— Сохрани ей жизнь. Я бы сказал, это самое главное.
— Тут у меня все схвачено. Мне понадобятся эти отчеты по токсикологии и вообще все, что возникнет. Как только, так сразу.
— Получишь. На них были обручальные кольца.
— Извини?..
— Я имею в виду родителей. Не все сегодня носят обручальные кольца. — Морс кивнул на тонкое колечко, которое Ева носила на безымянном пальце левой руки. — Они вышли из моды, и если уж люди их носят, это равносильно признанию: «Я принадлежу тебе». Они занимались любовью за три часа до смерти. Они пользовались спермицидом вместо более долгосрочных или перманентных средств для предупреждения беременности. Это подсказывает мне, что они не исключали возможности появления новых детей в будущем. И на них были кольца. Знаешь, Даллас, меня это почему-то утешает… и в то же время бесит еще больше.
— Пусть лучше бесит. Чем ты злее, тем лучше работаешь.
Пробираясь к отделу расследования убийств по гудящему, как улей, Центральному полицейскому управлению, Ева засекла детектива Бакстера возле торгового автомата. Он покупал то, что здесь сходило за кофе. Вытащив из кармана кредитки, она передала их ему и попросила:
— Банку пепси.
— Все еще избегаешь контакта с автоматами?
— Это срабатывает. По крайней мере, они меня не злят, и я не пинаю их ногами.
— Наслышан о твоем деле, — сказал Бакстер, опуская в прорезь кредитки. — Как, кстати, и любой репортер в городе. Большинство из них сейчас осаждает нашего представителя по связям с прессой и требует интервью с ведущим следователем.
— В моей повестке дня встреча с прессой пока не значится. — Ева взяла протянутую им банку пепси и нахмурилась. — Ты сказал «большинство». Означает ли это, что Надин Ферст с «Канала 75» уже оккупировала своим ядреным задом кресло в моем кабинете?
— И как ты догадалась? Я имею в виду не зад — всякому ясно, что он у нее классный.
— У тебя крошки печенья на рубашке, урод! Ты впустил ее в мой кабинет?
С видом оскорбленного достоинства Бакстер стряхнул крошки с рубашки.
— Попробовала бы ты отказаться от печенья с шоколадными чипсами! У каждого свои слабости, Даллас.
— Не морочь мне голову. Твой ядреный зад я пну позже.
— Ага, ты обратила на него внимание, милочка!
— Ну, укуси меня. — Отрывая крышечку с банки, Ева окинула его внимательным взглядом. — Слушай, как у тебя с нагрузкой?
— Ну, раз уж ты мой лейтенант, мне следовало бы сказать, что я загружен до потери пульса. Я как раз возвращался из суда, когда меня отвлек ядреный зад Ферст и ее печенье. — Бакстер набрал на щитке автомата свой код и заказал банку имбирного эля. — Мой парнишка пишет рапорт в трех экземплярах о нашем вчерашнем деле. Буйство в пьяном виде с тяжелыми последствиями. По словам жены, парень напился и пошел по бабам. Они подрались, когда он приполз домой; поколотили друг друга. Обычное дело, если верить соседям и предыдущим отчетам. Только на этот раз она выждала, пока он не отключился, и отхватила ножницами его причиндалы.
— Ого!
— Вот именно, — согласился Бакстер и отпил большой глоток. — Парень истек кровью еще до прибытия «Скорой». Жуткое зрелище, уж можешь мне поверить. А знаешь, что она сделала с его членом? Засунула в утилизатор мусора, чтобы уж наверняка положить конец его похождениям.
— Люблю основательность во всем.
— Вы, женщины, — холодные и жестокие существа. Взять, к примеру, эту нашу фигурантку. Она прямо-таки горда собой. Говорит, что феминистки по всей стране провозгласят ее героиней. Может, так оно и будет.
— Ладно, это дело закрыто. А есть что-нибудь горяченькое?
— У нас ровно столько незакрытых дел, сколько мы можем осилить.
— Какое-нибудь из них тебе дорого как память?
— Ты намекаешь, что я могу свалить свою нагрузку на кого-то другого? Я твой навеки, Даллас!
— Я хочу бросить вас с Трухартом на охрану свидетеля. В моем доме.
— Когда?
— Сейчас.
— Пойду позову мальчишку. — Когда они подошли к помещению для детективов, из-за тесноты именуемому «загоном», его лицо посерьезнело. — Они убили двух детей? Прямо во сне?
— Было бы хуже, если бы дети не спали. Вам с Трухартом придется поработать нянечками при свидетельнице. Это девятилетняя девочка. Можешь пока не регистрировать задание. Мне еще предстоит отчитаться перед Уитни.
Ева прошла через «загон» в средних размеров стенной шкаф, пышно именовавшийся ее кабинетом. Как она и ожидала, Надин Ферст, эфирная звезда «Канала 75», сидела за ее столом в ее шатком кресле. Она выглядела как картинка, высветленные прядками волосы были зачесаны назад, целиком открывая хорошенькое личико хитрой лисички. На ней был брючный костюм цвета спелой тыквы, ослепительно белая блузка каким-то таинственным для Евы образом придавала ей еще больше женственности.
