Собственная
биография теперь виделась совсем иначе. Кто был тот, исчезнувший Пустельга?
Отец-большевик, несколько лет бродяжничества, колония имени Дзержинского -
карьера чекиста была, так сказать, запрограммирована. А дальше? Средняя Азия -
что он там делал? Что увидел? Майор помнил свежие сводки: на Памире по-прежнему
держались несколько антисоветских "зон", куда большевикам не было ходу еще с
начала 20-х, шли аресты мусульманского духовенства, а заодно и представителей
местной интеллигенции - естественно, за шпионаж, вредительство и диверсии.
Диверсий тоже, впрочем, было предостаточно, заодно агентура сообщала о
беззакониях представителей власти, многие из которых в свое время успешно
сменили басмаческий маузер на партийный билет. Каким вернулся оттуда Пустельга?
Ведь почти все ташкентское управление НКВД сменилось, старый состав "вычищен",
можно сказать, Сергею повезло.
И наконец, Столица. Пустельга занимался тут чем-то действительно важным, причем
недолго, с сентября по ноябрь. Что он искал? И почему сгинул не только он, но и
какой-то неведомый нынешнему Сергею капитан Ахилло? Это не арест, они оба просто
пропали! Пустельга в конце концов очнулся в ленинградском госпитале, а Михаил? А
что если они успели узнать нечто, заставившее их изменить прежние убеждения? Да
и что нынешний Сергей знал об убеждениях того, кем был раньше? И вот старший
лейтенант Пустельга теряет память, а Ахилло... ударяется в бега! Почему бы нет?
Нет, не получалось. Пустельгу искали, а об Ахилло попросту предпочли забыть.
Узнать бы, что в самом деле случилось с их группой! Но Сергей уже понимал: не
дадут. В лучшем случае с ним поступят гуманно - оставят здесь лечиться, чтобы
время от времени использовать его странный дар. Если, конечно, у товарища
Иванова не появятся другие планы...
Майор с нетерпением ждал ночи. Придет ли Сорок Третий? Вообще-то, зэк должен
держаться от него подальше, но Пустельга представил себе, что должен чувствовать
этот человек. Несколько месяцев одиночки - пусть больничной палаты, а не камеры,
но все равно - взаперти, с охраной у входа. И вдруг - свобода, возможность
темной тенью скользить по пустынным балконам, встречи с людьми... К тому же,
Пустельга сыграл с ним честно, и зэк вполне может завернуть на огонек. Правда,
Сергей уже не стремился что-либо узнать, просто хотелось встретиться, а заодно
подкинуть Сорок Третьему одну идею, над которой майор думал весь вечер...
В дверь постучали около полуночи. Сергей был уже готов, под халат надета
шерстяная кофта: беседовать было удобнее на балконе, вдали от чужих ушей.
- Все-таки пришли?
- А вы бы - нет? - Сорок Третий быстро пожал майору руку и оглянулся. Вроде,
спокойно... А ваши где спрятаны? Внизу, под кустами?
- Наверно, - рассмеялся Пустельга. - Пусть мерзнут, мешать не будут. - Ну и
ладно... - зэк помолчал, а затем неожиданно осведомился: Хотите, свожу к
специалисту? Как раз по вашему профилю?
- К врачу? - удивился Сергей. - Но меня и так целый день обследовали! Кстати, вы
правы, Любовь Леонтьевна - душевный человек.
- Ага, разглядели! - хмыкнул зэк. - А то - шрам, длинный нос...
- У нее очень странный акцент. Еле заметный, но если прислушаться... Сорок
Третий пожал плечами:
- Это у вас, уважаемый Сорок Первый, уже мания преследования! Хотя я тоже
заметил... - он усмехнулся. - Нет, не скажу, а то ваши, чего доброго, за нее
возьмутся, пропадет человек... Я вас хочу пригласить, гражданин старший
лейтенант госбезопасности, не к врачу, а к биохимику. Он квартирует этажом ниже.
Если не боитесь заняться акробатикой...
Пустельга поглядел вниз. Высоковато, но по решетке спуститься не так и трудно.
Он квартирует этажом ниже.
