Не из журналов же учиться уму-разуму.
Крутицкий . Еще бы!
Глумов . Молодому человеку и свихнуться не трудно.
Крутицкий . Похвально, похвально Приятно видеть такой образ мыслей в молодом человеке. Что там ни толкуй, а благонамеренность хорошее дело.
Глумов . Первое, ваше превосходительство.
Крутицкий . Ну, так что ж у меня там, в двадцать пятом артикуле?
Глумов . Артикул двадцать пятый. «Увеличение окладов в присутственных местах, если почему-либо таковое потребуется, должно быть производимо с крайней осмотрительностию, и то только председателям и членам присутствия, а отнюдь не младшим чиновникам. Увеличение окладов старшим может быть произведено на тот конец, дабы сии наружным блеском поддерживали величие власти, которое должно быть ей присуще. Подчиненный же сытый и довольный получает несвойственные его положению осанистость и самоуважение, тогда как, для успешного и стройного течения дел, подчиненный должен быть робок и постоянно трепетен».
Крутицкий . Да, так, верно, верно!
Глумов . Вот слово: «трепетен», ваше превосходительство, меня очаровало совершенно.
Крутицкий(погрузившись в чтение, изредка взглядывает на Глумова. Как бы мельком) . Коли куришь, так кури. Спички на камине.
Глумов . Я не курю, ваше превосходительство. А впрочем, как прикажете?
Крутицкий . Вот еще! Мне-то какое дело! Дядя не видал твоей работы?
Глумов . Как можно! Как же бы я осмелился!
Крутицкий . Ну, то-то же. Он только говорит, что умен, а ведь он болван совершенный.
Глумов . Не смею спорить с вашим превосходительством.
Крутицкий . Он только других учит, а сам попробуй написать, вот мы и увидим. А жена тоже ведь дура замечательная.
Глумов . Не заступлюсь и за нее.
Крутицкий . Как ты с ними уживаешься, не понимаю.
Глумов . Нужда, ваше превосходительство.
Крутицкий . Ты служишь?
Глумов . Поступаю. По протекции тетушки Иван Иваныч Городулин обещал достать место.
Крутицкий . Вот еще нашли человека. Определит он тебя. Ты ищи прочного места; а эти все городулинские-то места скоро опять закроются, вот увидишь. Он у нас считается человеком опасным. Ты это заметь.
Глумов . Я не по новым учреждениям…
Крутицкий . Да, да. А уж я думал… Ну, что ж, поступай. Без службы болтаться хуже. Потом, если хочешь, я тебе могу письма дать в Петербург — перейдешь; там служить виднее. У тебя прошедшее-то хорошо, чисто совершенно? Тебя можно рекомендовать?
Глумов . Я ленив был учиться, ваше превосходительство.
Крутицкий . Ну, что ж, это не важно. Очень-то заучишься, так оно, пожалуй, и хуже. Нет ли чего важнее?
Глумов . Мне совестно признаться перед вашим превосходительством.
Крутицкий(с серьезным видом) . Что такое? Уж ты лучше говори прямо.
Глумов . В молодости грешки, увлечения…
Крутицкий . Говори, не бойся.
Глумов . В студенческой жизни, ваше превосходительство… только я больше старых обычаев придерживался.
Крутицкий . Каких старых обычаев? Что ты, раскольник, что ли?
Глумов . То есть не так вел себя, как нынешние студенты.
Крутицкий . А как же?
Глумов . Покучивал, ваше превосходительство; случались кой-какие истории не в указные часы, небольшие стычки с полицией.
Крутицкий . И только?
Глумов . Больше ничего, ваше превосходительство. Сохрани меня бог! сохрани бог!
Крутицкий . Что ж, это даже очень хорошо. Так и должно быть. В молодых летах надо пить, кутить. Чего тут стыдиться? Ведь ты не барышня. Ну, так, значит, я на твой счет совершенно покоен. Я не люблю оставаться неблагодарным. Ты мне с первого раза понравился, я уж за тебя замолвил в одном доме словечко.
Глумов . Мне сказывала Софья Игнатьевна. Я не нахожу слов благодарить ваше превосходительство.
Крутицкий . Ты присватался, что ли? Тут ведь куш очень порядочный.
Глумов .
Я на деньги глуп, ваше превосходительство; девушка очень хороша.