При появлении Евы Надин захлопнула электронную записную книжку и вскочила:
— Не бей меня. Я приберегла для тебя печенье.
Не говоря ни слова, Ева указала большим пальцем себе через плечо и уселась в кресло, которое только что освободила Надин. Молчание затягивалось. Надин склонила голову набок.
— Разве мне не положено выслушать нотацию? Разве тебе не полагается наорать на меня? Разве ты не хочешь печенье?
— Я только что из морга. На оцинкованном столе лежит маленькая девочка. Горло у нее разрезано отсюда досюда. — Ева провела пальцем по своему собственному горлу.
— Я знаю. — Надин заняла единственный стул для посетителей. — Целая семья, Даллас! Конечно, шкуры у нас с тобой дубленые, но такое даже нас прошибает. Когда происходят подобные вещи, общество имеет право знать хоть какие-то подробности, чтобы принять соответствующие меры для собственной безопасности.
Ева ничего не ответила, лишь выразительно подняла брови.
— Да, я здесь не только в погоне за рейтингом! — стояла на своем Надин. — Нет, я не говорю, что рейтинг тут вообще ни при чем или что мне не хочется вонзить свои репортерские зубы во что-нибудь сочное. Но неприкосновенность жилища должна что-то значить. Как и безопасность детей.
— Обратись к представителю по связям.
— Ему нечего сказать.
— Зато мне есть что тебе сказать, Надин! — Ева вскинула руку, не давая Надин возразить. — Ладно, ты и сама знаешь, как я отношусь к репортерам, которые ради сенсации готовы помешать следствию. То, что у меня есть на данный момент, не поможет обществу, и у меня нет охоты давать тебе внутреннюю информацию. Разве что…
Надин уселась поплотнее и скрестила свои фантастические ноги.
— Называй условия.
Ева прямо через стол дотянулась до двери и захлопнула ее, потом откинулась во вращающемся кресле и заглянула прямо в глаза Надин.
— Ты знаешь, как подтасовывать репортажи, как вешать лапшу на уши обществу, которое, по твоим словам, имеет право знать.
— Это все не ко мне. Я объективный репортер. — Чушь. Пресса не более объективна, чем последние рейтинговые данные. Тебе нужны детали, закрытые сведения, индивидуальные интервью и тому подобное? Я тебе все это скормлю. А когда я их возьму — а я их возьму, не сомневайся! — я хочу, чтобы ты их еще больше разукрасила в глазах публики. Чтобы ты представила их кровавыми людоедами, на которых крестьяне в Средние века охотились с вилами и дрекольем.
— Ты хочешь, чтобы пресса их осудила?
— Нет. — Зубы Евы обнажились, но это никак нельзя было назвать улыбкой, скорее звериным оскалом. — Я хочу, чтобы пресса их распяла. Ты мой второй эшелон, на тот самый случай, если законы оставят для них хоть малюсенькую щелку, в которую не протиснется отощавший глист. Да или нет?
— Да. Сексуальное насилие над жертвами было?
— Не было.
— Пытки? Увечья?
— Никаких. Мгновенная смерть. Чистая работа.
— Профессионал?
— Возможно. Их было двое.
— Двое? — Азарт охоты блеснул в глазах Надин, ее щеки загорелись возбужденным румянцем. — Откуда ты знаешь?
— Мне за то и деньги платят, чтоб я знала. Двое, — повторила Ева. — Никакого вандализма, уничтожения собственности, даже кражи не было, насколько мы можем сейчас судить. И на сегодняшний день ведущий следователь по делу считает, что уничтоженная семья была выбрана не случайно. Мне надо написать рапорт и поговорить с моим начальником. Я спала не больше трех часов. Все, Надин, уходи.
— Подозреваемые, версии, улики?
— В настоящий момент мы не исключаем ни одной из версий и исследуем все возможные улики, и так далее, и тому подобное. Мне тебя учить? Сама все знаешь. А теперь исчезни.
Надин встала.
— Не пропусти мой вечерний выпуск. Я начну распинать их прямо сегодня.
— Отлично. Да, еще один момент, Надин, — сказала Ева, когда Надин уже открыла дверь. — Спасибо за печенье.
Она написала рапорт, прочитала рапорты, представленные отделом электронного сыска и бригадой экспертов, работавшей на месте. Она выпила еще кофе, потом закрыла глаза и вновь мысленно прошлась по месту преступления.
Компьютер работал в звуковом режиме.
— Вероятностный тест! — приказала Ева. — Групповое убийство. Дело номер У-226989-ДС.
— Принято.
— Вероятностный тест с учетом данных о том, что убийцы могут быть знакомы с одной или более жертвами.
— Работаю… Вероятность — 88,32 процента, что одна или более жертв знала одного или более убийц.