Девушка отшвырнула недокуренную сигарету, та, прочертив в темноте огненную дугу, упала в траву, брызнула искрами.
Комов дрожащими пальцами набрал код – ошибся. Ползунок замка остался заблокированным. Полковник зло оглянулся. Парень и девушка неторопливо шли вдоль автомобильной стоянки.
– Код? – надрывно закричал Комов.
– Два, три, семь, – хихикнув, произнесла девушка.
– Два, три, семь, – вдавливая кнопки, произносил Сергей Борисович.
Щелкнул механизм блокировки. Комов дернул ручку, и металлическая дверь бесшумно открылась. На полковника ФСБ пахнуло запахом старого дома, сырой штукатурки, кошачьей мочи и хлорки. Комов, скрежеща зубами, взбежал по лестнице, остановился у двери квартиры Смехова, перевел дыхание и яростно вдавил кнопку. Тонкая трель звонка завибрировала за двойной дверью. Комов не убирал палец с кнопки.
– Кто там? – услышал он мягкий тенор Викентия Федоровича Смехова.
– Открывай, я.
– Кто?
– Открывай! – ударил кулаком в дверь Комов.
Дверь приоткрылась на несколько сантиметров, в проеме поблескивала цепочка.
– Сереженька! – послышался голос Смехова.
Звякнула цепочка. Комов влетел в квартиру. Хозяин, не ожидавший столь позднего визита, отшатнулся к стене, запахнул полы халата.
– Что, не ждал? – выдавил из себя Комов.
– Нет… Так неожиданно, без звонка, без предупреждения… Что-то случилось, Сереженька?
– Ты один? – полковник ФСБ обращался к своему бывшему учителю на «ты».
– Проходи, проходи, дорогой, – ласково бормотал Смехов, но в его глазах уже читался испуг.
Викентий Федорович сглатывал жидкую слюну, безжалостно набегавшую в рот, его кадык дергало, и Комову показалось, что острый хрящ может прорвать тонкую стариковскую кожу на шее.
– Проходи, Сережа, присаживайся, рассказывай.
Комов даже не снял легкую серую куртку, не стал разуваться, прошел в гостиную. Хозяин, прижимаясь спиной к стене, скользнул следом за гостем.
– В чем дело, Сереженька?
– Слушай сюда, – приблизившись к бывшему учителю физкультуры, произнес Комов и схватил Викентия Федоровича за ворот шелкового халата. Он потянул его на себя и, брызгая слюной, прокричал:
– Ты меня подставил, ты сдал меня, сдал, урод!
– Я?! – Викентий Федорович попытался вырваться, пояс халата развязался.
– Ты меня сдал! – тряс пожилого мужчину Комов.
– Я – тебя? Помилуй бог, Сережа, мы сто лет знакомы! Кому я тебя сдал?
– Не знаю кому, но сдал со всеми потрохами.
– Помилуй бог!
Наконец Комов разжал пальцы, халат сполз с плеч Викентия Федоровича. Хозяин стоял перед своим бывшим учеником абсолютно голым.
– Я от тебя такого не ожидал.
– Погоди, успокойся, – дрожащими руками Викентий Федорович прикрыл срамное место, присел на корточки и, путаясь, принялся натягивать на себя скользкий халат. – Расскажи, не спеши, я ничего не понимаю, я перед тобой чист, Сережа. Ты же меня знаешь.
– Именно потому, что знаю, – выдавил из себя слова Комов, отходя на несколько шагов от дрожащего Смехова. Он вытер вспотевшее лицо, ладони стали мокрыми, пальцы дрожали. – Ты мне подсунул Андрюшу?
– Какого Андрюшу?
– Что, дураком прикидываешься? Не помнишь?
– Не понимаю, о ком ты? Какой Андрюша? Мало ли кого я тебе подсовывал?
– Все ты знаешь. У тебя есть водка?
– Ясное дело, – обрадовавшись тому, что внимание взбешенного Комова переключилось, Смехов бросился к буфету и принес литровую бутылку «Абсолюта».
– Стакан давай.
На столе появился хрустальный стакан. Комов налил себе полстакана водки, резко выдохнул, выпил и опустился в кресло. Он немного успокоился, первый прилив ярости утих.
– Сереженька, – мягким певучим голосом произнес Смехов и потуже затянул пояс шелкового халата, – расскажи по порядку.
