И снова жизнь свела их в Батуми, но уже в 1904 году...
Что же потом?.. Потом советский нарком по делам национальностей Сталин, прибывший по поручению Ленина на раздираемый классовой борьбой Кавказ, встретил Реваза в Тифлисе, где тот работал то ли в ревкоме, то ли в Чека.
В последний раз они виделись в Сочи, кажется, в тридцать пятом году. Это была короткая, почти мимолетная встреча. Сталин смутно догадывался, что начальник его охраны заботится о том, чтобы ему "не надоедали" бывшие друзья. Да и сам Сталин старался теперь избегать их. С тех пор прошло много лет, и он забыл Реваза, как забыл многих, кого знал в те далекие годы...
...Сталин прислушался. Ему показалось, что откуда-то доносится чей-то приглушенный голос.
Он не сразу понял, что голос звучал в телефонной трубке, которую он по-прежнему держал в руке.
Резким движением поднес трубку к уху, сказал:
- Да?..
- Это я, Иосиф Виссарионович, - услышал он голос Поскребышева.
- Что тебе надо? - недовольно спросил Сталин.
- Мне показалось, что вы не повесили трубку.
- Тогда повесь ее ты и занимайся делом! - грубо сказал Сталин. Но тут же добавил: - Нет, подожди! Привезите ко мне Баканидзе. Сюда. На квартиру.
- Но, товарищ Сталин, - раздался неуверенный бас, - я же не знаю, где его искать! По телефону он говорил, что находится под Москвой со своей частью на переформировавшей в дня через три направится на фронт...
- Найти и привезти! - повторил Сталин. - Ясно?
И, не дожидаясь ответа, повесил трубку.
Был четвертый час утра, когда он поднялся на второй этаж. Прошел в свой кабинет через особую дверь, минуя приемную, в которой сидел Поскребышев. Но на столе у Поскребышева тотчас же зажглась и погасла лампочка: сотрудник охраны на первом этаже нажал сигнальную кнопку.
Все мысли Сталина вновь были сосредоточены на ожидании сообщений о результатах воздушной разведки. Про Баканидзе он снова забыл, но если бы и помнил, то не стал бы спрашивать, выполняется ли его распоряжение: Сталин никогда не повторял распоряжений дважды.
- Артемьева! - приказал он вошедшему по звонку Поскребышеву.
Через минуту тот снова появился в кабинете и доложил, что Артемьев выехал в Тулу. У аппарата его заместитель.
Сняв телефонную трубку, Сталин спросил:
- Есть результаты воздушной разведки?
- Так точно, товарищ Сталин, - услышал он торопливый ответ, - мы только что доложили Генштабу.
- Что видели на этот раз ваши летчики?
Он уже был прежним Сталиным и задавал вопросы спокойно и не спеша.
- То же самое, что и в прошлый, товарищ Сталин, - ответил генерал на другом конце провода, тщетно стараясь подавить волнение, звучащее в его голосе. - По шоссе движется колонна танков и мотопехоты противника.
- Откуда и куда?
- Со стороны Спас-Деменска на Юхнов.
- Какова длина колонны?
- Примерно двадцать пять километров, товарищ Верховный главнокомандующий, - поспешно ответил генерал и тихо добавил: - Наших войск перед ней не обнаружено.
- Какие вы приняли меры? - спросил Сталин после короткого молчания.
- В Подольск выехал помощник командующего комбриг Елисеев для быстрейшего приведения в боевую готовность пехотного и артиллерийского училищ. Ему дано задание вывести курсантов на рубеж Малоярославецкого укрепрайона, чтобы любой ценой задержать противника. Кроме того, приказано поднять по тревоге училище имени Верховного Совета и Военно-политическую академию. Они находятся сейчас в подмосковных лагерях. Кроме того...
- Подождите, - сказал Сталин. Он положил на стол телефонную трубку, взял карандаш и что-то записал на листке бумаги. Затем встал, подошел к столу заседаний. Карты, убиравшиеся на время совещаний с иностранцами, теперь вновь были разложены по всей длине стола.
