Они приходили к
нему -Ксения,Семирадский,Ирман.Приходили,чтобыпредупредитьоб
опасности - теперь уже ясно какой. Или... Или чтоб поведать о брате!..
Берг! Он знал все! И, возможно, не просто знал. Почему-тоНаташиному
дяде надо было убрать всех, кто имел отношение к старту "Мономаха". Наташа
потеряла память, за Степой и Валюженичем охотились... А Николай - онведь
должен был выйти на связь именно через лабораторию Берга!
Между тем Карно требовал немедленного и точного отчета, дабыузнать,
по какому поводу его,законопослушногофранцузскогогражданина,решили
прикончить прямо во время осмотра исторической достопримечательности.
Валюженич взглянул на Степу, и тот, как мог, удовлетворил любопытство
Шарля. Естественно, о "Мономахе" Косухин не сказал ни слова. Наташиндядя
предстал в облике озверелого белогвардейца, каким он в действительностии
являлся. Правда, эта версия никак не объясняла стремлениярасквитатьсяс
далеким от идей большевизма Валюженичем, но Карно додумал все сам:
- Это все тот парень,Гастон.НашТадеуш,похоже,излишнежелал
продолжать знакомствосмадемуазельНатали.Типичныенравыпарижских
апашей! Ну, ребята, вы и влипли!
Ни Тэд, ни Косухин не стали возражать, тем более мсье деСен-Луине
вызывал у них ни малейших симпатий.
- Жаль, что его не пристрелили! - заключил несентиментальный Карно. -
Эх, знал бы - не выпустил! У него такие противные потные руки...
Авто мчало по пустыннойдороге.Слеваисправамелькалисилуэты
высокихстарыхдеревьев,росшихуобочины,иСтепевнезапнодико
захотелось спать. Он знал за собой этуособенность.Сногвалилочаще
всего после боя, особенно когда приходилось ходить в штыковую...
...Под утро въехали в Ренн. Тут уж не выдержал даже неутомимый Карно,
и они остановились в первом же небольшом отеле. Отоспавшись, решилиехать
дальше, но сперва ШарльпозвонилвПарижотцу-и,каквыяснилось,
вовремя. Сенатор Карно, обеспокоенныйстраннымвояжемсына,ужеуспел
протелеграфировать в Бриньоган и готовился заявить в жандармерию. Успокоив
отца, Шарль сообщил, что они вернутся в Париж послезавтра.
Ехали неспеша,авЛе-Манесделалидневку,причемСтепабыл
отконвоированвздешнийсобор,гдепослушаллекциюобособенностях
французской готики. От посещения музея онвсе-такиотбилсяипредпочел
простопогулятьпогороду,втайненадеясь,чтохотябыздесь,в
пролетарской Франции, удастся встретить товарищей по партии. Но, вероятно,
население Ле-Мана еще недостаточновоспринялосамыепередовыеидеи:в
городе,какудалосьвыяснить,преобладалаизначальнореакционная
католическая партия, а слабую оппозицию ей составляли вовсе не коммунисты,
а какие-то мелкотравчатые радикалы. Степе стало скучно,оченьзахотелось
домой. Наблюдения последнихмесяцевнеобнадеживали:нистонущаяпод
колониальным игом Индия, ниФранция-родинаКоммунынеспешилипод
знамена Мировой Революции.
Наблюдения последнихмесяцевнеобнадеживали:нистонущаяпод
колониальным игом Индия, ниФранция-родинаКоммунынеспешилипод
знамена Мировой Революции. И это было очень обидно...
В Париж вернулись раннимутром-изШартра,гдебылапоследняя
ночевка, выехали после полуночи. Осторожность была нелишней. Кроме Берга и
его бандитов следовало опасаться бдительной французской полиции. Старинный
меч, заботливо укутанныйврубашкуТэда,ещемогсойтизамузейный
экспонат, но триревольверавызвалибылишниеисовершенноненужные
вопросы. Счастливо избежав знакомства с дорожной жандармерией,автомобиль
нырнул в лабиринт парижских улиц, и через полчаса Шарльзатормозилвозле
дома, где обитал Валюженич.
- Ну вот, Стив, съездили, - усмехнулся Тэд, когда красныйавтомобиль
скрылся за поворотом. - А я-то думал, что после Тибета меня ожидаютздесь
скука и воспоминания...
- Ты уж извини, Тэд, - виновато вздохнулСтепа.-Втянулятебя,
чердынь-калуга!
- Оу, Стив! По-моему, у нас в этом делеравныепакетыакций.Если
кого и втянули, так это Шарля, но он, кажется, не в обиде. Ладно, кажется,
наступает тайм-аут.
Косухин не совсем понял, чтотакое"тайм-аут",ноужебылготов
согласиться с приятелем, как вдруг замер и схватил американца за руку.Из
подъезда, куда они собирались зайти, вышел человек.Конечно,вэтомне
было ничего удивительного, но это оказался не обычный парижанин,спешащий
на службу. Его лицо Степаузналсразу:молодое,красивое,сглубоким
шрамом на щеке. Человек был в штатском, но Степа помнил, что тогда, ночью,
его называли поручиком.
- Что? - не понял Валюженич. - Опять?
Ответить Степа не успел. Поручик подошел к ним, вытянул руки пошвам
и щелкнул каблуками:
- Доброе утро, господа. С прибытием.
Говорил он естественно по-русски. Валюженич, что-тосообразив,чуть
подался назад, рука легла на пояс, где былспрятантрофейныйревольвер.
Косухин криво усмехнулся:
- Стало быть, здрасьте, господин поручик. Мешок, что ли, привезли?
Тот покачал головой:
- Прошу извинить, господин Косухин.Незамешок,тутявыполнял
приказ. Я вел себя с вами грубо, но мне сказали, что вы чекист. Я воевал с
красными с октября 17-го...
- Оу! - наконец начал понимать Валюженич. - Цивил во? Эгэн?
- Я от генерала Богораза, - продолжал поручик.-Мыдежуримвозле
вашегодома,господинВалюженич.Творитсячто-тонепонятное.Его
превосходительство приказал тут же доложить о вашем появлении. Прошубыть
осторожными и не открывать посторонним двери.
- Бат... Вот хэппиенд? - от удивления Валюженичрастерялвесьсвой
запас русских слов.
- Генерал просил вас не выходить из квартиры,-ответилофицерна
неплохом английском.