..
- Значит, вы продолжали заниматься болезнью Воронина? - Сорок Третий недобро
усмехнулся.
- Мой грех, мой страшный грех... Лена, жена... она все время говорила мне...
Если бы это была просто болезнь, как, например, бубонная чума! Это страшнее...
Как-то я нашел в бумагах Воронина запись, которую тот сделал на Урале, там, где
встретил первых больных. Так сказать, народная версия происхождения этой
напасти... Так там, представляете, сказано, что больной умирает почти сразу, а
то, что остается, - лишь его видимость. Душа уходит, остается тело и дух...
- Простите, что остается? - не понял Пустельга.
- Там так сказано. Душа уходит, остается тело и дух. А потом и дух исчезает, а в
тело вселяется бес...
Звучало жутковато, хотя и непонятно. Наступило молчание, которое нарушил Сорок
Третий.
- Кажется, сообразил! По народным представлениям, у человека не одна, а две
души. Одна - та, что дается Богом. Вторая - своеобразный человеческий двойник,
он не покидает землю и после смерти. В Древнем Египте эти души называли Ка и Ба,
на Украине - душа и доля... Любопытная версия! Душа уходит, остается дух -
хранитель тепла, который пользуется крохами того, что уцелело от прежнего
хозяина. К моему случаю подходит в самый раз. Я не помню ничего, связанного со
мною лично, зато, как видите, вспомнил про Ка и Ба. Сергей Павлович, я не
слишком вас шокирую?
- Нет, ни в коем случае, - майор уже успел успокоиться. - Легенда,
действительно, очень точна. Но ведь вы не больны?
- У Юрия Петровича что-то совсем другое, - подтвердил Тридцать Первый. Может,
просто последствия травмы - обычная амнезия... В таком случае, это со временем
пройдет... Кстати, Юрий Петрович, меня про вас расспрашивала девушка - ваш
лечащий врач. Она вообще интересовалась болезнью Воронина и моим препаратом.
- Любовь Леонтьевна? - не удержался Сергей.
- Да, кажется. Она не с нашего этажа, так что могу спутать. Симпатичная девушка,
все надеется нам, грешным, помочь. Она думает, что руководство скрывает какие-то
подробности о действии ВРТ. Я, конечно, рассказал все, что мне известно. И о ВРТ
и о голубом излучении... На пятом этаже сейчас лежат двое - в очень тяжелой
форме...
Это было что-то новое. "Голубое излучение" - об этом Сергей и не слыхал, точнее
не помнил. Интересно, что это еще за мерзость?
- Но самое любопытное, - голос ученого упал до шепота. Представляете, товарищи,
почти сразу ко мне зашли двое... В штатском, естественно, но узнать нетрудно...
Они спрашивали, о чем я говорил с этой девушкой... Боюсь... боюсь я был излишне
откровенен...
Пустельга и Сорок Третий переглянулись. Сергей хотел было переспросить, но зэк
быстро поднес палец к губам.
- Благодарим за консультацию, профессор! - Юрий Петрович встал и кивнул
Пустельге. - Или я вас понизил в чине, гражданин Тридцать Первый? Вы, кажется,
академик?
- Я никто... - глухо проговорил карлик. Его глаза словно погасли, голова упала
на грудь, из горла послышался хрип. - Никто... Я - номер Тридцать Первый... Это
не вы потеряли души, товарищи. Это я продал свою... Она говорила мне...
Узкие плечи дернулись, и Виталий Дмитриевич застыл.
- Пора, - вздохнул Сорок Третий. - Уходим, гражданин майор. Пусть думает, что мы
ему приснились...
На балконе сразу стало холодно, но Пустельга не спешил возвращаться в палату. Не
хотелось оставаться одному, к тому же кое о чем следовало договорить. Зэк,
похоже, понял.
- Что, не порадовал академик? Или вы этой байке поверили?
- Нет. Не в этом дело, просто...
- Понимаю. Держите.
Сорок Третий достал папиросы. Оба закурили.
- Вы ему не очень-то верьте, - продолжал Сорок Третий.
