— Ты чудно говорить. Наверно, сам знать это, а?
— Занять позицию! — приказал Хаук, влетев на свободную площадку на углу улицы и тут же заглушив двигатель.
Ди-Два выпрыгнул из машины и, обойдя ее, устремился через дорогу со скоростью стрелы.
— Недурно, кабальеро, — отметил Мак и полез в карман за сигарой. — У вас обоих есть определенные задатки. И выправка — как у настоящих сержантов!
И тут раздался легкий стук в ветровое стекло. Полицейский на краю тротуара размахивал дубинкой. Хаук бросил растерянный взгляд на улицу и прямо перед собой увидел знак, запрещавший в этом месте парковку.
* * *
Сэм выбрал несколько кусков трескового филе и, платя по счету, поблагодарил хозяина-грека, услышав в ответ любезное «пожалуйста, мистер Дивероу!». Телохранители, проявляя к рыбе минимум интереса, скучали и от нечего делать разглядывали равнодушно развешанные по стенам выцветшие от времени фотографии в рамках, изображавшие острова Эгейского моря. Остальные посетители, сидя за двумя высокими столиками с покрытием из белого пластика, разговаривали между собой по-гречески и, казалось, были больше заняты беседой и друг другом, чем покупками. Когда дверь в очередной раз отворилась, пропуская внутрь новых потенциальных клиентов, они поприветствовали двоих из них, но не третьего, одетого в какую-то странную, непонятную форму. Этот последний направился к прилавку в конце магазина, совершенно пустому, если не считать колотого льда, и уставился на него. Потом под настороженным взором не замеченных им наблюдателей извлек из кармана портативное переговорное устройство, поднес его к губам и начал что-то говорить.
— Fascisti! [46] — закричал пожилой бородатый Зорба, сидевший за столиком в конце зала, в непосредственной близости от прилавка. — Смотрите, он передает немцам какое-то сообщение!
И тут же он и еще двое — так же, как и их поднявший тревогу товарищ, люди зрелого возраста, бывшие партизаны из Салоник — дружно ринулись, спотыкаясь, в атаку на ненавистного врага пятидесятилетней давности с намерением взять его в плен. Телохранители Сэма вытащили оружие, чтобы в случае чего прийти на помощь человеку с переговорным устройством. Но тот и сам мог постоять за себя. Действуя энергично руками и ногами, он с профессиональной ловкостью отбивался от наседавших на него престарелых греческих воинов и, добравшись наконец до садка с рыбой у дверей, выскочил на улицу.
— Я знаю этого человека! — завопил Дивероу, вырываясь из объятий своих телохранителей. — У него свастика на вороте! Я видел его, когда мы ехали в лифте!
— В каком лифте? — спросил скандинавский страж.
— В том, в котором мы спускались вниз из офиса!
— В лифте я не заметил никакой свастики, — заявил польский страж.
— Значит, смотрел себе под ноги.
— Ну уж скажешь!
— Хватит об этом! Я чувствую, что он совсем рядом!
— Кто «он»? — потребовал уточнения Кнут.
— "Титаник". Он идет прямым курсом сюда! Чтобы принести мне несчастье! Я знаю! Это самое хитрое, самое изворотливое исчадие ада. Бежим же прочь из этого места!
— Как угодно, мистер Дивероу! Вот только захватим филейчики в мясной лавке на Бойлстоун и сразу же к тебе домой.
— Стойте! — закричал вдруг Дивероу. — Мы поступим иначе... Отдайте свои плащи вот тем ребятам за столиками и вручите им пару сотен долларов, чтобы убедить их проехаться в лимузине Арона. Пусть прокатятся до гавани... Ты, Кнут, передай Пэдди, чтобы он ссадил потом их всех у какого-нибудь питейного заведения по пути к дому Пинкуса, где я и встречу его... А ты, Стош, вызови такси, после чего мы все вместе разработаем план дальнейших действий.
— Это безумие какое-то, мистер Дивероу, — выразил свое мнение Стош, ошарашенный внезапно появившимся у Сэма властным тоном. — Я хочу сказать: то, что ты говоришь, совсем на тебя непохоже.
