В частности, мне нужно знать… Скажите, карандаши все еще лежат на столе Хеллера в том же виде, как вы их нашли?
– Да. Их никто не трогал.
– И там, разумеется, дежурит ваш человек. Позвоните ему по телефону, я хочу с ним поговорить. Не беспокойтесь, вы будете слышать каждое слово.
Кремер заколебался, идея ему явно не понравилась, но, видимо, решив, что в любую минуту сможет вмешаться в разговор, он все же набрал номер.
Услышав на другом конце голос своего оперативника, он сказал, что передает трубку Вулфу. Вулф снял трубку со своего аппарата. Кремер слушал
разговор с моего.
Вулф был вежлив, но краток.
– Насколько я понимаю, карандаши находятся на столе в том же положении, в каком их нашли. У всех карандашей, кроме одного, на тыльном конце
имеются ластики, и этот отсутствующий ластик лежит посредине между двумя группами карандашей, правильно?
– Совершенно верно, – скучающим голосом ответил сыщик.
Я слушал разговор с аппарата, стоящего на столе рядом с глобусом.
– Возьмите ластик и попытайтесь надеть его на свободный конец карандаша. Мне важно знать, легко ли он влазит туда и не мог ли он соскочить
случайно.
– Алло, инспектор, вы меня слышите? А как же ваш приказ ничего не трогать?
– Сделайте, что вас просят, – кашлянув, велел Кремер.
– Хорошо, сэр. Подождите немного.
Но ждать пришлось довольно долго. Наконец оперативник снова взял трубку.
– Ластик не мог соскочить случайно. Обломок его торчит из карандаша. Его разломили пополам, и поверхность слома еще совсем свежая. Я могу
попробовать снять ластик с другого карандаша и сказать, насколько это трудно.
– Благодарю, не надо. Вы сделали все, что мне требовалось. Но для большей уверенности и соблюдения формальностей я бы советовал вам послать
карандаш и обломок ластика на экспертизу, чтобы проверить, насколько точно они соответствуют друг другу.
– Мне это сделать, инспектор?
– Пожалуй, да. Только тщательно их пометьте.
– Будет исполнено, сэр.
Кремер вернулся в красное кресло, а я – в свое. Он переместил свою сигару в противоположный угол рта и произнес:
– Ну и что?
– Теперь вы сами прекрасно понимаете, что ластик был отломан и положен в центр композиции намеренно, – сказал Вулф. – Он является частью
сообщения. Может, он играет роль точки после буквы N, показывающей, что это инициал, и работа Хеллера была навсегда прервана как раз в тот
момент, когда он собирался поставить еще одну точку после W?
– Ваш сарказм ничего не меняет. Послание по прежнему означает NW.
– Нет, не означает. И никогда не означало.
– Но для меня и для окружного прокурора это именно так. Думаю, нам лучше проследовать в его офис.
Вулф выставил вперед ладонь.
– В этом вы весь! Нет, вы не глупый человек, вы упрямый человек. Я предупреждаю, сэр, что если вы и дальше будете настаивать на своей версии,
будто сообщение мистера Хеллера расшифровывается как NW, то окажетесь в весьма дурацком положении.
– Но ведь вам, по видимому, известно, как правильно расшифровывается сообщение Хеллера?
– Да.
– В самом деле?
– Да.
– И как же? Я жду.
– Можете ждать, сколько вам угодно. Я готов заработать эти деньги, – Вулф похлопал себя по карману, – расшифровав для вас сообщение Хеллера, и
расшифровал бы его с легкостью. Но в том состоянии, в каком вы пребываете сейчас, вы все равно будете думать, что я вас дурачу.
– А вы попробуйте.
– Нет, сэр, – Вулф прикрыл глаза. – Предлагаю вам два варианта.
Вы продолжаете в том же духе и смотрите, что у вас из этого получится. Только
учтите, что мистер Гудвин и я не станем предоставлять вам никакой информации, касающейся данного происшествия и лиц, с ним связанных, и будем
действовать самостоятельно. Либо вы приводите сюда убийцу и даете мне возможность его обработать, разумеется, в вашем присутствии.
– С удовольствием. Назовите его имя.
– Я его еще не знаю. Чтобы определить, о ком именно шла речь в сообщении, мне нужны все те шестеро, кто присутствовал тогда в офисе Хеллера.
Поскольку я способен расшифровать сообщение, а вы – нет, то я нужен вам больше, чем вы мне, однако ваше содействие позволило бы мне сэкономить
массу времени и избавило бы от лишних хлопот.
На лице Кремера не отразилось ничего – ни возмущения, ни восторга.
– Но если вы можете расшифровать сообщение и отказываетесь это сделать, значит, вы пытаетесь утаить от следствия улику.
– Чепуха. Предположение – не есть улика. Ведь не является же уликой ваше предположение, как расшифровать NW. Не является ею и мое, и только с
моей помощью оно позволит докопаться до истины. – Вулф нетерпеливо взмахнул рукой и повысил голос: – Я что, черт побери, предлагаю пригласить к
себе на ужин оркестр? Вы думаете, мне нравится смотреть, как взвод полицейских силком затаскивает в мой дом перепуганных граждан?
– Я прекрасно знаю, что нет.
Кремер вынул сигару изо рта и оглядел ее, точно видел впервые. Завершив осмотр, он перевел взгляд на Вулфа, а затем на меня. В скобках замечу,
что этот взгляд не был полон сердечной теплоты.
– Мне надо позвонить, – рявкнул Кремер и протянул руку к телефонному аппарату.
Глава 4
Что касается трех из шести «испуганных граждан», то Вулфу, на его счастье, не понадобилось обрабатывать их с нуля. Первоначально все трое были
полны решимости не говорить ни слова о том, что побудило их обратиться к Лео Хеллеру, и полицейским, как явствовало из переданных в наше
распоряжение протоколов допросов, пришлось изрядно с ними помучиться.
К началу девятого, когда в наш офис был доставлен первый свидетель, Вулф уже собрался с духом и приготовился к бою. Он не только поглотил ужин
за рекордно короткое время, но даже, нарушив одно из своих самых незыблемых правил, читал за едой документы, – все это в компании инспектора
Кремера, который согласился остаться и немного перекусить. Затем Кремер прошел с нами в кабинет и, выглянув в приемную, пригласил полицейского
стенографиста, который устроился за торцом моего стола. Сержант Пэрли Стеббинс, в припадке великодушия однажды признавший, что не имеет
достаточных оснований, чтобы привлечь меня за хулиганство, ввел свидетеля и, усадив его перед Вулфом и Кремером, опустился на стул у стены.
Это был тот самый верзила в темно синем пальто и фетровой шляпе, высунувший голову из лифта, чтобы поглазеть на Арчи Гудвина. Согласно
документам, его звали Джоном Р. Уинслоу. Он сидел с поникшим, несчастным видом и был одним из тех, кто сперва не желал сообщать полиции о цели
своего визита к Хеллеру, за что я, впрочем, не был склонен сильно его осуждать.
Он начал с протестов.
– Я считаю… считаю это неконституционным! Полиция вынудила меня рассказать о своих личных делах, и здесь ее действия, возможно, были в рамках
закона, но Ниро Вулф – частный сыщик, и он не имеет права меня допрашивать!
– Я присутствую тут как официальное лицо, – сказал Кремер, – и, если вы настаиваете, могу повторять вопросы мистера Вулфа, но это будет только
напрасной тратой времени.