Но тут из самых‑самых верхов до нас дошел один слух. Директор Хорралл отменил постановление о розыске Бланчарда и негласное правило избегать острых вопросов, а секретарь Тада Грина сказала Гарри Сирзу, что она слышала, что, если в течение тридцати дней после своего побега Ли не объявится, его уволят из управления.
Довольно скучный, дождливый январь под конец был разбавлен одним интересным происшествием. В ФБР по почте пришел конверт с адресом, составленным из вырезанных газетных букв. Внутри на плотной бумаге такими же буквами было изложено следующее:
ПЕРЕДУМАЛ
НА ВАС НЕЛЬЗЯ РАССЧИТЫВАТЬ
ОРХИДЕЮ УБИЛИ ЗА ДЕЛО ‑
ПАЛАЧ ЧЕРНОЙ ОРХИДЕИ
Ниже была приклеена фотография невысокого плотного мужчины в деловом костюме. Лицо вымарано. Ни на фото, ни на конверте отпечатков пальцев или других улик обнаружено не было. И так как в интересах следствия фотографии из первого письма не были переданы прессе, мы понимали, что второе письмо – подлинное. Единодушное мнение всех сотрудников ФБР состояло в том, что на фото был изображен сам убийца, символическим образом устранявший себя из общей «картины».
После того как версии, касавшиеся «Письма убийцы» и порнофильма, рассыпались в пух и прах, появилось второе мнение: этого ублюдка нам никогда не поймать. Ставки в графе «Не будет раскрыто» повысились; Тад Грин сказал Рассу и капитану Джеку о том, что 5 февраля Хорралл собирается объявить о приостановке расследования по делу Орхидеи и ввернуть большую часть следователей на прежние места работы. До меня дошли слухи, что среди тех, кого отзывают, буду я и что моим новым напарником станет Джонни Фогель. Работать с вонючкой Джонни было, конечно, не самым приятным делом, но возвращение в Отдел судебных приставов было как возвращение в рай. Ибо Бетти Шорт наконец отводилось подобающее ей место – в дальних уголках моей памяти.
Глава 20
"Нижеперечисленным следователям и служащим Центрального управления, временно привлеченным к расследованию дела Э. Шорт, возвратиться к своим прежним обязанностям, начиная с завтрашнего дня, 6/2/47:
Т. Андерс – в отдел по расследованию жульничества и махинаций
Д. Аркола – в отдел по расследованию краж
Р. Кавано – в отдел по расследованию вооруженных ограблений
Д. Эллисон – в следственный отдел
A. Граймс – в следственный отдел
К. Лиггет – в отдел по борьбе с подростковой преступностью
Р. Наваретт – в отдел по раскрытию убийств. (За назначением обратиться к лейтенанту Рули)
Д. Смит – в отдел по раскрытию убийств (Обратиться к лейтенанту Рули)
B. Смит – в следственный отдел
По просьбе начальника полиции Хорралла и его заместителя Грина выражаю вам благодарность за участие в расследовании и за сверхурочное время, которое вы посвятили данному делу. Всем вам будут направлены благодарственные письма.
И личное спасибо от меня.
Капитан Д.‑В. Тирни, начальник следственного отдела".
Между доской объявлений и кабинетом Милларда было около десяти ярдов; я покрыл это расстояние меньше чем за полсекунды. Расс встал из‑за стола.
– Привет, Баки. Как дела?
– Почему меня нет в списке?
– Я попросил Джека оставить тебя в группе, расследующей дело Шорт.
– Но почему?
– Потому что из тебя получится неплохой следователь, а еще потому, что через три года Гарри уходит на пенсию. Еще причины нужны?
Я подбирал слова для ответа, когда зазвонил телефон. Расс взял трубку и представился, после чего, какое‑то время послушав звонившего, показал мне на параллельный телефон, стоявший напротив него. Я бросился к аппарату и услышал на другом конце громкий мужской голос: «...прикомандирован к уголовно‑следственному отделу Форт‑Дикс. Я знаю, что на вас обрушился большой поток ложных признаний, но данное признание кажется мне правдоподобным».
