Вот оттого в нас и рыцарство было, и честность, а теперь одни деньги. (Декламирует.)
Мне ждать ли, чтоб судьба прервала дней теченье,
Когда к страданию даны мне грустны дни?
Прерву.
Помните?
Мамаева . Ну, как же не помнить! Ведь, чай, этому лет пятьдесят — не больше, так как же мне не помнить!
Крутицкий . Извините, извините! Я считаю вас моей ровесницей. Ах, я и забыл вам сказать! Я вашим родственником очень доволен. Прекрасный молодой человек.
Мамаева . Не правда ли, мил?
Крутицкий . Да, да. Ведь уж и вы его балуете.
Мамаева . Да чем же?
Крутицкий . Позвольте, вспомнил еще.(Декламирует.)
О боги! Не прошу от вас речей искусства;
Но дайте ныне мне язык души и чувства!
Очаровательно!
Мамаева . Чем же балуем?
Крутицкий . Ну, да как же! жените. Какую невесту нашли…
Мамаева(с испугом) . Какую? Вы ошибаетесь.
Крутицкий(декламирует) .
О матерь, слезный ток, коль можно, осуши!
А ты, сестра, умерь уныние души!
Мамаева . На ком же, на ком?
Крутицкий . Да, боже мой! На Турусиной. Будто не знаете? Двести тысяч приданого.
Мамаева(встает) . Не может быть, не может быть, я говорю вам.
Крутицкий(декламирует) .
При вести таковой задумчив пребываешь;
Вздыханья тяжкие в груди своей скрываешь,
И горесть мрачная в чертах твоих видна!
Мамаева . Ах, вы надоели мне с вашими стихами!
Крутицкий . Но он, кажется, парень с сердцем. Вы, говорит, ваше превосходительство, не подумайте, что я из-за денег. Звал меня в посаженые отцы: сделайте, говорит, честь. Ну, что ж не сделать! Я, говорит, не из приданого; мне, говорит, девушка нравится. Ангел, ангел, говорит, и так с чувством говорит. .Ну, что ж, прекрасно! Дай ему бог. Нет, а вы возьмите, вот в «Донском».(Декламирует.)
Когда россиянин решится слово дать,
То без стыда ему не может изменять.
Мамаева . Ой!
Крутицкий . Что с вами?
Мамаева . Мигрень. Ах, я больна совсем!
Крутицкий . Ну, ничего. Пройдет.(Декламирует.)
Ты знаешь, что союз сей верен до того…
Мамаева . Ах, подите вы! Скажите вашей жене, что я хотела ее подождать, да не могу, очень дурно себя чувствую. Ах! Прощайте!
Крутицкий . Да ничего. Что вы? У вас вид такой здоровый.(Декламирует.)
Чтоб при сопернице в измене обличить
И ревностью его веселье отравить…
Мамаева . Прощайте, прощайте!(Быстро уходит.)
Крутицкий . Что ее кольнуло? Поди вот с бабами! Хуже, чем дивизией командовать.(Берет тетрадь.) Заняться на досуге. Никого не принимать.(Уходит в кабинет.)
Сцена вторая
Лица
Глумов .
Глумова .
Мамаева .
Голутвин .
Комната первого действия.
Явление первое
Глумов выходит из боковой двери с дневником, потомГлумова .
Глумов . Насилу кончил. Интересный разговор с Крутицким записан весь. Любопытный памятник для потомства! Чего стоило весь этот вздор запомнить! Я, кажется, в разговоре с ним пересолил немного. Еще молод, увлекаюсь, увлекаюсь. Ну, да это не мешает, кашу маслом не испортишь. Вот дядюшка у меня прелесть! Сам научил за женой ухаживать. И тут я увлекся. Это дело уж не шуточное! Тут надо держать ухо востро. Как мы от нее ни скрываем наше сватовство, а все же узнает; пожалуй, и помешает, хоть не из любви, так из ревности; женщины завистливы, любить-то не всякая умеет, а ревновать-то всякая мастерица.
ВходитГлумова .
Маменька, вы к Турусиной?
Глумова . К Турусиной.
Глумов(глядя на часы и строго) . Вы немного поздно, маменька! Туда надо с утра идти. И каждый день, каждый день. Так и живите там.
Глумова . Можно и надоесть.
Глумов . Ну, да уж что делать. Сойдитесь с прислугой, с гадальщицами с странницами, с приживалками; не жалейте для них никаких подарков. Зайдите теперь в город, купите две табакерки серебряных, небольших. Все эти приживалки табак нюхают зло и очень любят подарки.
