Городулин . Какое прикажете?
Мамаева . Разумеется, хорошее! У него отличные способности.
Городулин . Отличные способности? Жаль! С отличными способностями теперь некуда деться; он остается лишний. Такие все места заняты: одно Бисмарком, другое Бейстом.
Мамаева . Послушайте, вы меня выведете из терпения, мы с вами поссоримся. Говорите, есть ли у вас в виду место?
Городулин . Для обыкновенного смертного найдется.
Мамаева . И прекрасно.
Городулин(нежно) . Нам люди нужны. Позвольте мне хоть одним глазком взглянуть на этот феномен: тогда я вам скажу определительно, на что он годен и на какое место можно будет его рекомендовать.
Мамаева . Егор Дмитрич! Жорж! Подите сюда.(Городулину.) Я вас оставлю с ним на несколько времени. Вы после зайдите ко мне! Я вас подожду в гостиной.
Глумов входит.
Представляю вам моего племянника. Егор Дмитрич Глумов.(Глумову.) Иван Иваныч хочет с вами познакомиться.(Уходит.)
Явление седьмое
Городулин иГлумов .
Городулин(подавая Глумову руку) . Вы служите?
Глумов(развязно) . Служил, теперь не служу, да и не имею никакой охоты.
Городулин . Отчего?
Глумов . Уменья не дал бог. Надо иметь очень много различных качеств, а у меня их нет.
Городулин . Мне кажется, нужно только ум и охоту работать.
Глумов . Положим, что у меня за этим дело не станет, но что толку с этими качествами? сколько ни трудись, век будешь канцелярским чиновником. Чтобы выслужиться человеку без протекции, нужно совсем другое.
Городулин . А что же именно?
Глумов . Не рассуждать, когда не приказывают, смеяться, когда начальство вздумает сострить, думать и работать за начальников и в то же время уверять их со всевозможным смирением, что я, мол, глуп, что все это вам самим угодно было приказать. Кроме того, нужно иметь еще некоторые лакейские качества, конечно в соединении с известной долей грациозности: например, вскочить и вытянуться, чтобы это было и подобострастно и неподобострастно, и холопски и вместе с тем благородно, и прямолинейно, и грациозно. Когда начальник пошлет за чем-нибудь, надо уметь производить легкое порханье, среднее между галопом, марш-марш и обыкновенным шагом. Я еще и половины того не сказал, что надо знать, чтоб дослужиться до чего-нибудь.
Городулин . Прекрасно. То есть все это очень скверно, но говорите вы прекрасно; вот важная вещь. Впрочем, все это было прежде, теперь совсем другое.
Глумов . Что-то не видать этого другого-то. И притом, все бумага и форма. Целые стены, целые крепости из бумаг и форм. И из этих крепостей только вылетают, в виде бомб, сухие циркуляры и предписания.
Городулин . Как это хорошо! Превосходно, превосходно! Вот талант!
Глумов . Я очень рад, что вы сочувствуете моим идеям. Но как мало у нас таких людей!
Городулин . Нам идеи что! Кто же их не имеет, таких идей? Слова, фразы очень хороши. Знаете ли, вы можете сделать для меня великое одолжение.
Глумов . Все, что вам угодно.
Городулин . Запишите все это на бумажку!
Глумов . Извольте, с удовольствием. На что же вам?
Городулин . Вам-то я откроюсь. Мы с вами оба люди порядочные и должны говорить откровенно. Вот в чем дело: мне завтра нужно спич говорить за обедом, а.думать решительно некогда.
Глумов . Извольте, извольте!
Городулин(жмет ему руку) . Сделайте для меня это по-дружески.
Глумов . Стоит ли говорить, помилуйте! Нет, вы дайте мне такую службу, где бы я мог лицом к лицу стать с моим меньшим братом. Дайте мне возможность самому видеть его насущные нужды и удовлетворять им скоро и сочувственно.
Городулин . Отлично, отлично! Вот уж и это запишите! Как я вас понимаю, так вам, по вашему честному образу мыслей, нужно место смотрителя или эконома в казенном или благотворительном заведении?
Глумов . Куда угодно.
Я работать не прочь и буду работать прилежно, сколько сил хватит, но с одним условием: чтобы моя работа приносила действительную пользу, чтобы она увеличивала количество добра, нужного для благосостояния массы. Переливать из пустого в порожнее, считать это службой и получать отличия — я не согласен.
