Я так счастлива, что Модест Григорьич у меня в гостях! Можно нам теперь хоть ненадолго и забыть про свое горе.
Баклушин . Вот теперь вы очень мило рассуждаете. Позвольте за это поцеловать вашу руку!
Настя . Ах, извольте, извольте!
Выходят из садуФетинья ,Мигачева ,Лариса иЕлеся .
Явление восьмое
Анна ,Настя ,Баклушин ,Фетинья ,Мигачева ,Лариса иЕлеся .
Фетинья . Ишь, блаженствуют! Ну, не обида это?
Мигачева . А вот я сейчас осажу их.(Подходит к столу.) Уж вы очень проклажаетесь за чужим-то самоваром. Нам самим нужно, у нас тоже гости; они хоть и не благородные, а пожалуй, что и почище будут. Бери, Елеся!
Елеся берет самовар и уносит.
Настя . Что с вами? За что вы нас обижаете?
Мигачева . Уж не взыщите! За свою собственность всегда могу.
Настя . Нам он был уж не нужен, мы бы и сами вам отдали.
Мигачева . Ну, еще когда вас дождешься, а так-то лучше. Да и платок-то бы отдали. Что щеголять-то в чужом.
Анна(отдавая платок) . Возьмите!
Настя . Ах, какой стыд, какой стыд!
Лариса(подходя к Насте) . Здравствуйте, Настенька!
Настя(отворачиваясь) . Здравствуйте!
Лариса . Это ваш жених? Даже очень недурен.
Настя . Какой жених! У меня нет жениха.
Лариса . Ах, напрасно. Вы не должны от нас скрываться, формально все доказывает, что этот самый и есть ваш жених.
Настя . Оставьте вы меня!
Лариса . Коль скоро вы ходите по лавкам собирать на приданое и даже бумагу для этого выправили, как же вы можете быть без жениха? Потому вы не должны народ обманывать.
Настя . Ах, ах!(Закрывает лицо руками.)
Лариса . А вдруг и мы хотим дать вам рубль серебра и говорим: «Окажите нам вашего жениха для видимости. Может, с вашей стороны обман!»(Отходит к Фетинье.)
Настя стоит как убитая.
Фетинья . Ай да Лариса! Она, нет-нет, да и скажет словцо!
Лариса . Что ж, вы воображаете, что я совсем без образования? Но как много вы о своем дитя ошибаетесь.(Важно уходит в калитку, Фетинья и Мигачева за нею.)
Явление девятое
Баклушин ,Анна ,Настя .
Баклушин . Что это значит? Куда я попал?
Настя(складывая руки и умоляющим голосом) . Простите меня!
Анна(берет ее за руку) . Полно ты, полно! Что за оправдания! Ну, пошли, так и пошли. Надо чем-нибудь кормиться.
Баклушин . Можно ли, можно ли? У меня руки опускаются. Что мне думать о вас?
Настя . Вы меня разлюбите?
Анна . Да что за беда такая! Дядя и свидетельство достал и приказал ей идти, потому что кормить лишнего человека нам нечем, — мы сами часто не евши-с сидим. Вот и все. Она не смела не идти.
Баклушин . Вы говорили, что для молодой девушки ничего нет хуже, обидней бедности. Просить, побираться, милостивая государыня, вот что хуже бедности.
Анна . Это не хуже бедности, милостивый государь, это самая бедность-то есть. Сначала просить, потом воровать…
Баклушин . Что за ужасы! Что вы ее пугаете! Вам еще далеко до крайности, вы пьете хороший чай.
Настя . Ах, этот чай! Вся и беда-то от него. Послушайте! Вы писали, что придете ко мне, а у меня решительно ничего не было, нечего и заложить; а мне хотелось вас чаем напоить, вот я и пошла. Я не знала, что это так дурно.
Баклушин . Так вы это для меня? Благодарю вас. Но вот что, Настасья Сергевна: коли денег нет, так работать надо, работать, а не милостыню просить.
Анна . А вы думаете, мы сложа руки сидим? Мы чуть не ослепли от работы. Да что стоит наша работа, когда мы ничего не умеем. Мы на хлеб не вырабатываем.
Баклушин . По-моему, уж лучше в горничные идти.
Настя . Тетенька, вон что говорят. Найдите мне место, я пойду в горничные.
Анна . Мало ль что говорят, а ты слушай всех. Где тебя держать будут? Тебе рубля в месяц не дадут. Ты и утюга-то в руки взять не умеешь.(Баклушину.) Вы видите наше положение, вы ее любите; вот вам бы и помочь бедной девушке.
Баклушин . Чем же я могу?
Анна . Ведь вы холостой?