Я знаю, что на вас обрушился большой поток ложных признаний, но данное признание кажется мне правдоподобным».
Расс сказал:
– Продолжайте, майор.
– Военнослужащего зовут Джозеф Дюланж. Он военный полицейский, прикомандированный к штабу в Диксе. Своему сослуживцу по пьяни он признался в убийстве. Его приятели говорят, что у него есть нож и что восьмого января во время своего отпуска он летал в Лос‑Анджелес. Кроме этого, мы нашли на его брюках пятна крови, но слишком маленькие, чтобы взять образцы. По‑моему, он гнилой тип. За океаном он то и дело затевал драки, а его адвокат говорит, что он избивает жену.
– Майор, Дюланж там поблизости?
– Да, он в камере напротив. Через зал.
– Сделай одолжение. Попроси его описать родимые пятна на теле Элизабет Шорт. Если он не ошибется и все в точности опишет, мы с напарником вылетим первым же транспортным самолетом.
Майор ответил согласием и на этом разговор прервался. Расс сказал:
– У Гарри грипп. Не хочешь слетать в Нью‑Джерси, герой?
– Ты серьезно?
– Если этот вояка расскажет о родинках на заднице Элизабет, то да.
– Спроси его и о рубцах на теле, о которых не писали в газетах.
Расс покачал головой.
– Не стоит. Это его слишком возбудит. Если все сойдется, то мы вылетаем на военном транспорте, на месте составляем отчет и пересылаем его сюда. Стоит Джеку или Эллису узнать об этом солдате, как они сразу же пришлют туда Фрици, который уже к утру отправит солдатика на электрический стул, даже если тот не виноват.
Негативное отношение к Фрици меня задело.
– На самом деле он не такой плохой. Думаю, что Лоу не захочет организовывать подставу.
– Значит, ты слишком чувствительный: Фрици – последняя тварь, а Эллис...
На линии снова раздался голос майора:
– Сэр, Дюланж сказал, что у нее три темных родинки на левой половине э‑э...
– Майор, так и скажите – на заднице. Мы вылетаем.
* * *
Капрал Джозеф Дюланж оказался высоким, темноволосым, мускулистым детиной двадцати девяти лет с лошадиным лицом и небольшими усиками. Одетый в грязно‑коричневую робу, он сидел за столом в кабинете начальника тюрьмы и смотрел на нас с нескрываемой злобой. Рядом сидел адвокат‑капитан, возможно, на тот случай, если мы с Рассом попробуем надавить на капрала. После восьмичасового перелета я чувствовал, что выжат как лимон, но все же готов на дальнейшие свершения. По дороге из аэродрома майор, говоривший с нами по телефону, рассказал нам о Дюланже. Тот был дважды женатым фронтовиком, любителем выпить и побузить. Его показания были неполными, но содержали две веские улики против него: он улетел в Лос‑Анджелес восьмого января, а семнадцатого был арестован в Нью‑Йорке за пьянку.
Разговор начал Расс.
– Капрал, меня зовут Расс Миллард, а это детектив Блайкерт. Мы представляем полицейское управление Лос‑Анджелеса. Если вам удастся убедить нас, что именно вы убили Элизабет Шорт, мы вас арестуем и доставим под охраной в Лос‑Анджелес.
Дюланж заерзал на стуле и громким гнусавым голосом сказал:
– Я разрезал ее на куски.
Расс устало вздохнул:
– Многие говорят то же самое.
– Я ее оттрахал.
– Неужели? Вы изменили жене?
– Я – француз.
Я вошел в образ плохого парня.
– А я – немец. И кому до этого дело? Какое отношение это имеет к твоей измене жене?
Дюланж характерно пошевелил своим длинным языком.
– Я люблю по‑французски, моей жене это не нравится.
Расс толкнул меня локтем.
– Капрал, почему вы во время отпуска прилетели в Лос‑Анджелес? Что вас туда привлекло?
– Бабы.