Давно бы нужно все это выбросить, но то ли хозяйка я аховая, то ли стимула у меня нет… Скорее всего второе, потому что при Парамонове я порхала, как мотылек, все пылинки с него сдувала. Ну вот, опять я о том же.
— Так что у вас случилось? Я тряхнула головой:
— Кто-то здесь рылся, пока меня не было. Пришла, а тут такое…
— А в комнате?
— Не знаю, я там еще не смотрела. Парень вошел в прихожую, чуть оттеснив меня плечом, заглянул в комнату и присвистнул:
— Да-а, кто-то здорово постарался. Я последовала его примеру, только не свистнула, а охнула:
— Ой, мамочки, что же это такое? В комнате был разгром похлеще, чем в прихожей, учитывая, что барахла там побольше. Не увидь я все это собственными глазами, ни за что бы не поверила, что такое можно сотворить всего за час. Зато убираться здесь придется неделю.
Сомовский помощник наклонился и поднял с полу одну из сброшенных с полки книжек:
— Похоже, они что-то искали. Не знаете что?
— Понятия не имею. — Я готова была разреветься.
— Ценности какие-нибудь в квартире были? — деловито уточнил Ангелочек.
Я фыркнула:
— Разве что парочка золотых слитков на черный день.
— И все-таки проверьте, — последовал совет.
Я заглянула в маленькую палехскую шкатулку, традиционно украшающую разоренную неизвестным вандалом книжную полку, заглянула скорее для проформы, поскольку никаких особенных драгоценностей в ней не хранила. Вряд ли кто-нибудь позарится на мельхиоровые сережки с кварцем и серебряное колечко с бирюзой.
— Ну и? — Глаза ангелоподобного сомовского помощника тревожно блеснули.
— Фамильные бриллианты на месте. — Я захлопнула шкатулку.
— А деньги?
Да, кстати, где мой кошелек, за которым я и вернулась? Так и есть, на тумбочке, неведомый взломщик на него не позарился. Содержимое кошелька я тоже проверила для проформы — ни копейки не пропало. Нет, тот, кто устроил шмон в моей квартире, искал не деньги и не драгоценности, сдается мне, что и этот визит связан с Парамоновым.
— Деньги целы, — пробормотала я, засовывая кошелек в сумку, — да они им и не нужны…
— Им? — встрепенулся Ангелочек. — Вы думаете, что преступник был не один?
— Им, ему, какая разница, — махнула я рукой.
Количество наглецов, шуровавших в моей квартире, не имело для меня принципиального значения, важнее был сам факт взлома и последующего обыска. Мне не было покоя, и в будущем он тоже не предвиделся.
Ангелоподобный превратно истолковал мою реплику:
— По-моему, вы что-то недоговариваете.
— Да о чем тут говорить, — бросила я в сердцах. — Вы не хуже меня знаете, что все это из-за Парамонова.
— Вы так думаете? — напружинился Ангелочек.
— Да, я так думаю, — отчеканила я, — а вы что, думаете иначе?
— Мы? — Как-то незаметно помощник Сомова оказался возле меня и теперь пытливо заглядывал мне в глаза. Двигался он быстро и бесшумно, как кошка на мягких лапках. — Мы не думаем, мы действуем.
— А что, для этого думать не обязательно? — фыркнула я.
Этот сомовский подручный был такой же темнила, как и его отчаливший в Ульяновск начальник, и манера отвечать на вопросы у него такая же. Разговаривают со мной, как с малолеткой. Им, видите ли, по долгу службы положено читать мои письма, выпытывать мельчайшие подробности и прочими способами лезть ко мне в душу, а я обязана отчитываться перед ними, ничего не требуя взамен. Даже извинений.
Ангелоподобный никак не отреагировал на мою дерзость, что лишний раз доказывало: он не принимает меня всерьез. Он видел во мне лишь важного свидетеля — и только, спасибо еще, что не вещдок. Тем ужаснее мое положение: мне ведь не на кого больше рассчитывать, особенно теперь, когда моя квартира перевернута вверх дном, и еще неизвестно, что ожидает меня завтра, послезавтра, через неделю. До тех пор, пока Парамонов не найдется. Если найдется вообще.