Если не боитесь заняться акробатикой...
Пустельга поглядел вниз. Высоковато, но по решетке спуститься не так и трудно.
Зэк, похоже, понял:
- Я быстро освоился. Ну что, сходим? Заодно торта попробуем. Этот биохимик -
большая шишка, чуть ли не академик. Обожает сладкое, и его, естественно,
снабжают. Вы как насчет торта?
- Положительно.
- Прекрасно. Только... - Сорок Третий замялся. - Имейте в виду, он сразу же
начнет жаловаться на то, что его бросила жена. Придется выслушать, а потом уже
поговорим...
- А что, жена его действительно бросила? - невольно заинтересовался Сергей. Зэк,
обернулся, посмотрел ему прямо в глаза:
- Зачем вам?
- Ну... - растерялся Пустельга. - Все-таки, мы, вроде, в одной лодке...
- Мы с вами не в одной лодке, гражданин старший лейтенант госбезопасности... Но
если вам, так сказать, интересно... Они с женой пытались покончить с собой. Его
спасли, ее нет. Ясно?
Сергею стало не по себе. Он чуть было не спросил о причине, но вовремя
сдержался. Крупный ученый, возможно академик, пытается покончить с собой, причем
не сам, а вместе с супругой. Это никак не походило на бытовую трагедию. Не так
давно покончили с собою Гамарник и Путна, еще раньше Любченко, Иоффе,
Скрипник... Этого, выходит, спасли - очевидно, его мозг еще нужен...
Сорок Третий еще раз глянул вниз, кивнул и начал быстро спускаться по решетке.
Пустельга последовал его примеру - получилось удачно, даже халат, не очень
приспособленный для подобных упражнений, не особо мешал. Через несколько секунд
оба они уже стояли на балконе третьего этажа. Зэк подошел к стеклянной двери и
постучал.
С минуту ответа не было, а затем неярко вспыхнул свет. Пустельга взглянул на
Сорок Третьего, тот лишь пожал плечами:
- Ничего, ему разрешают. В прошлый, раз во всяком случае, нам никто не помешал.
Наконец, дверь открылась, гости подошли поближе.
- Торт еще не съели? - Сорок Третий шагнул первым к вышедшему на балкон
маленькому сгорбленному человечку. - Добрый вечер, гражданин Тридцать Первый.
- Добрый вечер, - послышался тихий, немного дребезжащий голос. - Торт я не съел
и даже согрел чаю... Заходите, товарищи...
Все трое прошли в палату, которая оказалась точь-в-точь такая же, как у
Пустельги - с единственной койкой, новой мебелью, и, вероятно, заранее
встроенными микрофонами. Впрочем, бывшего академика могли "опекать" не так
плотно, едва ли охрана интересовалась каждым словом, сказанным в этих стенах.
- Прошу знакомиться, - продолжал зэк. - Тридцать Первый. А это ваш сосед сверху,
соответственно Сорок Первый...
В голосе звенела ирония. Похоже, эта арифметика забавляла государственного
преступника.
- Виталий Дмитриевич, - человек протянул руку и вздохнул. - Хотя, конечно,
Тридцать Первый - это правильнее.
- Сергей.
- Простите, а как полностью? Знаете, привык...
- Сергей Павлович, - Пустельга с любопытством разглядывал того, кто предпочел
номер фамилии. Виталий Дмитриевич Тридцать Первый был не просто мал ростом - он
походил на карлика, на сказочного человека, обитателя подземных глубин, а еще
больше - на домового. Сморщенное, почти с кулак, личико, узкие плечи, короткие
ручонки, казалось, неспособные удержать даже авторучку. На вид ему было за
семьдесят, и, лишь присмотревшись, майор понял, что Тридцать Первому едва-едва
стукнуло полвека. Что-то страшное сломало и мгновенно состарило этого человека.
- Проходите, - Виталий Дмитриевич засуетился, приглашая к столу. Там
действительно стоял торт, а рядом с ним - чайник, накрытый полотенцем. Тридцать
Первый явно ждал гостей.
- Пражский? - осведомился зэк, приглядываясь к угощению.