Сталин выбрал одну из них, сделал на ней пометку карандашом, вернулся к письменному столу, не опускаясь в кресло, снова взял трубку и, услышав в ней частое и шумное дыхание, сказал:
- Продолжайте.
- Помимо частей, о которых я только что доложил, - раздалось в трубке, - по боевой тревоге поднимается Военно-политическое училище и части тридцать третьей запасной стрелковой бригады.
- У вас все? - спросил Сталин.
- Да, товарищ Верховный главнокомандующий, - ответил генерал после короткой паузы.
Именно эта пауза насторожила Сталина. Вместо того чтобы повесить трубку, он сказал, произнося слова медленно, почти по слогам:
- Я спрашиваю: это все, что вы можете доложить? - И, не дожидаясь ответа, добавил: - Я хочу знать все.
- Товарищ Сталин, - нерешительно, с явно ощутимой робостью в голосе произнес генерал, - если верить командиру эскадрильи и летчикам, вылетавшим для проверки первоначальных данных воздушной разведки, танки противника... уже вошли в Юхнов.
Какое-то мгновение Сталин молчал. Он почувствовал вдруг, как во рту у него пересохло. Немцы в Юхнове! Значит, Ржевско-Вяземский оборонительный рубеж обойден противником...
- Товарищ Сталин, разрешите доложить, - снова заговорил генерал, - мы только что сообщили данные разведки в Генштаб, но там о прорыве ничего не известно. Командующего ВВС округа полковника Сбытова вызвал в НКВД Абакумов, и Сбытов не возвращается уже более двух часов!
Генерал говорил все торопливее, точно опасаясь, что его не выслушают до конца. И внезапно умолк, будто испугавшись собственных слов.
- Вы поступили правильно, что доложили. Нам нужна правда, - произнес Сталин еще спокойнее, чем прежде. - И меры приняли правильные. Надо во что бы то ни стало задержать врага перед Можайским рубежом. Вы понимаете меня? Собрать все, что есть, и задержать во что бы то ни стало. Необходимо выиграть пять - семь дней, пока не подойдут резервы Ставки. Вы меня поняли?
- Так точно, товарищ Сталин! - громко ответил генерал.
- И еще. Передайте Артемьеву мое указание, чтобы возвращался в Москву. Товарищи в Туле сами знают, что надо делать. И Сбытову передайте, чтобы возвращался на свой КП. Сейчас не время для бесед с Абакумовым.
- Но, товарищ Сталин, ведь его...
- Передайте, чтобы возвращался! - чуть повысив голос, сказал Сталин и повесил трубку.
Затем он снял трубку другого, без наборного диска телефона и, не называя себя, резко произнес:
- Где Сбытов?
Несколько мгновений он слушал знакомый голос. Затем сухо сказал:
- Пусть Абакумов занимается своими делами. - И уже гневно, с нескрываемым упреком бросил: - Немцы в Юхнове!
Положив трубку, вызвал Поскребышева и приказал ему еще раз попытаться соединиться с командующими Западным и Резервным фронтами.
Однако Поскребышев почти тотчас же вернулся и доложил, что связи с Коневым и Буденным по-прежнему нет.
...Несколько минут Сталин молча ходил по кабинету. В ушах его все еще звучали слова: "Танки противника... уже вошли в Юхнов".
Ему не надо было снова смотреть на карту для того, чтобы оценить значение происшедшего. И хотя около ста километров еще отделяло Юхнов от Можайской линии обороны и свыше двухсот - от Москвы, Сталин не утешал себя этим: ведь и от Спас-Деменска до Юхнова было почти сто километров.
Он позвонил в Генеральный штаб. Несмотря на раннее утро, Шапошников был на месте.
- Вам известно, что немцы в Юхнове? - сухо спросил Сталин.
- Да, Иосиф Виссарионович, - ответил начальник Генерального штаба, и в этом коротком его ответе содержалось все: и признание катастрофичности случившегося, и чувство личной вины, и страшная усталость уже далеко не молодого и не крепкого здоровьем человека.
- Как вы расцениваете ситуацию?
- Полагаю, что противнику удалось прорвать фронт Конева. Видимо, Конев этого и опасался, когда настаивал на отводе его войск на новые рубежи.