- Все-таки псих, как и мы
с вами. Может, все выглядит не так безнадежно. Правда, если с душой и в самом
деле такой форс-мажор вышел...
По тону Сорок Третьего нельзя было понять, шутит он или говорит всерьез.
Пустельга заставил себя улыбнуться:
- На правах атеиста предпочитаю верить в микробы. Кстати, Юрий Петрович, что ж
вы не представились?
- Взаимно, Сергей Павлович. Вам что, мою фамилию не назвали? Я Орловский Юрий
Петрович, особо опасный преступник... Ну, об этом вы знаете...
- Пустельга.
- Оч-чень приятно, - зэк усмехнулся. - Кстати, гражданин Сорок Первый, раз в
жизни будьте человеком - не спешите с докладом, чтобы я успел предупредить
Любовь Леонтьевну. Вот сволочи, ни одного хорошего человека в покое не оставят!
- Обещаю, - кивнул Сергей. - И у меня к вам совет. Профессиональный. - Что
делать, когда начнут ногами бить? - резко повернулся Орловский. - Нет. Тут,
боюсь, даже я не советчик. Я вот о чем: наверно, завтра, самое позднее
послезавтра, ключи у вас отберут. Так вот, сегодня же разберите связку и все
ключи бросьте вниз - по одному. Ваши сторожа решат, что вы все поняли и решили
напоследок немного им досадить.
- И в чем секрет?
- Один ключ вы оставьте - свой, тот, что отпирает вашу решетку. Здесь высоко,
ключи будут искать долго - если вообще станут этим заниматься. Свой вы спрячьте
и в любой момент сможете бежать.
- Недурно, - подумав, заметил зэк. - Только бежать-то мне некуда, так и
доложите. Кроме того, палату обыщут, не дураки же они! Что связка, что один ключ
- найдут.
- У вас такая же палата, как у меня?
Орловский кивнул.
- Тогда я вам покажу, где его надо спрятать. "Они", конечно, не дураки, но и не
семи пядей во лбу. Пойдемте, покажу...
- Душу думаете спасти? - Сорок Третий запахнул халат и бросил взгляд на темные
кроны деревьев. - Не поздно ли, гражданин майор?
- Даже если поздно, - Пустельга затоптал окурок и решительно бросил: Пошли!
Сергея вызвали следующим вечером. Вновь большая темная машина с занавешенными
окнами, пустой подземный гараж... И комната была той же, даже стулья стояли точь
в точь, как несколько дней назад.
- Присаживайтесь... - Иванов, как и прежде, был в широком плаще, и у Пустельги
вновь мелькнула нелепая догадка, что под глубоко надвинутым капюшоном нет ничего
- лишь черная пустота. - Разрешите доложить, товарищ Иванов?
Сергей был готов к разговору. Следовало говорить спокойно и только о деле, не
отвлекаясь и не волнуясь: товарищ Иванов не должен ничего заметить. В конце
концов, он, майор Павленко, выполнил задание.
- Прошу вас... Итак, ваше мнение?
- У заключенного Орловского - полная амнезия. Он забыл все, связанное с ним
лично. Остались знания некоторых языков, фактов, но ни дхарского, ни чего-либо
связанного с дхарами, он не помнит. В том числе и заклинаний.
- Так...
Наступило молчание. В темноте силуэт Иванова начал расплываться, гаснуть, и
Сергея внезапно охватил страх. Кто этот человек? Почему он не решается открыть
лицо? Если он прячется в темноте, значит Пустельга видел его раньше, иначе к
чему маскарад? А если дело действительно столь секретно, то что сделают с ним,
увидевшим и узнавшим?
- Не волнуйтесь...
- Тихий голос заставил вздрогнуть. Иванов почувствовал! Да, от такого не
спрячешься...
- Все еще не верите мне, Сергей Павлович? Вас смущает этот антураж?
- Нет, - выдавил из себя Пустельга. - То есть... не совсем...
- Представьте себе, что я действую так по приказу, о причинах которого и сам не
особо извещен. Примите это как рабочую гипотезу... Я не обманывал вас и не
обманываю теперь. Насколько я понял, вы уже успели узнать о болезни Воронина?
- Да.