Саша уехал и через полчаса, переодевшись в старенькие джинсы, привез с собой бензопилу и упаковку немецкого пива. Верка проводила мужа взглядом и вздохнула.
— Всем хорош мужик, но терпеть не может заниматься бабьими делами.
Они быстро навели порядок на кухне и перешли в гостиную. Сняли чехлы с мебели, распечатали коробки и принялись освобождать от упаковки картины.
Все вещи были из Лениной московской квартиры и недавно пришли багажом. Квартиру она продала еще в прошлый отпуск. Прежде чем выслать вещи, отец крепко выругал ее по телефону:
— Ты поступаешь слишком опрометчиво! Что тебя держит в этой дыре? Одну глупость ты уже сделала — продала квартиру, но зачем тебе собственный дом в деревне? Ты что, решила там навсегда остаться?
Лена заметила, как навострила уши телефонистка, и, сказав отцу, что совершенно ничего не слышит, положила трубку.
О существовании некоторых вещичек она просто-напросто забыла и, освобождая их от упаковки, испытывала радость и грусть одновременно, возвращаясь мыслями в счастливые времена юности. Некоторые из них были связаны с Сергеем. Она погладила по голове плюшевого тигренка, которого он подарил ей во время одной из прогулок, купив с лотка. Лена прижалась к игрушке лицом и вдруг почувствовала легкий запах табака. Это был запах мужа. И она вновь ощутила острую горечь огромной утраты, которая притупилась за эти годы. Боль, как электрический разряд, пронзила ее и заставила разрыдаться в голос. Вера, вынимавшая из коробок книги, бросилась к ней, обняла за плечи, пытаясь заглянуть в глаза.
— Что с тобой? Что случилось, Леночка?
Но Лена, уткнувшись лицом в мягкую игрушку, плакала так горько и надрывно, что Вера не выдержала и тоже захлюпала носом. Сбегав на кухню за водой, она заставила Лену сделать несколько глотков и, прижав ее к груди, начала, раскачиваясь, приговаривать:
— Успокойся, маленькая, успокойся, глупенькая.
Что прошло, уже не вернуть. Поплачь немножко, все горе со слезами вытечет. Узелок развяжется, легче жить станет. — Достав носовой платок, она вытерла глаза и нос подруге.
Лена улыбнулась:
— Ты будто бабушка-причитушка, успокаивать умеешь.
— Действительно, меня бабушка так научила заговаривать. И правда, все куда-то уходит. — Вера легко поднялась на ноги, потянула за собой Лену. — Давай-ка книги будем наверх носить, я их по стопочкам разложила, чтобы легче было.
Из всех комнат Лене больше всего нравилась мансарда под крышей, и не случайно она решила оборудовать здесь свой кабинет. С балкона вид открывался ошеломляющий: весь поселок лежал как на ладони, а дальше на все четыре стороны тянулись покрытые лесом сопки, переходящие в горные массивы. Сквозь прозрачный воздух просматривались седые вершины гольцов. Густые синие тени скрадывали провалы. На их фоне резче выступали освещенные солнцем гребни гор. Все еще покрытые снегом, они напоминали о себе ураганными ветрами, гулом лавин и камнепадов.
В это время, когда в горы только-только пришла весна, они особенно опасны. И люди, работающие там, — лесники, егеря, смотрители биостанции, метеорологи — несмотря на огромный опыт, постоянно рискуют жизнью. Но человеку несведущему горы кажутся воплощением вечной красоты, неподвластной ни времени, ни стихиям!
— Ой, Ленка, завидую я тебе, такая красотища вокруг! А наш дом словно в яме: с одной стороны гора, с другой стороны гора, а посередине — мостик… Зато тебе до школы целый час добираться. Но ничего, сосед у тебя при колесах, подбросит по случаю. — Верка заглянула Лене в глаза. — А может, мне за ним приударить? Я девка видная, не хуже тебя, на язык бойкая, живо ему зубы заговорю…
— Ладно тебе, и правда слишком бойкая! Пошли лучше с книгами закончим.