— Я возвращаюсь в свое прошлое, Стенли, где наставником моим был мастер своего дела. И этот тип преследует меня сейчас. Я знаю это. Действительно знаю. Но он допустил ошибку.
— Какую, сэр?
— Привлек к своей грязной работе настоящего военного, из вооруженных сил США. Форма на нем, правда, черт знает какая, но обратите внимание на его выправку и на то, как подстрижены у него волосы сзади. Ясно, мерзавец этот — на государственной службе!
* * *
— Эй, чудила, где ты?
— За углом, угодил в проклятущую пробку! Но с кем из вас я говорю?
— С Дези-Дос [47] . Дези-Уно [48] — со мной.
— Хэлло, чудила! — поприветствовал генерала Ди-Один. — Ты еще больше сумасшедший, чем стая сумасшедший попугай!
— Каковы результаты рекогносцировки?
— Брось болтать чушь, парень, меня чуть не убивать!
— Что, стреляли?
— Рыбой, что ли? Не будь идиот!.. На меня нападать безумный старики с бороды. Они не говорить по-английски.
— Ты несешь какую-то околесицу, Ди-Один.
— Они тут много кругом. И с ними — тот высокий тощий гринго, который тебе нужен для какой-то скверный дело.
— Выражайся яснее, капрал!
— Он отправить куда-то несколько старики в большой черной машина в дурацкий одежда и думать, что мы ничего не понимать. Он дурак, этот твой гринго!
— Чего мы не понимаем?
— Он ждать другой машина. Один из его амигос [49] стой там перед дом и смотреть вокруг себя!
— Дьявольщина какая-то, мне не вырваться отсюда! Мы упустим его!
— Не беспокойся, чудила...
— "Не беспокойся"? Да нам каждая минута дорога!
— Эй, парень, как далеко работать этот маленький радио?
— Это военное переговорное устройство. Работает на частоте мегагерц. Действует на расстоянии до ста пятидесяти миль на суше и вдвое большем — на воде.
— Мы не собираться плыть в машина, поэтому все в порядке.
— О чем ты, черт бы тебя побрал, говоришь?
— Мы следовать за этот гринго и его амигос.
— Следовать?.. Клянусь легионами Цезаря, не понимаю: на чем?
— Дези-Дос уже найди хорошенький «шевви». Не беспокойся, мы будем поддерживать с тебе связь.
— Вы что, украли машину?
— Да нет, мы ничего не красть. Это, как ты говорить, хороший стратегия. Верно, чудила?
* * *
Пэдди Лафферти было вовсе не смешно, что в лимузина Пинкуса восседали трое старых греков. Во-первых, от них несло протухшей рыбой и дешевым вином, во-вторых, при каждом повороте машины они вели себя, как сумасшедшие из телепрограммы «Видео-Уолд», в-третьих, эти сыны Эллады выглядели нелепо в плохо сидевших на них плащах, принадлежавших Сэму, Стошу и Кнуту, — особенно потому, что их бороды наполовину закрывали отвороты, в-четвертых, имелось подозрение, что один из них высморкался, причем дважды, в бархатную занавеску на окне, в-пятых, о Господи, лучше не думать об этом! — ему придется основательно повозиться с машиной, прежде чем в нее усядется миссис Пинкус.
Нет, Пэдди вовсе не возражал против действий Сэма. Пожалуй, во всем этом было даже что-то интересное и, уж во всяком случае, нарушавшее монотонный ход его жизни с каждодневными обязанностями шофера. Но Лафферти ничего не понимал. Вся правда, по-видимому, известна только этому мальчишке Дивероу да мистеру Пинкусу. Наверное, несколько лет назад Сэмми был замешан в каких-то серьезных шалостях, и теперь кто-то охотился за ним, чтобы свести старые счеты.
Конечно, и того, что предполагал Пэдди, было достаточно, чтобы неукоснительно следовать указаниям Сэма. Он был очень привязан к Дивероу. Хотя этот вспыльчивый юрист и бывал по временам странноват, но каждый, кто знал имя одного из величайших в армии людей, а именно генерала Маккензи Хаукинза, неизмеримо возвышался в глазах Лафферти.