Крутицкий . Ну, не умею тебе сказать. Они, брат, все одинаковы; вот тетка, знаю, что ханжа.
Глумов . Любовь нынче не признают, ваше превосходительство: я знаю по себе, какое это великое чувство.
Крутицкий . Пожалуй, не признавай, никому от того ни тепло, ни холодно; а как заберет, так скажешься. Со мной было в Бессарабии, лет сорок тому назад: я было умер от любви. Что ты смотришь на меня?
Глумов . Скажите, пожалуйста, ваше превосходительство!
Крутицкий . Горячка сделалась. Вот ты и не признавай. Ну, что ж, давай бог, давай тебе бог! Я очень рад. Будешь капиталистом, найдем тебе место видное, покойное. Нам такие люди нужны. Ты ведь будешь из наших? Нам теперь поддержка нужна, а то молокососы одолевать начали. Но, однако, мой милый, сколько же я тебе должен за твой труд?
Глумов . Не обижайте, ваше превосходительство!
Крутицкий . Ты меня не обижай!
Глумов . Если уж хотите вознаградить меня, так осчастливьте, ваше превосходительство!
Крутицкий . Что такое? В чем дело?
Глумов . Брак — такое дело великое, такой важный шаг в жизни… не откажитесь!.. благословение такого высокодобродетельного лица будет служить залогом… уже знакомство с особой вашего превосходительства есть счастие, а в некотором роде родство, хотя и духовное, это даже и для будущих детей.
Крутицкий . В посаженые отцы, что ли? Я что-то не пойму.
Глумов . Осчастливьте, ваше превосходительство!
Крутицкий . Изволь, изволь! Ты бы так и говорил. Это дело не мудреное.
Глумов . Я передам и Софье Игнатьвне.
Крутицкий . Передавай, пожалуй.
Глумов . Я не нужен вашему превосходительству?
Крутицкий . Нет.
Глумов . Честь имею кланяться.
Крутицкий . О моем маранье молчи. Оно скоро будет напечатано, без моего имени, разумеется; один редактор просил; он, хотя это довольно странно, очень порядочный человек, пишет так учтиво: ваше превосходительство, осчастливьте, ну и прочее. Коли будет разговор о том, кто писал, будто ты не знаешь.
Глумов . Слушаю, ваше превосходительство!(Кланяется и уходит.)
Крутицкий . Прощай, мой любезный! Что уж очень бранят молодежь! Вот, значит, есть же и из них: и с умом, и с сердцем малый. Он льстив и как будто немного подленек; ну, да вот оперится, так это, может быть, пройдет. Если эта подлость в душе, так нехорошо, а если только в манерах, так большой беды нет; с деньгами и с чинами это постепенно исчезает. Родители, должно быть, были бедные, а мать попрошайка: «У того ручку поцелуй, у другого поцелуй»; ну, вот оно и въелось. Впрочем, это все-таки лучше, чем грубость.
Входитчеловек .
Человек . Госпожа Мамаева! Они в гостиной-с. Я докладывал, что ее превосходительства дома нет-с.
Мамаева(за дверью) . Не помешаю?
Крутицкий . Нет, нет!(Человеку.) Подай кресло!
Человек уходит, возвращается с креслом. ВходитМамаева .
Явление второе
Крутицкий иМамаева .
Мамаева . Будет вам делами-то заниматься! Что 6ы с молодыми дамами полюбезничать! А то сидит в своем кабинете! Такой нелюбезный старичок!
Крутицкий . Где уж мне! Был конь, да уездился! Хе-хе-хе! Пора и молодым дорогу дать.
Мамаева(садясь) . Нынче и молодежь-то хуже стариков.
Крутицкий . Жалуетесь?
Мамаева . Разве не правда?
Крутицкий . Правда, правда. Никакой поэзии нет, никаких благородных чувств. Я думаю, это оттого, что на театре трагедий не дают. Возобновить бы Озерова, вот молодежь-то бы и набиралась этих деликатных, тонких чувств. Да чаще давать трагедии, через день. Ну, и Сумарокова тоже. У меня прожект написан об улучшении нравственности в молодом поколении. Для дворян трагедии Озерова, для простого народа продажу сбитня дозволить. Мы, бывало, все трагедии наизусть знали, а нынче скромно! Они и по книге-то прочесть не умеют.