- Мне шестьдесят девять лет. Для моего возраста я чувствую себя хорошо. Ты присаживайся за стол и выпей.
- Когда ты собираешься уйти в отставку?
- Я хотел уже уходить, но мои клиенты не хотят, чтобы я уходил, и я решил работать, пока могу ходить. - Он опять улыбнулся. - А пока я
ходить могу.
Я налил себе немного виски, разбавил водой, положил льда и уселся за стол.
- Чем ты сейчас занимаешься? - спросил он. Хотя это было и не так, я сказал, что работаю на Эссекса, что буду обслуживать его новый
самолет.
- Лейн Эссекс? - Старик выглядел довольным. - Умный человек.., миллионер. Правда говорят, что он действует жестко. - Он пожал плечами. - Но
как можно сделать такие деньги, не действуя жестко? - Он печально поглядел на меня. - Значит ты останешься в Парадиз-Сити? Мы будем редко
видеться.
- Ты можешь приехать ко мне в свой отпуск, а я к тебе в свой. Не расстраивайся особенно. - Я ненавидел самого себя, зная, что через две
недели больше никогда не увижу его.
- Ты наверно голоден, сынок? - Он с трудом поднялся со стула. - Хочешь я поджарю лука к мясу? - Он с надеждой смотрел на меня.
- Конечно.
- Я все сделаю сам. - Он двинулся через комнату на кухню и, внезапно повернувшись, спросил:
- Ты встречался с миссис Эссекс? Я вздрогнул.
- Да, встречался.
- Она очень красивая женщина. Я недавно видел ее снимок в журнале, но на фото можно приукрасить... Действительно она такова?
- Да, она красива.
Он согласно кивнул и ушел на кухню, а я допил виски, закурил и задумался о прошедшей неделе. Я слетал в Мехико и остановился в маленьком
отеле. Отправившись в Национальный банк, я представился как Джек Нортон. Я объяснил, что хочу основать компанию с начальным капиталом в полтора
миллиона долларов. Меня встретили с распростертыми объятиями. Сам управляющий заполнил все необходимые документы и пообещал избавить меня от
всяких трудностей. Президентом компании я назвал Берни, естественно под его новым именем, а себя оформил как распорядителя. Эрскина и Пэм, тоже
под новыми именами, оформил как директоров. Мне пришлось целых полчаса подписывать разные бумаги, и он обещал, что через неделю «Голубая лента -
аэротакси» будет зарегистрирована. Я пообещал, что деньги будут переведены на наш счет тоже через неделю. Мы распрощались и он, кланяясь,
проводил меня до двери.
Это было легко проделать. Экономика Мексики нуждалась в иностранном капитале, особенно в долларах.
Я с трудом вернулся мыслями к настоящему моменту, в старенький домик моего отца. Мы поели мясо, действительно хорошо приготовленное,
поговорили еще немного и пошли спать.
Так прошел первый день. Я не представлял, как вынесу еще семь дней, но ради своего старика должен был остаться. Он весь день был в банке, а
я был предоставлен самому себе. Я пошатался по городу, встретил нескольких девочек, но они были так невзрачны и глупы по сравнению с миссис
Эссекс, что я не стал с ними встречаться. Я сидел дома, смотрел телевизор и считал оставшиеся дни до 24 сентября.
23 вечером я предложил отцу сходить куда-нибудь пообедать на прощание.
- Я собирался сам приготовить, Джек, - нерешительно сказал он, - но если ты хочешь.
..
- А ты разве не хочешь? Я уверен, ты не был в ресторане после смерти матери.
- Это правда. Ну, ладно, пойдем немного встряхнемся. Мы отправились в лучший ресторан города, ничего сверхъестественного, но достаточно
приличный. Ресторан был заполнен народом и, кажется, все присутствующие знали моего отца. Пока мы шли к своему столику, его окликали со всех
сторон, жали ему руки, он представлял меня. Все эти мелкие людишки угнетающе действовали на меня, но я старался быть любезным.
- Вы важная персона здесь, папа, - заметил я, когда мы, наконец, уселись за свой столик. - Я понятия не имел, что вы так популярны.
Он счастливо улыбался.
- Верно, сынок, нельзя проработать в городе сорок пять лет и не заиметь друзей.
- Да, их у вас много.
Подошел метрдотель и поздоровался с отцом. Это был усталый, толстый человек в потертом костюме, но он обращался к моему отцу, как будто тот
был президентом США.
- Что вы хотите, пап? - спросил я. - Нет, нет, только не мясо!
Он усмехнулся. Он выглядел действительно счастливым, так как такой прием его очень обрадовал.
- Выбирай сам.
- Давай возьмем устриц и яблочный пирог. Его глаза заблестели.
- Хорошо, давай устриц, Джек.
Мы взяли устриц с шампанским и яблочный пирог. После той пищи, которую я ел в Парадиз-Сити, все это было убого, но мой старик был доволен.
Когда мы поели, к нам присоединились два толстяка и они долго болтали с моим отцом. А я все думал о завтрашнем дне.
Когда мы вернулись домой, он заметил:
- Как хорошо, Джек. Это был самый приятный вечер с тех пор, как ушла мать. Как бы мы хорошо зажили здесь вместе, если бы ты приобрел гараж
Джонсона.
- Не сейчас, пап, - ответил я, - может быть немного позже. И я почувствовал себя подлецом.
***
Я уселся в «бьюик» Берни в аэропорту в Парадиз-Сити и помчался по шоссе. Я думал о своем старике, служившем в маленьком банке сейчас в
возрасте шестидесяти девяти лет, как он будет реагировать на сообщение о моей гибели в авиационной катастрофе? Я также думал о том, что сейчас
служу у Эссекса за тридцать тысяч долларов в год, и со временем могу получать больше. Может быть это безумие связываться с угоном самолета?
Почему бы мне не работать мирно у Эссекса, чем так рисковать? Но потом я подумал о миллионе с четвертью, и что это значит. Работая у Эссекса до
самой смерти, я не мог бы заработать такую сумму. В одном я был уверен, что мне надо идти своим путем, и я должен оставить Берни. Я заберу свои
деньги и отправлюсь в Европу. Пока я еще не придумал, где остановлюсь, но с такими деньгами я мог вести образ жизни, какой мне понравится.
Я подъехал к уединенному домику в полдень. Ждет ли меня миссис Эссекс? Мне так и не удалось привыкнуть думать о ней, как о Виктории, тем
более как о Вико. Было в ней что-то такое, что не позволяло такой фамильярности, хотя я и отшлепал ее и переспал с ней. Да, она была выдающаяся
женщина.
Я затормозил у домика. Когда я вышел из машины, дверь домика распахнулась и показался слуга-негр с улыбкой на лице. Его вид неприятно
поразил меня. Он двинулся мне навстречу. Он был высок, с плоским лицом и блестящими черными глазами. Одет он был в белый сюртук, зеленоватые
брюки и такие же сандалии.