Городулин . Уж и это бы кстати: «Увеличивать количество добра». Прелесть!
Глумов . Хотите, я вам весь спич напишу?
Городулин . Неужели? Вот видите, долго ли порядочным людям сойтись! Перекинули несколько фраз — и друзья. А как вы говорите! Да, нам такие люди нужны, нужны, батюшка, нужны!(Взглянув на часы.) Заезжайте завтра ко мне часу в двенадцатом.(Подает ему руку.) Очень приятно, очень приятно.(Уходит в гостиную.)
ВходитМамаев .
Явление восьмое
Мамаев иГлумов .
Мамаев . А, ты здесь! Поди сюда!(Таинственно.) Крутицкий давеча заезжал ко мне посоветоваться об одном деле. Добрый старик! Он там написал что-то, так нужно ему обделать, выгладить слог. Я указал на тебя. Он у нас в кружке не считается умным человеком и написал, вероятно, глупость какую-нибудь, но ты, когда увидишься с ним, польсти ему несколько.
Глумов . Вот, дядюшка, чему вы меня учите.
Мамаев . Льстить нехорошо, а польстить немного позволительно. Похвали что-нибудь из пятого в десятое, это приятно будет старику. Он может вперед пригодиться. Ругать его будем мы, от этого он не уйдет, а ты все-таки должен хвалить, ты еще молод. Мы с тобой завтра к нему поедем. Да, вот еще одно тонкое обстоятельство. В какие отношения ты поставил себя к тетке?
Глумов . Я человек благовоспитанный, учтивости меня учить не надо.
Мамаев . Ну вот и глупо, ну вот и глупо. Она еще довольно молода, собой красива, нужна ей твоя учтивость! Врага, что ли, ты нажить себе хочешь?
Глумов . Я, дядюшка, не понимаю.
Мамаев . Не понимаешь, так слушай, учись! Слава богу, тебе есть у кого поучиться. Женщины не прощают тому, кто не замечает их красоты.
Глумов . Да, да, да! Скажите! Из ума вон!
Мамаев . То-то же, братец! Хоть ты и седьмая вода на киселе, а все-таки родственник; имеешь больше свободы, чем просто знакомый; можешь иногда, как будто по забывчивости, лишний раз ручку поцеловать, ну, там глазами что-нибудь. Я думаю, умеешь?
Глумов . Не умею.
Мамаев . Экий ты, братец! Ну, вот так.(Заводит глаза кверху.)
Глумов . Полноте, что вы! Как это можно!
Мамаев . Ну, да ты перед зеркалом хорошенько поучись. Ну, иногда вздохни с томным видом. Все это немножко щекочет их самолюбие!
Глумов . Покорнейше вас благодарю
Мамаев . Да и для меня-то покойнее. Пойми, пойми!
Глумов . Опять не понимаю.
Мамаев . Она женщина темперамента сангвинического, голова у ней горячая, очень легко может увлечься каким-нибудь франтом, черт его знает что за механик попадется, может быть, совсем каторжный. В этих прихвостнях бога нет. Вот оно куда пошло! А тут, понимаешь ты, не угодно ли вам, мол, свой, испытанный человек. И волки сыты, и овцы целы… Ха, ха, ха! Понял?
Глумов . Ума, ума у вас, дядюшка!
Мамаев . Надеюсь.
Глумов . А вот еще обстоятельство! Чтоб со стороны не подумали чего дурного, ведь люди злы, вы меня познакомьте с Турусиной. Там уж я открыто буду ухаживать за племянницей, даже, пожалуй, для вас, если вам угодно, посватаюсь. Вот уж тогда действительно будут и волки сыты, и овцы целы.
Мамаев . Вот, вот, вот! Дело, дело!
Глумов . Клеопатре Львовне мы, разумеется, не скажем про Турусину ни слова. Не то что ревность, а, знаете, есть такое женское чувство.
Мамаев . Кому ты говоришь! Знаю, знаю. Ни-ни-ни! и заикаться не надо.
Глумов . Когда же мы к Турусиной?
Мамаев . Завтра вечером. Ну, теперь ты знаешь, что делать тебе?
Глумов . Что делать? Удивляться уму вашему.
ВходятМамаева иГородулин .
Явление девятое
Мамаев ,Глумов ,Мамаева иГородулин .