— Я боюсь, — призналась я ангелоподобному и уставилась на затоптанный ковер, который я так тщательно пылесосила пару дней назад. — Не представляю, как я останусь здесь одна.
Ангелочек немного помолчал, а потом сказал:
— А вам и не стоит здесь оставаться. Это действительно опасно, а потому будет лучше, если вы переедете отсюда. Я сейчас же отвезу вас в один дом, где вас никто не найдет.
— На конспиративную квартиру? — грустно пошутила я и прибавила:
— А я думала, что свидетелей защищают только в Америке.
Ангелочек оставил мою реплику без комментариев, только поторопил:
— Давайте поскорее. Соберите все, что вам понадобится…
— Стоп, — вспомнила я, — а работа? Я же работаю, и у меня сегодня репетиция спектакля.
— Не беспокойтесь, это мы уладим, — заверил меня Ангелочек, — поставим в известность администрацию.
Могу себе представить реакцию заведующей Зинаиды Терентьевны, то-то она обрадуется, когда узнает, что мне в качестве важного свидетеля позволено безнаказанно прогуливать работу, да еще в самый ответственный момент. До нового тысячелетия меньше двух недель, а Снегурочка прячется по конспиративным квартирам.
— А может, лучше после репетиции? — засомневалась я.
— Нет, лучше прямо сейчас, — возразил Ангелочек.
— Ну хорошо, — кивнула я и отправилась в ванную комнату за зубной щеткой. Там-то меня и поджидало новое неприятное открытие. Оказывается, неизвестный бандюга и тут орудовал, не поленился даже заглянуть в стиральную машину и вытряхнуть из нее грязное белье. Пришлось мне присесть на корточки и затолкать его обратно.
Что же такого натворил Парамонов, если наш с ним мимолетный роман десятилетней давности выходит мне таким боком? Ну то, что его похитили как денежного американского мена в расчете получить выкуп, я еще понимаю, на это моего широкого кругозора хватает, только при чем здесь я? Неужто эти головорезы такие идиоты, что рассчитывают слупить бабки с меня? М-да… А вдруг они просто хотят меня запугать? Допустим. Тогда что они с этого поимеют? В лучшем случае я загремлю в психушку на почве длительного стресса. Не думаю, что это их конечная цель.
— Вы скоро? — кашлянул за дверью мой новоявленный ангел-хранитель.
— Одну минутку. — Я сунула в пакет зубную пасту, щетку и кусок мыла. Хотела также захватить полотенце, но как представила, что его могли касаться руки орудовавшего здесь взломщика… У меня даже насчет зубной щетки сомнения закрались. Не лучше ли ее выбросить?
— Нам нужно торопиться, — снова напомнил о себе помощник майора Сомова.
— Иду, иду! — В сердцах я толкнула дверь сильнее, чем следовало, и, похоже, слегка задела Ангелочка. Сам виноват, зачем подошел так близко. — Извините, — все же буркнула я.
— Ничего страшного, — пробормотал златокудрый.
В прихожей я задержалась еще на пару минут.
— А как быть со всем этим? — я имела в виду разгром, учиненный в квартире.
— Мы здесь еще поработаем, — пообещал Ангелочек, — тут могут быть отпечатки пальцев и прочее…
— Вам виднее, — выдохнула я, покидая свое поруганное жилище.
Перспектива вторичного обыска моей квартиры на предмет обнаружения отпечатков пальцев неизвестного злоумышленника меня уже не пугала. Я почти смирилась с тем, что волею обстоятельств, которые хорошо вам известны, моя личная жизнь оказалась выставленной на всеобщее обозрение, как бесхозный труп в анатомичке мединститута, где любой «хвостатый» студент может кромсать его скальпелем в порядке тренировки. Кажется, они именуют манипуляции с мертвецами препарированием, только я думаю, как ни назови, все равно это форменная живодерня. Была у меня одна подружка из второго медицинского.