через скорби, посвящения, одиночество, страстноoе, привив его любовью ко Христу и щедро одарив нетленными маслами, привела в Чертог Всевышнего к неизреченным
О! Брачный Чертог О!
О таинственное Божество,
О выше нет ничего!
О мой Возлюбленный О!…
О, когда воскурение от престола СвященноТеогамии распространится по всему творению, придут тверские проститутки, толкачи, биржевые маклеры, бомжи одинокие, полуобезумевшие от страданий старушки в хосписе. Тогда предсмертный стон 100 миллионов обратится радостным гласом «Аллилуйя!», и человечество наконец-то найдет состояние снятия с креста. Страстноoе завершится и начнется сладчайшая Мессианистическая эра под знаком трехсотлетних теогамических блаженств Юпитера и Юноны, Отца Небесного и Матери блаженств, Премудрости Софии Огнекрылой.
K
Внешняя история Ветхого Завета, прочитанная очами Теогамии, приобретает страстноoй характер. Плач Иеремии, страдания голубя-пророка Ионы в Ниневии. Пресвятая Богородица Страстнаoя в образе сестры милосердия в ГУЛАГе или принявшая вид страстноoй доски-иконы и просиявшая где-то над сибирскою сосной перед взором поклоняющегося ей пятидесятилетнего возницы…
О Царица, вся вселенная наполняется дыханием СвященноТеогамии. Все творение просыпается и устремляется в объятия Всевышнего. В свой час Ты станешь символом поколения и песнь Тебе воспоют миллионы восставших от прискорбных обстоятельств, от похотных постелей, от пыльных белых простыней и от скомканных своих замороченных уделов.
Ты просветила их лики сиянием Божества и указала путь. И, облекши их в белые ризы, придала им обручальные кольца на левую руку и негасимую восковую свечу в правую. И вот они выходят навстречу и жаждут во всем следовать Жениху. И что делает Он на пути к ним, то делают и они на пути к Нему.
И их встреча — самая прекрасная и светлая из всех, когда-либо бывших на земле. Сретение Всевышнего.
K
О Бог мой, какие прекрасные символы! Меч, украшенный оливковой ветвью. Град Божий в солнечных лучах. Лазурное небо, и на нем — обрисовавшиеся лики дев. Сладчайшие олимпийские богини пришли к источникам омыться в белых купелях и помочь омыться в белых купелях. И вслед за ними в тех же священных водах омовения омываются их ученики, удостоившиеся лика бессмертных за свою любовь к Всевышнему.
Один из них несет сосуд свежей воды, другой — чашу с нектаром, третий — стамну с манной, четвертый — Святой Грааль с Кровью и Плотью Божества Христа. Так и устраивается Его тысячелетнее царство, незаметно пришедшее, как бы помимо бедствий. Где они? Да прочь развеявшееся облако химер, ночной мираж!
Нет ничего кроме Него,
Возлюбленного моего.
Нет ничего кроме любви,
любви Его
.
Повторяй так, сын мой, дочь моя, в ночной молитве — и счастливо избежишь бедствий, хотя бы уже начались маленькие потопы, затопило центр Санкт-Петербурга или до третьих этажей Нью-Орлеан…
Ничто, ничто не воспрепятствует душе, хотя бы скованной чугунными цепями, славить Всевышнего. Ничто…
K
Турецкий солдафон, капитан стражи, запретил нам выходить за пределы допустимого туристского серпантина. Мы привыкли смотреть иначе, чем туристы. Избегая глазения на святилище, превращенное в коммерческое капище, восходили к благословенному месту, где Пречистая Дева поставила Свой престол и пребывает на нем.
Пришлось нам подняться с другой стороны горы. Миновали горшечную мастерскую со множеством скульптурных изображений каких-то рыб, лебедей, дельфинов и глиняных кувшинов. Поднялись по козлиной тропе к Соловьиной горе с другой, тыльной, стороны. Вдали звучал колокольчик, привязанный к козе-путеводительнице.
