- Передайте - я Степан Иванович Косухин,-вновьзаговорилон,с
сожалением подумав, что кроме расчески иного средства защитыссобойне
захватил.
Дверьзакрылась.Потянулисьминутыожидания.УСтепымелькнула
недостойная мысль попросту улизнуть, пока есть еще время. Конечно,онне
дал этой мысли разгуляться и дождался, пока дверь вновь отворилась. Типв
смокинге окинул гостя всетемжеравнодушнымвзглядомпустыхглази
произнес:
- Заходите, сударь.
На этот раз неизвестный говорил по-русски.
Степа вошел,оказавшисьвполутемнойприхожей,завешеннойпочти
неразличимыми в полумраке картинами. Он шагнул вперед изаметил,чтоиз
темноты появился еще один силуэт. Второй тип был похож как две капливоды
на первого: тот же смокинг, тот же равнодушный взгляд, тот же револьвер на
боку, разве что ростом повыше и в плечах пошире.
- Прошу за мной, сударь, - проговорил первый тип и направился куда-то
вглубь дома. Степа с самым невозмутимым видом последовалзаним.Второй
неизвестный в смокинге пристроился сзади.
В коридоре было темно, но откуда-то сбоку лилсянеяркийсвет.Идти
приходилось с осторожностью, чтобыненаткнутьсянакакие-тостранные
комоды и шкафы, загромождавшие проход. Лакей в черном стал подниматьсяпо
лестнице, ведущей на второйэтаж.Второйтипвсмокингенеотставал
Косухин чувствовал себя не особо уверенно,успокаиваясебятем,чтов
каждом доме свои порядки. Может, этот Берг боится налетчиков.
Поднявшись по лестнице, Степа вновь очутилсявкоридоре,такомже
полутемном, и наконец оказался перед высокой дверью. Первый лакей неслышно
приоткрыл ее и кивнул:
- Проходите, сударь. Вас ждут...
В комнате было темно, хотя и не так, как вкоридоре:вокнолился
неяркий вечерний свет. У окна стоял огромный стол, слева и справа застыли,
поблескивая стеклами, высокие, до потолка, шкафы, скрывавшие рядыкнигс
богатыми сверкавшими золотом корешками, на полу лежала медвежья шкура.
Стол был заставлен странного видаприборами,оназначениикоторых
Степа не мог и догадываться.Тутжележалбольшойстаринныйфолиант,
раскрытый приблизительно посередине.
Берг стоял у окна, казалось, не обращая на Степуникакоговнимания.
Косухин не смутилсяивоспользовалсявыпавшейминутой,чтобыполучше
разглядеть Наташиного родственника. Прежде всего поразил его рост-Карл
Берг оказался высок, на голову вышеСтепы.Ноогромныйростпочтине
ощущался: плечи Берга были широки, тело налито силой. Он был,скорее,не
высок, а огромен, одним своим присутствиемподавляятех,ктонаходился
рядом. На Берге был такой же черный смокинг, как инадругихобитателях
дома, правда спрятанного оружия Косухин не заметил.
Наконец, господин Берг соизволил оглянуться. Лицо его, контрастируя с
импозантной фигурой, показалось странно невыразительным иоченьбледным,
словно Наташин дядя страдал малокровием или пользовался пудрой.
Лицо его, контрастируя с
импозантной фигурой, показалось странно невыразительным иоченьбледным,
словно Наташин дядя страдал малокровием или пользовался пудрой.Черные-
от природы или казавшиеся такими в полумраке - глазагляделиспокойнои
без малейшего удивления.
- Господин Косухин! Прошу садиться. Чем могу служить?
Голос у Берга оказался под стать фигуре - громкий, басовитый, идаже
негромкий тон не мог скрыть его мощи...
- Я... - начал было Степа, присаживаясь на высокий, с резнойспинкой
стул.
- Вы, насколько я знаю, знакомый НатальиФедоровны,-прервалего
Берг таким жевнешнеравнодушнымтоном,-каксообщилмнегосподин
Валюженич, вы были вместе с нею в Индии... Я благодаренвам,сударь,за
внимание, но должен сообщить, что Наталья Федоровна нездорова. Поэтому ваш
визит представляется излишним. Вас она не помнит, а лишниенапоминанияо
пережитых ею страданиях будут по мнению врачей ей не на пользу...
Косухин сидел, сжавшись в комок. Берг подавлял, егоогромнаяфигура
нависала над Степой, и Косухин чувствовал себя крайне неуютно, словно ив
самом деле в чем-то провинился.
- Поэтому, сударь, еще раз благодарю за внимание к нашей семьеина
этом прошу завершить вас визит.
- Ну, это я понял, - Степан наконец-то собрался с силами ивстал.-
Только у меня к вам еще одно дело...
Берг никак не реагировал, всем своим видом показывая, чтопребывание
Степы в его кабинете и так затянулось.
- Какое же дело, сударь? -теперьголосзвучалгромче,ивнем
чувствовалось раздражение.
- Рцы, мыслете, покой, - рубанул Косухин, вспомнивстранныйпароль,
который когда-то услыхал на ледяномхолодепосредиутонувшеговотьме
кладбища. - Я по поводу "Мономаха"...
Берг секунду-другуюмолчал,затеммедленноопустилсявогромное
кресло. Черные глаза смотрелинаСтепунемигая,новэтомвзгляде
по-прежнему не чувствовалось ничего, даже легкого любопытства.
- Какое отношение, сударь, все это имеет ко мне?
- Я брат полковника Лебедева.
Черные глаза на миг вспыхнули, но в них и теперь не былолюбопытства
- в них горел гнев.
- Значит, вы - Косухин, комиссар Челкеля? Забавно...
"Интересно, а за кого он меня раньше принимал? -удивилсяСтепа.-
Ведь я же, чердынь-калуга, сразу представился?"
- В таком случае попрошу васнемедленнопокинутьэтотдом.Яне
приемлю теории и практики господ большевиков. Вы ивамподобные-хуже
чумы. Уходите!
- Я уйду! - Степан старался говорить как можно спокойнее,нотеперь
уже проняло и его. - Носначалавысообщитемне,господинБерг,что
случилось с моим братом.
- У меня нет сведений о полковнике Лебедеве, - тихо икак-тоустало
проговорил Берг. - Ни он,нигосподинБогоразневыходилинасвязь.