С коробками провозились долго: прошел не один час, пока расставили все книги по полкам, разложили и развесили одежду, снесли ненужную посуду в подвал. Развешивали шторы, расстилали большой ковер уже из последних сил. И хотя еще не вся мебель стояла на своих местах, а картины отвернулись лицом к стене, комната уже приобрела обжитой вид.
Светлые обои, на полу ковер цвета осенних листьев и в тон ему шторы на окнах создавали ощущение покоя и душевного комфорта. Вера открыла окно. В комнату с мягким дуновением ветерка ворвались ароматы поздней весны: цветущей черемухи, молодой листвы — и горьковатый запах меда, исходивший от высоких кустов, покрытых мелкими белыми цветочками, названия которых Лена не знала.
— Слушай, подруга. — Вера развалилась в новом кресле, положив ноги на подлокотник. — Сегодня у нас банный день, к предкам тащиться неохота. Как ты смотришь на то, чтобы твою баньку обновить?
Попариться было бы здорово! А то мое молодое тело на части разваливается, в баньке мы его и соберем.
— Вера, я еще сама толком не знаю, как там все включается-выключается.
— Ну, это мы мигом! — Верка поспешила на улицу, а Лена отправилась на кухню, вспомнив, что с самого утра, кроме кофе и сока, ничего не держала во рту. Сделав на скорую руку несколько бутербродов с ветчиной и включив кофеварку, она через окно наблюдала, как Верка носилась по усадьбе. Через некоторое время она уже с торжеством докладывала, что электропечь включила, баня нагревается, горячая и холодная вода поступает исправно. Прихватив пару бутербродов и сделав несколько торопливых глотков кофе, она вооружилась большим ножом, веревкой и ушла в рощу за березовыми ветками для веников.
Заморив червячка, Лена принялась за ужин. В холодильнике еще с зимы у нее оставался изрядный запас домашних пельменей. Их она и решила сварить и приготовить легкий салат из свежей зелени. Лена не привыкла уделять слишком много времени кулинарным изыскам.
Оставшись одна, она вновь и вновь мысленно возвращалась к событиям дня. Последние годы жизнь ее текла степенно и размеренно. И вдруг разом все перевернулось. Сказалось ли какое-то особое положение звезд на небе или катаклизмы на Солнце, но все ее душевное равновесие полетело вверх тормашками. И надо же, Сашка, сдержанный, вежливый, которого она любила не меньше Верки, как с тормозов сорвался. Лена вспомнила прикосновения его губ, напрягшиеся мускулы, и ее передернуло от стыда и отвращения. Нет, теперь уже никогда не сможет она беззаботно смеяться и подшучивать над ним, обнимать и целовать в щеку в благодарность за незатейливые подарки на Новый год и 8 Марта. И в отношениях с подругой не будет прежней теплоты и открытости. Каково сознавать, что ее муж так откровенно тебя домогается.
Услышав громкие вопли и визги, Лена выскочила на крыльцо. Верка с огромной охапкой березовых веток летела со всех ног из рощи, а за ней, не отставая ни на шаг, мчался старый козел Митрофан. Как и его хозяйка бабка Лушка, Митрофан целыми днями шлялся по поселку, пытаясь забраться в чей-нибудь палисадник или огород. Зная его наглый и злобный нрав, хозяева встречали гостя хорошей хворостиной.
Козел противно блеял и норовил поддеть противника длинными, пожелтевшими от старости рогами. Подобно своей вечно пьяной хозяйке, Митрофан мог улечься спать где и когда угодно. И не дай бог потревожить его сон. В ярости он был ужасен и беспощаден.
Один раз он умудрился пристроиться спать на здании поссовета, откуда его снимали пожарные, потратив на неравную борьбу с упрямой скотиной более часа. Поглазеть на бой местного значения сбежалось полпоселка. На орущую благим матом животину накинули волейбольную сетку, спустили на землю и, дав крепкого пинка, отправили восвояси.