Баклушин . Холостой.
Анна . Женитесь!
Настя .
Тетенька, перестаньте.
Анна . Что за церемонии! Спасите ее, ведь погибнет.
Настя(с испугом) . Тетенька, разве я погибну?
Анна . Погибнешь, душа моя. Не ты первая, не ты последняя.
Настя . Ах, как страшно!(Баклушину.) Так спасите меня!
Баклушин . Ангел мой, я люблю вас, но жениться было бы безумие с моей стороны. У меня ничего нет. Жалованья мне только хватает на платье, да и то я чуть не всем портным в Москве должен. Я сам ищу богатой невесты, чтоб поправить свои дела.
Анна . Да, вот что?
Настя . Хорошо же вы меня любите!
Баклушин . Вас-то я люблю очень.
Настя . А себя больше?
Баклушин . Немножко больше.
Настя . Бог с вами!(Отворачивается и плачет.)
Баклушин(берет ее за руку) . Ну, перестаньте, Настасья Сергевна! Настенька! Ну, рассмейтесь! Ну, агунюшки, дитя мое милое! Ну, какой я муж? Я ведь шалопай совершеннейший. Ну, рассмейтесь!
Настя улыбается.
Анна . А, так вы шалопай? Да, я вижу. Ну, а нам не до шутовства! Мне слушать больно. У нас забота о насущном хлебе, а вы хотите смешить нас! Ей не агунюшки нужны! Ей нужен теплый угол да кусок хлеба. Вот подойдет осень, этому ребенку и надеть-то нечего, и кушать-то нечего, и жить-то негде. Если дядя и не погонит, так она в нашей сырой конуре умрет через неделю. Мы на вас надеялись: она, бедная, последние деньжонки истратила, чтоб принять вас поприличнее.
Баклушин . Я бы рад всей душой помочь Настасье Сергевне, но у меня есть одно ужасное обстоятельство, которое связывает мне руки. Ах, если б вы знали!
Анна . Разговор короток. Ей помощь нужна настоящая, а вы, как я вижу, ровно ничем ей помочь не можете.
Баклушин . Отчего же ничем? Дружеским участием, советом.
Анна . Отчего это богатым никто ничего не советует, а все только бедным? Как будто у бедных уж и ума нет. У нас, бедных, только денег нет, а ум такой же, как и у вас. Что нынче за свет такой! С наставлением набивается всякий, а денег никто не дает.
Баклушин . Где мне взять денег! Мне самому не хватает. Разве малость какую-нибудь!
Анна . Да хоть и малость, все-таки ей помощь. У ней ведь уж чисто ничего.
Настя . Тетенька, я от него не возьму ни за что.
Анна . Ты не возьмешь, я возьму. Коли теперь с вами нет, занесите как-нибудь. Доброе дело сделаете.
Баклушин . Непременно занесу, непременно. Ох, этот ростовщик проклятый, опутал он меня по рукам и по ногам. А я, знаете ли что, я все-таки подумаю; может быть, ведь…
Анна . Подумайте! Душу-то ее пожалейте! А то ведь я… уж там суди меня бог! Я с голоду умереть ей не дам. Я знаю, что такое голод.
Баклушин . Прощайте, мой милый ребенок. Я вот что, я к вам сегодня же зайду.
Настя . Приходите!
Баклушин раскланивается и уходит.
Явление десятое
Анна ,Настя .
Анна . Ну, видела я теперь твоего знакомого довольно хорошо. Надо бы тебя поругать хорошенько, да уж и жалко.
Настя . За что?
Анна . Истратила ты свои последние деньжонки, а что толку! Послушай-ко ты меня! Выкинь ты его из головы вон.
Настя . Да ведь он сказал, что еще подумает.
Анна . Ну, да, как же! Будет он думать, нужно ему очень! А коли и будет, так ничего не выдумает. Ему бы только болтать о пустяках, вот его дело. Много таких-то по Москве бегает, да не очень-то они нам нужны. Мы иной день не евши сидим, а он придет с разговорами только оскомину набивать. И не надо его, и бог с ним.
Настя . Ах, не прогнать же его!
Анна . Отчего ж не прогнать; и прогоним. Вот он нынче придет; я тебя научу тогда, что ему сказать. Поверь, что он больше и не заглянет к нам. Да и хорошо бы. Какая от него польза? На что он нам? Сбивать тебя с толку? Так у тебя и то его немного. А тебе, душа моя, пора самой думать о себе, да, ох, думать-то хорошенько. Ребячество твое кончилось, миновалось.
Настя . Я знаю, что оно миновалось.
Анна . Нет, плохо знаешь! Все еще ты ребячишься.