В том, что их «навесил» Кацман, он сомневался…
Когда Марголин, выключив скорость, подкатывался к очередному светофору, «Волга», подрезав «каблук» из соседнего ряда, нырнула в боковой проезд. Он услышал, как ударили о высокий бордюр её передние колеса, а посмотрев в зеркало, увидел мелькнувшие задние фонари. От неожиданности он не успел затормозить и выкатился до середины перекрёстка. Слева рассерженно засигналили, а среди замерших во встречном ряду машин мелькнула фуражка гаишника. Марголин вывернул вправо и с рёвом ушёл с перекрёстка, двигаясь параллельно курсу, который взяла «Волга». В просвете между домами он видел, как мелькнул её измятый бежевый кузов, и прибавил скорость, а на перекрёстке опять повернул вправо, рассчитывая перекрыть ей выезд со двора на улицу, но опоздал: она уже ушла вперёд, оторвавшись от него метров на тридцать. Расстояние было ничтожным, он приготовился прижать такси к обочине, тем более что высокий поребрик не позволял выскочить на тротуар, но под ржавым капотом «Волги» оказался форсированный мотор, и если на шоссе это осталось бы незаметным, то городские условия не позволяли использовать в полной мере технические возможности БМВ. Водитель такси управлял машиной не хуже Марголина и, заметив, что роли поменялись, виражами из стороны в сторону не давал себя обойти. Несколько долгих секунд машины неслись впритирку друг к другу. Стрелка спидометра перевалила сотенную отметку, дрогнула и поползла дальше. Оказавшись слева, Марголин приготовился таранить багажник такси, но в этот момент колеса БМВ попали в глубокую выбоину и машину рвануло на встречную полосу, к стремительно приближающемуся молоковозу. К подобным ситуациям Марголина готовили много лет назад, когда он был курсантом и даже представить не мог, что такое придётся вытворять на машине потенциального противника в родной стране. Въевшись в кровь, навыки сохранились, и быстрее, чем мозг успел проанализировать ситуацию, тело сделало всё необходимое. Грузовик с оцепеневшим от ужаса водителем, дребезжа прицепленными бочками, пронёсся мимо, а задние фонари «Волги» удалялись все дальше и дальше. Преследовать её было бесполезно…
Вадим уже ждал его. Они закурили, и Марголин подробно обрисовал ситуацию. Вадим хмыкнул:
— Шеф, а ты уверен? Если он по своим делал ехал, а потом, когда ты догонять стал, крутой тачки испугался и решил, от греха подальше, деру дать?
— Может, и так. Только, извини, не верю. Нет, они конкретно меня вели. И как мне сейчас кажется, взяли от «Оцепления». Бля буду, от дома я чистым ехал!
— Ленчик пошаливает?
— Может быть…
— Ленчик-вагончик, — пробормотал Вадим и оглянулся по сторонам, как будто все спешащие мимо них прохожие были осведомителями Кацмана. — Совсем, сволочь жадная, распоясался.
— И не говори. Только вот не нравится мне, что они действовали как-то топорно.
— Да? Я бы этого не сказал!
Марголин вздохнул:
— Ты прав. Обидно ощущать себя идиотом.
— Ничего, шеф. Со мной это постоянно случается. Постепенно привыкаешь. И даже замечать перестаёшь, как будто так и надо.
— Надеюсь. Мысли гениальные есть?
— Есть. Надо съе…ывать. Как можно быстрее.
— Пока потерпим. С Кристиной, — хотя подслушивать их явно не могли, он привычно назвал Ветрову псевдонимом, — повременим. Не нравится мне эта ситуация.
— Я всегда говорил, что свои трусы ближе…
— Попробуй пробить тачку. Не по номерам, а так… Было ощущение, что это какие-то частники. Одной машиной вели. Все может просто объясниться. Наняла их баба за муженьком своим пропасти, а они сдуру или с перепоя машину перепутали. — Марголин помолчал. — Только, если честно, не верю я в это. Предчувствие такое. И ночью чего-то приснилось. Убегал от кого-то, что ли…
— Лучше во сне, чем так.