Навстречу нам весело шагал молодой пастух с длинным охотничьим ружьем.
В неописуемой красоты морских далях солнце заходило за Самос, когда Царица указала мне таинственный туннель. Объяснила:
Первую великую тайну Я тебе открыла: отсюда, с Соловьиной горы, вход в Брачный чертог. Другая тайна нового Иерусалима: отсюда вход в атлантический Грааль.
Царица показала солнечный в световых переливах туннель, по которому Она с Соловьиной горы спускалась в Атлантиду, в белые морские замки Грааля. И восхищала оттуда к эфесским старцам, первомученикам Христа из Эфеса в Палестину, Александрию и по всему миру, где жаждали испить блаженств Христовых Его и Ее ученики.
K
А страстноoе разгорается. Боже, сколько пыльных упырных апартаментов пришлось сменить! Сколько турецкой басурманщины вкусить вместе с чашей Грааля! Сколько тоски по несбывшемуся Отечеству, по счастливейшим моим детям и ближним!
Третий смертельный удар нанесен был в июле на Элеоне. На этот раз Всевышний положил руку на позвоночник. Радикулит, седалищные нервы, смещение, невралгия.
Куда бежать в разгар сезона? В турецкую пустыню. Красный дракон гнался за нами три дня. Но земля покрыла нас.
Что пережили мы в разгар сезона! Ошалелое диско, бесноватые детские крики, ненависть «туркаo»: не укладываемся в их семейно-родовые программы.
Квартир переменили за месяц не меньше пяти. Считали скорбно с о.Паисием, сколько жилищ сменили мы за 18 лет — обжили, кровь пролили, благословили…
Механизм «автоматической» адаптации к жилищу уже почти не может работать. Душа ищет себе постоянного подданства, да нет его. Душа восхищается в горний мир, а тело бежит за ней, не зная что бежит за душой своей. Ищет где-то осесть в земных небылицах и таинственных царствах. А их уже давно нет.
Тело спешит за душой, а душа — за Духом Святым.
Уже сказано. Осталось молчание
как божественной Ио мычание.
Священнодева Рабия и
«Песнь песней» мусульманства,
или Эра Бога-ближнего
08.09.05 Измир
Боже, какая война на видение в любви!
Суфия Яхаваза (Х век) предают смертной казни за дерзновение об обожении: «Я есть Он, Которого я люблю. И Он, которого я люблю, есть я. Если ты видишь меня, ты видишь Его. И если ты видишь Его, ты видишь нас обоих».
Мусульманская инквизиция сжигает его на костре в марте 922 г. Как кощунница и еретичка, стирается из памяти шариата и Рабия аль-Адбия.
О, сладчайшая Рабия вышла замуж за неведомого ей Христа! Так и осталась девой (умерла в 88). В дневниках писала: «О любовь ко Всевышнему, охватившая все мое существо! О мой Возлюбленный, о! У меня не осталось ничего, чем я могла бы любить кого-либо кроме Него — и одного состава, ни одного начала, ни одного чувства».
Рабия достигала высочайшего экстаза (варджа) в непрестанном созерцании небесного Возлюбленного. Библейская Песнь песней выпевалась нескончаемо из ее сердца.
«О Возлюбленный двух мирровых сердец! О Сладчайший! Я обошла весь мир. Я заступала тысячи порогов в нескончаемых домах. Я встречала прекрасных людей. Но ни в ком я не нахожу того, что есть в Тебе. Ты один достоин созерцания, Совершенная Красота. О моя надежда, о мой покров, о мое блаженство! Сердце мое не может любить никого кроме Тебя. Я сделала Тебя спутником всего моего существа».
Рабия разрывает с шариатом буквы и культа. Священное начало пути: Бог другой и познается на путях истины тарикат (‘тарик’ — путь последней правды).
В начале духовного пути Рабия «умирала чувствам», умерщвляла греховные начала. Но как ничтожна и мала эта ступень! Познала она другое — священное успение, умирание от любви.
Аскеты умерщвляют плоть, чтобы достичь сверчувственных блаженств.