При этой мысли что-то у него внутри оборвалось, и он почувствовал странное облегчение и вместе с тем - какую-то пустоту внутри, словно у него из груди удалили опухоль, булыжником оттягивавшую сердце и мешавшую дышать.
- В караван? Сидел бы ты, Артём, дома, а не шлялся бы со всякими караванами…Да разве тебя убедишь? Пошёл бы с вами, у меня как раз по этому поводу на Рижской дела, да что-то я себя сегодня неважно чувствую… В другой раз уже, наверное… Ты ведь не сейчас ещё уходишь? В девять? Ну, мы с тобой успеем ещё попрощаться. Собирайся пока! - и Сухой опять вышел.
Артём принялся судорожно кидать в свой рюкзак все те вещи, которые могли ему хоть как-то пригодиться в дороге - фонарик, батарейки, ещё батарейки, грибы, пакет чая, ливерной свиной колбасы, полный рожок от автомата, который он когда-то стащил, карту метро, ещё батарейки… Не забыть паспорт - на Рижской он, конечно, ни к чему, но вот за её пределами без паспорта первый же патруль независимой станции может завернуть, а то и к стенке поставить - в зависимости от положения на этой станции… И капсула, вручённая ему Хантером…Всё.
Закинув рюкзак за плечи, Артём посмотрел в последний раз на свою палатку и решительно вышел из неё.
Группа, уходившая в караване, собиралась на платформе, у входа в южный туннель. На путях уже стояла ручная дрезина с погруженными на неё ящиками с мясом, грибами и пакетами чая, а на них - какой-то мудрёный прибор, собранный местными умельцами, наверное, телеграфный аппарат.
В караван, кроме Женьки и Кирилла, шли ещё два человека - один доброволец и командир - от администрации - налаживать отношения и договариваться. Все они уже, кроме Женьки, собрались на месте и теперь резались в домино в ожидании отправления. Рядом стояли составленные в пирамиду стволами вверх выданные им на время похода автоматы с запасными рожками, примотанными к основным синей изолентой.
Наконец показался и Женька, который должен был перед уходом покормить сестру и сослать её к соседям до возвращения родителей с работы.
И тут, когда собирались уже отправляться, Артём вдруг вспомнил, что так и не попрощался с отчимом. Извинившись и обещав, что тут же вернётся, он скинул рюкзак и заспешил обратно. В палатке никого не было, и Артём направился к помещениям, в которых когда-то размещался обслуживающий персонал, а сейчас находилось начальство. Сухой был там, он сидел напротив Дежурного По Станции (выборного главы ВДНХ) и о чём-то оживлённо беседовал с ним. Артём постучал в косяк двери и тихонько кашлянул.
- Здравствуйте, Александр Николаевич. Можно мне с дядей Сашей поговорить секундочку?
- Конечно, Артём, заходи… Пить хочешь? - радушно отозвался Дежурный.
- А, Артём! Ну что, выходите уже? Когда назад-то будете? - отодвинувшись вместе со стулом от стола и встав, спросил Сухой.
- Не знаю точно… Как получится…- пробормотал Артём.
Он-то понимал, что, может, больше никогда не увидит отчима, и ему так не хотелось врать ему, вероятно, единственному человеку, который по-настоящему любил Артёма, что он вернётся не завтра-послезавтра и всё снова будет по-прежнему. Артём почувствовал вдруг резь в глазах и к своему стыду обнаружил, что они увлажнились. Он сделал большой шаг вперёд и крепко обнял отчима. Тот был явно немного удивлён этим поступком и проговорил успокаивающе:
- Ну что ты, Артёмка, что ты… Вы же уже, наверное, завтра вернётесь… Ну?
- Завтра вечером, если всё по плану пойдёт, - подтвердил Александр Николаевич.
- Будь здоров, дядь Саш! Удачи тебе! - хрипло выговорил Артём, сжал отчиму руку и быстро вышел, стесняясь своей слабости.