По конторам я поспрашиваю, может, где объявится.
— Все, тогда до вечера. Если за собой что заметишь — звони. Второй раз упустить нельзя. Да, чуть не забыл! — Марголин описал приметы пассажиров «Волги». — Насчёт усов — у второго могут быть и фальшивыми. Но возраст, комплекция…
Поздно вечером Вадим перезвонил Марголину домой и сообщил, что проверка всевозможных легальных, и не очень, контор, а также частных лиц, оказывающих разного рода детективные услуги, результатов не принесла. Правда, подходящих под описание бежевых «Волг» оказалось пятнадцать штук… Марголин поблагодарил помощника.
— С Кристиной тормозим. Завтра проверишь…
Открыв бутылку пива, он присел на кухне к столу и долго смотрел в окно. Он всегда чётко чувствовал момент, когда надо бросать игру и уходить со сцены. Похоже, такой момент стремительно приближался, и в глубине души Марголин ощущал грусть, понимая, что на этот раз придётся оставить привычную работу, которую он любил и ненавидел, навсегда. Даже не работу, а образ жизни. Единственный, который он знал и следовать которому умел и хотел.
Следующий день начался для Марголина рано и прошёл в бесконечных разъездах и разговорах по телефону. Поздно ночью он поговорил с Москвой и, хотя ничего настораживающего от собеседника не услышал, оставался задумчивым и угрюмым. В течение дня он неоднократно проверялся, но признаков наружного наблюдения не зафиксировал. Это не успокаивало: чтобы знать о перемещениях интересующего объекта, не обязательно безотрывно висеть у него на хвосте. Можно расставить посты наблюдения в ключевых точках, и обнаружить их, при сколько-нибудь приличном уровне подготовки, практически нельзя. Можно заполучить источник информации из ближайшего окружения объекта. Люди есть люди, и нет таких, к которым нельзя было бы найти ключик. В одном случае вопрос решают деньги, в другом — страх смерти. Третьего пугает угроза расправы над близкими. Четвёртый дорожит репутацией. И так до бесконечности. Люди есть люди, и договориться можно с каждым, надо лишь обладать определёнными материально-техническими возможностями и здравым смыслом.
Прежде чем начать совместную работу, Марголин кропотливо проверял Вадима и других помощников. Кандидатов было семеро, но в результате остались трое. Повода усомниться они не давали, но проверять это на собственной шкуре Марголин не хотел.
Он не спеша ехал по ночному городу, с грустью посматривая на мокрые фасады домов и сверкающие огни реклам. Время уходить пришло. Он представил себя бездельничающим среди пляжей и пальм тропического острова, и картина получилась безрадостной.
Марголин проснулся, когда стрелки будильника приближались к восьми. Остатки сна сняло, как рукой. Сбросив одеяло, он прошёлся по квартире, не ощущая босыми ногами холодного пола и напрягая слух так, что различал шум от падающих на крышу дома капель дождя.
Противник находился где-то рядом. Настоящий противник, опасный, не то что те идиоты в такси. Хотя все это звенья одной цепочки, теперь он в этом не сомневался.
Натянув спортивный костюм, он привычно проверил пистолет и, положив его на тумбочку, присел на кровать. Три сигареты незаметно сгорели одна за другой. Он смотрел в пол и размышлял.
Марголин знал: где-то находится снайпер, для которого он является мишенью. Их встреча неминуемо состоится, и состоится в ближайшее время.
Снайпер где-то рядом, возможно — у чердачного окна пятиэтажки, которая так не понравилась Марголину, когда он присматривал квартиру.
Почему именно снайпер? Он и сам не мог объяснить. Его не станут подрывать или расстреливать машину, не станут караулить у любовницы. Его попытаются застрелить утром, когда он выйдет из дома.