Не отводя взгляда, она медленно ногой в одном чулке очертила вокруг себя полукруг и вызывающе посмотрела на гостя – а ну, поглядим, посмеешь ли ты его переступить! Выражение ее лица говорило, что если мужчина посмеет, то не пожалеет.
Клейтон сразу понял смысл этого взгляда. Он давно уже не отзывался на подобные сигналы, но сейчас готов был поддаться искушению. Только его влекло вовсе не к опытной вдове, а к невинной соседке по каюте.
Аурелия повернулась на бок лицом к нему и положила ладони под щеку. Она свернулась в комочек, как делал Эли, если ему было холодно. Клейтон взял одеяло и с невозмутимым видом накрыл спящую.
– Ваша соседка задремала на палубе, – объяснил он Лили. – Не мог же я оставить ее спать на бочонке!
Лили склонила голову набок и с игривым намеком сказала:
– Не могу себе представить, чтобы в вашем обществе можно было заснуть.
Клейтон молчал, глядя на стоявшую перед ним женщину. За всеми кружевами и косметикой он разглядел в ее глазах отчаяние и одиночество. Увидеть это было нетрудно – за последнее время он слишком часто видел их, когда смотрел на себя в зеркало. Но он также знал, что Лили меньше всего хочет жалости – а больше он, увы, ничего ей предложить не мог.
– Мне пора, – сказал Клейтон ровным голосом, в котором не было осуждения, но который ясно давал понять, что вдова не уговорит его остаться.
– Что ж, тогда в другой раз, – сказала Лили ему вслед.
На следующее утро женщины не вышли к завтраку. Когда Аурелия наконец открыла глаза, то ощутила легкую тошноту от покачивания корабля. Шаги людей по коридору отдавались у нее в голове, как удары деревянной указки, которыми профессор Стернвелл обычно подкреплял негодующий возглас, обращенный к какой-нибудь непонятливой студентке: «Неправильно! Неправильно!»
Неужели от одной рюмки хереса можно так отвратительно себя чувствовать? Надо поскорее выпить содовой.
Она на ощупь прошла к двери и включила свет. Часики, которые Аурелия носила на цепочке на шее, показывали четыре часа. Только чего четыре – утра или вечера? По коридору ходят люди. Нет, на четыре часа утра это не похоже.
– Господи, – простонала Аурелия, – неужели я проспала целый день?
И тут увидела, что спала на неразобранной постели и в одежде. Как она сюда попала? Кто накрыл ее одеялом? Уж конечно, не Лили. Та лежала, раскинувшись на постели, и крепко спала с раскрытым ртом.
Вряд ли и она была вчера вечером в лучшей форме, чем сама Аурелия.
Клейтон. Конечно, это он уложил ее в постель – больше некому. У Аурелии упало сердце. Она сидела, обхватив руками раскалывающуюся голову.
– Какой же я перед ним предстала дурой!
– Вовсе нет, мисс Брейтон, – пробормотала Лили и села в постели, прищурившись от света. – Глупостью было его отпустить.
Аурелия решила притвориться, что не поняла:
– Вы про кого?
– Да про вашего мистера Гардиана, кого же еще? – Лили зевнула и протерла заспанные глаза. – На мой вкус, мужчина хоть куда, хотя и слишком чопорный.
Аурелия вспомнила, как Гардиан расспрашивал о Виолетте. Потом вспомнила чувство защищенности, которое она ощутила даже сквозь сон, когда Клейтон нес ее на руках. «И даже не попытался меня поцеловать!» Безусловно, ей повезло, что она встретила такого отзывчивого человека.
– У нас чисто деловые отношения, – строго ответила девушка и принялась наводить порядок, надеясь, что такой тон заставит Лили замолчать.
– Деловые так деловые, – примирительно отозвалась вдовушка.
Остаток дня и весь вечер Лили провела в дремоте, а Аурелия через силу читала учебники.
На следующее утро вдова осталась в каюте с томиком стихов, тарелочкой горячих булочек и крепко заваренным чаем. Аурелия же решила подняться на палубу. Но, выйдя в коридор, услышала наверху беспорядочную стрельбу и странные крики. «Что это? – в панике подумала она.