Глумова .
Хорошо, хорошо!
Глумов . Главное, блюдите все входы и выходы. Чтоб ничто сомнительное ни под каким видом не могло проникнуть в дом. Для этого ублажайте прислугу: у прислуги чутье хорошее. Ну, прощайте! Торопите, чтоб поскорее парадный сговор.
Глумов . Говорят, ближе, как через неделю, нельзя.(Уходит.)
Глумов . Ух, долго! Измучаешься. Богатство само прямо в руки плывет; прозевать такой случай будет жалко, но грех непростительный.
Садится к столу.
Что-то я хотел добавить в дневник? Да расход записать.(Записывает.)Две табакерки приживалкам.(Заслыша стук экипажа, подходит к окну.) Это кто? Клеопатра Львовна. Что за чудо! Знает она или не знает? Сейчас увидим.
Явление второе
Глумов иМамаева .
Глумов . Мог ли я ожидать такого счастия! Если бы все олимпийские боги сошли с неба…
Мамаева . Не горячитесь, я не к вам: я зашла вашу матушку навестить.
Глумов(про себя) . Не знает.(Громко.) Она только вышла перед вами.
Мамаева . Жаль!
Глумов(подавая стул) . Присядьте! Осчастливьте мою хату, осветите ее своим блеском.
Мамаева(садясь) . Да, мы счастливим, а нас делают несчастными.
Глумов . Несчастными! Да вы знаете ли, какое это преступление? Даже огорчить-то вас чем-нибудь, и то надо иметь черную душу и зверское сердце.
Мамаева . Черную душу и зверское сердце! Да, вы правду говорите.
Глумов . Ни черной души, ни зверского сердца у меня нет, значит…
Мамаева . Что «значит»?
Глумов . Значит, я и не огорчу вас ничем.
Мамаева . Верить прикажете?
Глумов . Верьте!
Мамаева . Будем верить.
Глумов(про себя) . Не знает.(Громко.) Как мне огорчить вас! Я, страстный, робкий юноша, давно искал привязанности, давно искал теплого женского сердца, душа моя ныла в одиночестве. С трепетом сердца, с страшной тоской я искал глазами ту женщину, которая бы позволила мне быть ее рабом. Я бы назвал ее своей богиней, отдал ей всю жизнь, все свои мечты и надежды. Но я был беден, незначителен, и от меня отворачивались. Мои мольбы, мои вздохи пропадали, гасли даром. И вот явились передо мною вы, сердце мое забилось сильней прежнего: но вы не были жестокой красавицей, вы не оттолкнули меня, вы снизошли к несчастному страдальцу, вы согрели бедное сердце взаимностью, и я счастлив, счастлив, бесконечно счастлив!(Целует руку.)
Мамаева . Вы женитесь?
Глумов . Как! Нет… да… но!
Мамаева . Вы женитесь?
Глумов . То есть ваш муж хочет женить меня, а я не думал. Да я и не расположен совсем и не желаю.
Мамаева . Как он вас любит, однако! Против воли хочет сделать счастливым!
Глумов . Он хочет женить меня на деньгах. Не все же мне быть бедным писарьком, пора мне быть самостоятельным человеком, иметь значение. Очень естественно, он хочет мне добра; жаль только, что не справился о моих чувствах.
Мамаева . На деньгах? А невеста вам не нравится?
Глумов . Конечно, не нравится. Да разве может…
Мамаева . Так вы ее не любите?
Глумов . Да могу ли я! Кого же я буду обманывать: ее или вас?
Мамаева . Может быть, обеих.
Глумов . За что вы меня мучаете подозрениями? Нет, я вижу, это надо кончить.
Мамаева . Как кончить?
Глумов . Пусть дядюшка сердится, как хочет, я скажу ему решительно, что не хочу жениться.
Мамаева . Правда?
Глумов . Сегодня же скажу.
Мамаева . И прекрасно. Без любви что за 6paк!
Глумов . И вы могли подумать! И вам не совестно?
Мамаева . Теперь, когда я вижу такое бескорыстие, разумеется, совестно.
Глумов(с жаром) . Я ваш, ваш, всегда ваш! Только уж вы ни слова: ни дядюшке, никому, я сам все устрою. А то вы себя выдадите.
Мамаева . Конечно, конечно.
Глумов . Вот что значит застенчивость! Я боялся сказать прямо дядюшке, что не хочу жениться, отделывался полусловам: посмотрим, увидим, к чему спешить? А вот что из этого вышло! Я дал повод подозревать себя в низости.(Звонок.