Я добьюсь, чтобы хотя бы половина суммы досталась нам, даже если этот толстяк будет пытаться надуть нас. Как вам это понравилось,
Берни?
Олсон криво улыбнулся.
- Вот поэтому я выбрал именно вас.
По его глазам я понял, что полностью захватил власть. Он сам уже понимал, кто был сильнейшим среди нас. И я взглянул на двоих остальных.
- Ну, а как вы?
Эрскин пристально посмотрел на меня и ответил:
- Приношу свои извинения за первоначальную враждебность. Вы замечательно это проделали. С этого момента я вместе с вами. Да что там
говорить, я никогда не подумал бы о всех этих вещах, о которых вспомнили вы. Вы правы, мы просто наивные новички.
- Хорошо. - Я перевел взгляд на Пэм. - А вы? Вы счастливы?
Она даже не взглянула на меня, просто пожала плечами.
- Малышка! Я разговариваю с тобой... Ты счастлива?
- Оставь ее, - прервал меня Берни.
- Э, нет! - Я наклонился вперед. - Она же вместе с нами, и я хочу слышать ее мнение.
Она взглянула на меня, сверкнув глазами.
- Вы все проделали очень хорошо, вы выдающийся парень. Вы это хотели услышать?
Я резко повернулся к Берни.
- Разве она нам нужна?
Олсон резко провел рукой по подбородку.
- Пэм и я вместе, и будем всегда вместе., - Хорошо.., тогда утихомирьте ее. Пэм вскочила на ноги.
- Я выйду, Берни. Меня тошнит от этого... - Она остановилась, так как Эрскин схватил ее за руку и усадил обратно. Берни привстал, когда
Эрскин тихо сказал ей:
- Прекрати, Пэм!
Она взглянула на него и я понял, что и с ним она уже переспала, так же, как и со мной, и, глядя на побледневшего Берни, понял, что он тоже
знает.
Она поглядела на Эрскина и бессильно махнула рукой.
- Извините меня. Я нарушил молчание:
- Больше мелодрам не будет? Никто не отозвался.
- Ну, значит, мы можем спокойно обсудить дело дальше.
- Конечно, - заметил Эрскин. - Закажем еще выпивки? - Он щелкнул пальцами и появилась официантка. Он приказал все повторить. Это немного
остудило атмосферу.
- Вы еще хотите что-то сказать, Джек? - спросил Эрскин, когда напитки были расставлены и официантка ушла.
- Если мы прервем передачу по радио, это будет означать, что мы для всех мертвы, утонули в море, - начал я. - Вы задумывались над тем, что
это значит? Это значит, что мы не сможем больше вернуться назад. Мы вынуждены будем остаться в Мексике.
- Я уже говорил вам, - нетерпеливо перебил меня Берни, - можно жить и работать и в Мексике. Да с такими деньгами можно уехать в Южную
Америку и даже в Европу.
- Я не об этом, Берни, - продолжал я. - Кендрик и его клиент тоже понимают, что мы будем считаться мертвыми. Об этом вы подумали?
Берни удивленно смотрел на меня, так же как и Эрскин.
- Все еще не поняли мой намек? - спросил я.
- О чем вы толкуете? - сердито переспросил Эрскин.
- Эх, вы, несмышленыши! Разве вам не пришло в голову, что, когда мы посадим самолет, как удобно было бы для Кендрика и его клиента
встретить нас с бандой мексиканцев, которые перережут нам глотки и закопают в джунглях, а Кендрик и его покупатель получат самолет стоимостью в
десять миллионов долларов, не заплатив вообще ничего.
Эрскин откинулся в кресле, обалдев.
- Я никогда не подумал бы о подобном.
- Кендрик никогда не сделал бы этого, - слабо возразил Берни.
- Нет. Умный человек, а толстяк не дурак, особенно не будет считаться с четырьмя жизнями, если получит за это шесть миллионов долларов, -
сказал я. - Мы можем угодит в западню. Я не говорю, что так и будет, но это возможно.
- Вы правы, - согласился Эрскин. - Будь я проклят! Это может случиться!
- Если вы верующие, то благодарите Бога, что я оказался вместе с вами.
- И что мы должны делать? - спросил Эрскин.
- Надо сообразить. У нас есть еще два месяца в запасе. Я осмотрюсь, смотаю туда и постараюсь выяснить, кто собирается купить самолет, а
потом мы решим этот вопрос.., как оказаться мертвыми для всех и живыми для себя.
Уже засыпая, я услышал стук в дверь. Включив лампу, я соскочил с постели и взглянул на часы. Было уже пятнадцать минут первого.
Стук в дверь повторился.
Я подошел к двери и открыл ее. Гарри Эрскин вошел ко мне и прикрыл дверь за собой.
- Мне надо поговорить с вами, - сказал он. Тусклый свет из спальни освещал его.
- Я уже собирался спать.
- После выспитесь. - Он прошел дальше и опустился в кресло. - Послушайте, Джек, я извиняюсь, что был против вас. Я думал, что вы просто
любитель легкой наживы, одурачили Берни, но когда вы выбили этот миллион, я понял - вы наш человек. Мне надо поговорить с вами о Берни.
Я опустился в кресло рядом с ним и достал пачку сигарет. Закурив, я передал пачку ему, и он тоже закурил.
- Давайте поговорим, - согласился я.
- Он катится вниз ужасно быстро, эта проклятая сука совсем его довела. - Он стряхнул пепел на пол. - Он постоянно думает о ней. Мне нечего
открывать вам новость, она переспала со всей округой, и это гложет его, ведь он не может разделить с ней постель. Это опасно действует на его
рассудок. - Он склонился вперед. - Если он так будет изводить себя, то уже не сможет вести самолет месяца через три, четыре. Я уже понимаю это,
так как работаю вместе с ним. Он стал такой рассеянный, что уже три раза пытался посадить самолет без обычного захода на посадку и без
соблюдения необходимых правил. Когда я одергивал его, он так бессмысленно смотрел на меня, и только после повторного напоминания соблюдал
обычные правила посадки. Он вбил себе в голову эту идею о службе аэротакси в Мексике. Но в таком состоянии он не сможет летать на такси один. Не
думайте, Джек, что я имею что-то против Берни. Мы уже работаем с ним вместе девять месяцев. Сначала я гордился им, он был замечательный пилот,
но эта баба испортила его. Если бы вы знали, сколько раз я с трудом избегал крушения из-за него, вы бы не поверили. С таким рассудком нельзя
летать.
Я слушал его со все возрастающим смятением.
- Боже мой!
- Да.., и как он справится с новым самолетом? Мы оба в конце месяца летим на завод фирмы «Кондор» для прохождения инструктажа. В таком
положении, как сейчас, он не пройдет простой проверки для пилотов. Они вышлют рапорт Эссексу, и Берни быстро вылетит за ворота.
- Я не могу поверить в это! Берни может летать на каком угодно самолете! Он лучший пилот, с каким мне приходилось работать!
- Он был, я тоже так думал, но сейчас уже не тот.