Сухой удивлённо смотрел ему вслед.
- Чего это парень так расклеился? Вроде, не в первый раз до Рижской идёт…
- Ничего, Саша, ничего, придёт время - возмужает твой пацан.
Будешь ещё тосковать по тому времени, когда он с тобой со слезами прощался, собираясь в поход через две станции! Так что ты говорил, какое на Алексеевской мнение о патрулировании туннелей? Нам бы это очень сподручно было…
И они вернулись к обсуждению своих проблем.
Когда Артём бегом вернулся к группе, командир отряда, тот, от администрации, выдал каждому автомат под расписку и сказал:
- Ну чего, мужики? Присядем на дорожку? - и первым опустился на отполированную за долгие годы деревянную скамью. Остальные молча последовали его примеру.
- Ну, с богом! - командир встал, и, тяжело спрыгнув на пути, занял своё место перед дрезиной.
Артём и Женька, как самые молодые, залезли наверх, готовясь к нелёгкой работе. Кирилл и второй доброволец заняли место сзади, замыкая отряд.
- Поехали! - произнёс командир
Артём с Женькой налегли на рычаги, Кирилл чуть подтолкнул дрезину сзади, она скрипнула, снялась с места и медленно покатилась вперёд, замыкающие двинулись вслед за ней, и весь отряд скрылся в жерле южного туннеля.
Глава 4
…Неверный свет фонаря в руках командира бродил бледным жёлтым пятном по стенам туннеля, лизал влажный пол и бесследно исчезал, когда фонарь направляли вдаль. Впереди была полная тьма, жадно пожиравшая слабые лучи карманных фонарей уже в десяти шагах. Занудно и тоскливо поскрипывала дрезина, катясь в никуда, и рвали тишину своим тяжёлым дыханием и мерным стуком подкованных сапог идущие за ней люди.
Все южные кордоны уже остались позади, давно померкли за спиной последние отсветы их костров, территория ВДНХ закончилась. И хотя участок между ВДНХ и Рижской считался последнее время практически безопасным - из-за хороших отношений с соседями, из-за слухов о грядущем объединении, из-за довольно оживлённого движения между станциями - устав требовал оставаться начеку. Опасность далеко не всегда исходила с севера или с юга - двух возможных направлений в туннеле. Она могла таиться вверху, в вентиляционных шахтах, слева или справа, в многочисленных ответвлениях, за задраенными дверями некогда хозяйственных помещений или секретных выходов, даже внизу, в загадочных люках, оставленных метростроевцами, забытых и заброшенных ремонтными бригадами, где на глубинах, сдавливающих сознание самых отчаянных смельчаков тисками иррационального ужаса, нечто страшное начало зарождаться ещё когда метро было просто средством передвижения…
Вот почему беспокойно блуждал по стенам луч командирского фонаря, а пальцы замыкающих непрерывно поглаживали предохранители на автоматах, готовые в любое мгновенье зафиксировать его на автоматическом режиме огня и лечь на спусковой крючок. Вот почему так немногословны были идущие - болтовня излишне расслабляла и к тому же мешала вслушиваться в дыхание туннелей.
Артём, начиная уже уставать, всё работал и работал, а рукоять, ушедшая было вниз, неустанно вновь поднималась на свое прежнее место, монотонно скрежетал механизм, и колёса проворачивались снова и снова. И с каждым таким проворотом, пока он безуспешно вглядывался вперёд, в голове у него крутилась в такт стуку колёс, так же тяжело и надрывно, фраза, услышанная накануне от Хантера, его слова о том, что власть тьмы - это самая распространённая форма правления на территории Московского метрополитена.
Он пытался думать о том, как именно ему надлежит пробираться в Полис, пробовал строить планы, но медленно разливающаяся по мышцам жгучая боль и усталость, поднимаясь от полусогнутых ног через поясницу, захлёстывая руки - к шее, вытесняла все сколько-нибудь сложные мысли.