– Мятеж на борту? Драка, перешедшая в перестрелку?»
Опасаясь наихудшего, Аурелия бросилась назад в каюту и схватила сундучок с медицинскими принадлежностями. Потом побежала наверх. На палубе ей в лицо ударил пронизывающий ветер. Судно стояло на якоре посреди узкого пролива.
– Почему мы стоим? – спросила она у проходившего матроса.
– Капитан разрешил ребятам немного поразвлечься.
Аурелия увидела мужчин, выстроившихся вдоль фальшборта и оголтело паливших в океан. Вдали, за пределами досягаемости выстрелов, сердито хлопали хвостами по воде черно-белые касатки. Вблизи судна сотни дельфинов бились в розовой пене с криками ужаса и боли, которые перекрывали грохот выстрелов.
Аурелия побежала по мокрой палубе к борту. Над весело орущей толпой плыла пелена порохового дыма. Аурелия почувствовала знакомый запах горящей серы.
Те из весельчаков, которые не палили в дельфинов, потягивали из кружек пиво и заключали пари – от двух до двухсот долларов. Аурелия остановилась, не добежав до толпы, посмотрела за борт и судорожно сглотнула. Грубое ликование и ругань мужчин шокировали ее гораздо меньше, чем то, что она увидела за бортом. Вода кишела ранеными дельфинами. Многие, истекая кровью, бессильно опускались на дно, но еще живые товарищи по несчастью поднимали их наверх. Раненые дельфины плавали кругами, оставляя за собой кровавый след, затем переворачивались кверху брюхом и умирали. А град пуль продолжал рвать на куски живую плоть.
И вдруг Аурелия с ужасом увидела Вальдо, который тоже держал в руках ружье. Как он может? Его сосед приложил приклад ружья к плечу Вальдо и показал, как держать ствол. Вальдо целился вниз.
Через несколько секунд десятиметровая касатка выпрыгнула из воды и величественно взвилась вверх. Все ахнули и отвернулись от брызг.
Аурелия замерла. Вальдо выстрелил.
Великолепное животное шлепнулось в воду с огромным всплеском, выбросило, словно памятник мертвым, последний фонтан окрашенной кровью воды и опустилось на дно. На этом стрельба прекратилась.
Свежая кровь пахла совсем иначе, чем гнилая в пораженной гангреной тканях. Запах был теплый и густой, в нем было что-то металлическое. Когда Аурелия впервые увидела много крови во время первых родов, которые принимала, ее чуть не стошнило. Она помнила, как кровь подсыхала у нее на руках, стягивая кожу, как ее никак нельзя было выскрести из-под ногтей. Но это было три года назад. С тех пор Аурелия научилась не бояться ни крови, ни смерти.
Хотя девушка видела, что никто из стрелявших не нуждался в медицинской помощи, она медленно подошла к ним. Толпа расходилась, мужчины весело переговаривались, шутили и потягивали пиво. Она увидела, как один дородный щеголь, перекатив сигару в угол рта, лизнул большой палец, отсчитал порядочную пачку денег и вручил ее… мистеру Гардиану.
Ружья у Клейтона не было, и Аурелия не видела его среди стрелков. Может быть, это пари не имело отношения к безжалостному кровопролитию, которое она только что наблюдала? Аурелия была рада, что ее партнер не принимал участия в этой отвратительной забаве. И не хотелось верить, что Вальдо принимал, хотя она и видела это собственными глазами.
Клейтон с усмешкой наблюдал, как тщедушный Вальдо качается под одобрительными хлопками по плечам и спине.
– Молодец! – крикнул кто-то. – Рука таки не дрогнула!
– Орел! – крикнул другой.
– Выпьем за его здоровье!
Вальдо как-то странно тряс головой. Потом отдал ружье человеку, стоявшему рядом с ним. Молодому человеку явно хотелось сбежать с забрызганной кровью палубы. Он повернулся и, спотыкаясь, пошел прочь.
Аурелия заглянула ему в глаза. Боже, как он страдает! В широко раскрытых глазах словно застыли страх и боль убитого им животного.