Ты же знаешь, я тебе не враг, зла не желаю и никогда не желал. Что стряслось? Что тебя выбило из колеи? Ты же всегда такой спокойный, вдумчивый.
– В том-то все и дело, Викентий, что меня достали.
– Тебя достать не так-то просто.
– Обложили, гады! – прорычал полковник ФСБ, впиваясь пальцами в мягкие подлокотники кресла. – Кассету прислали по почте, сунули в ящик.
– И что же такое на кассете?
– А там.., там я мальчишку трахаю во все щели.
– Ой как плохо, – запричитал Викентий Федорович, подходя к аквариуму, – это совсем никуда не годится. Ну подумай, зачем мне тебя сдавать? Мы же с тобой сто лет знакомы, я твоим учителем был, можно сказать, на ноги поставил.
– На уши ты меня поставил, развратник старый! – ударив кулаком, крикнул полковник Комов.
– Ну зачем ты так? Все же у нас хорошо было, чики-чики, душа в душу жили. Я с тебя, Сереженька, даже денег никогда не брал по-настоящему. Так, на мелочевку. В нули выходил, а иногда и себе в убыток.
– А сколько раз я тебя отмазывал, Викентий, ты это забыл?
– Как же, я все помню. Ты, Сережа, хороший человек, только, наверное, враги у тебя завелись.
Смехов рассуждал логично, без эмоций, будто ничего страшного и не случилось, это Комова насторожило. Он смотрел на своего бывшего школьного учителя, на его сверкающий шелковый халат, и в душе у него закипала ярость.
– Ты один, Викентий, знал о моей слабости, ты, и больше никто.
– Почему ты так думаешь, Сережа? И мальчишки знали, и они могли сдать. На какой квартире тебя сняли, где тебя сфотографировали?
– На моей собственной, – сказал Комов, вставая с кресла и хватаясь за бутылку с водкой.
– Вот видишь, на твоей. А мне неизвестно, куда ты ребяток водишь, ни разу ты мне адресочек не назвал. Да я и не интересовался, куда доставлять. Ты их в городе забирал, сам привозил. Я просто говорил, чтобы паренек стоял и ждал с коробкой конфеток в руках у третьего столба или у газетного киоска. Так ведь было? Ты на меня не наезжай, я чист, я ни при чем, – Смехов воздел руки, – я невиновен. Думаю, что ты это понимаешь. Нет смысла мне своих учеников сдавать.
– Тогда кто же сдал? Меня выследили, камеру в квартире установили, все записали.
– Это уж, Сереженька, тебе лучше знать, кто у тебя врагом стал, кому ты дорогу перешел.
– Это не наши сделали.
– Чего хотят, денег?
– Если бы денег, – край стакана стучал о зубы, Комов пил водку мелкими судорожными глотками, боясь поперхнуться.
Смехов наблюдал за ним, покачивая головой. Ему стало не по себе. Он уже представлял, какие неприятности сулит то, что сняли на видео одного из его клиентов, бывшего ученика, а в настоящее время полковника ФСБ. Осторожный Смехов даже никогда не интересовался, в каком отделе, в каком управлении работает Сергей Борисович, чем занимается. И не потому, что не был любопытен, а в целях личной безопасности. «Меньше знаешь, крепче спишь». Связываться с ФСБ Викентий Федорович не хотел. Его мечтой было сделаться невидимым для всех существующих властных структур. Его раздражали контролеры на транспорте, налоговая полиция, ГАИ, милиция – все те, кто может приказывать, указывать и требовать.
– Тебе, Сереженька, хорошо помозговать следует, все взвесить, просчитать. И тогда ты найдешь, кто на тебя наехал, кому выгодно держать тебя за горло и управлять тобой. А мне какая выгода тебя сдавать? Ты, если загремишь, и меня сдашь, а за мной тоже люди числятся, и не маленькие, всякие – разные. Преимущественно состоятельные, я за их репутацию волнуюсь.
– Ты это брось, Викентий, ни за чью репутацию ты не волнуешься. Ты за свою шкуру боишься, за свой бизнес. Но учти, Викентий, ты об этой кассете ничего не знаешь.
– Тебе чайку, Сережа, попить надо, успокоиться. А то ты весь взъерошенный, весь на нервах. И за руль в таком виде лучше не садиться, еще убьешься.