Ее козырной
картойбыловнешнеесходство с Кэрол Ломбард. Тот день был памятным в
моемсознаниинестолько из-за происходивших событий, сколько потому,
чтоонабылакрасива и хотела выйти за меня замуж. Она была на голову
выше меня, что делало ее еще интереснее в моих глазах.
Меня волновала мысль о венчании в церкви с высокой женщиной. Я взял
напрокатсерыйсмокинг.Брюкибыли широковаты для моего роста. Не то
чтобы висели колоколами, но были широковаты, и это очень меня беспокоило.
Кромебрюк,меняраздражало то, что рукава розовой рубашки, которую я
купилспециальнодляэтогослучая,былинатри дюйма длиннее, чем
следовало;мнепришлосьвоспользоватьсярезиновымилентами,чтобы
подтянуть их повыше. А так вообще все шло прекрасно - дотогомомента,
когдагостиияузнали,чтоКэйКондор передумала и не собирается
приходить на свадьбу.
Будучиоченьпорядочноймолодойледи,онаприслаламне через
мотокурьеразапискус извинениями. В записке написала, что, не приемля
развода,онанеможетсвязатьсвоюсудьбус человеком, который не
разделяет ее взглядов на жизнь. Она напомнила мне, что я всегда хихикал,
произносяфамилию-Кондор, а это было знаком полного неуважения к ее
личности.Онаобсудилаэтупроблемусо своей матерью. Обе они очень
любятменя,ноне настолько, чтобы ввести в свою семью. Заканчивалась
запискатем,чтомы должны набраться смелости и мудрости и расстаться
навсегда.
Состояниемоегоумаможнобылоохарактеризоватькак"полное
оцепенение".Пытаясьвспомнитьтотдень,янемог понять, то ли я
испытывалчудовищноеунижение,оказавшисьдурак дураком перед толпой
людейвсвоем взятом напрокат сером смокинге и слишком широких брюках,
то ли был сокрушен тем, что Кэй Кондор не выходит за меня замуж.
Это были единственные два события, которые ямогчетковыделить.
Примерыдовольножалкие,но,покопавшись,мнеудалосьнайти в них
философскийсмысл.Кажется,ябыл человеком, который проходит сквозь
жизньбезединогоподлинногочувства,подходяковсемулишьс
интеллектуальноймеркой.ПодражаястилюдонаХуана, я придумал себе
такоеопределение:человек,которыйизо всех сил старается жить "как
положено".
Ябылуверен,например, что день моего поступления в аспирантуру
УКЛАдолженбытьпамятнымднем.Посколькупамятнымоннебыл, я
постаралсяискусственно наделить его значимостью, которой на самом деле
неощущал.То же можно сказать и о том дне, когда я чуть не женился на
КэйКондор.Поидее,этодолжно было стать для меня опустошительным
переживанием,ноне стало. В момент вспоминания этого события я понял,
чтовнемничего нет, и сразу же начал усердно воссоздавать то, что я
должен был чувствовать.
ПриехавкдомудонаХуана,япредставилему свои два примера
памятных событий.
- Этовсечепуха,-заявил дон Хуан. - Никуда не годится. Такие
историисвязаныисключительно с тобой как с личностью, которая думает,
чувствует,плачетили вообще ничего не ощущает. Памятные же события из
альбомамага - это события, которые могут выдержать испытание временем,
потомучтоонинеимеютничегообщегос человеком, хотя человек и
находитсявсамойихгуще.Он всегда будет в гуще событий, всю свою
жизнь, а возможно и потом, но не совсем лично.
Егословапривелименявполноеуныние. В то время я искренне
считалдонаХуанавреднымстарикашкой,которыйполучаетособое
удовольствиеоттого, что выставляет меня полным дураком. Он напоминал
мне преподавателя скульптуры из художественной школы, которую я когда-то
посещал.Этотмастеробязательноподвергалкритикевсе, что делали
ученики,иво всех их работах находил изъяны. Затем он требовал, чтобы
работыбыли исправлены соответственно его указаниям. Ученики отходили и
делали вид, что подправляют что-то в своих скульптурах. Я вспоминал, ка-
кимсамодовольствомсиялмастер, когда, осматривая якобы переделанные
работы, он приговаривал: - Ну вот, теперь совсем другое дело!
- Не унывай, - сказал дон Хуан, прерывая мои воспоминания. - В свое
времяятожечерезэтопрошел. Многие годы я не просто не знал, что
выбрать,нодумал, что у меня просто нет переживаний, из которых можно
выбирать. Мне казалось,что со мной вообще никогда ничего не происходи-
ло.Конечноже,все со мной происходило, но, пока я старался защищать
идею самого себя, у меня не было ни времени, ни желания что-то замечать.
- Ты можешь конкретно сказать мне, дон Хуан, чем плохи мои истории?
Я знаю, что они - ничто, но остальная моя жизнь точно такая же.
- Я повторю тебе еще раз, - сказал он. - Истории из альбома воина -
неличные.Твоя история о том дне, когда тебя приняли в аспирантуру, -
это не что иное, как предположение, что ты центр мира. Ты чувствуешь, ты
не чувствуешь. Ты понимаешь, что я имею в виду? Вся эта история - это ты
сам!
- Но может ли быть иначе, дон Хуан? - спросил я.
- В другой истории ты уже почти прикоснулся к тому, о чем я говорил,
но снова превратил этовнечто в высшей степени личное. Я знаю, что ты
могбыдобавитьещебольше деталей, но все эти детали были бы просто
продолжением твоей личности.
- Я на самом деле не могу понять, о чем ты, дон Хуан, - возразил я.
- Любаяистория, увиденная глазами очевидца, по определению должна быть
личной.
- Да-да,конечно,-сказал он с улыбкой, как всегда, наслаждаясь
моимсмущением.-Нотогдаэтоистория не для альбома воина, а для
какой-тодругойцели. Памятные события, которые мы ищем, несут на себе
темную печать безличностности. Они пропитаны ею.Янезнаю,какеще
объяснить это.