Все удлиняясь и удлиняясь, оно словно змея ползло по кровавой дорожке к тому месту, где лежало распятое тело Вульпа. Плотоядно извиваясь, оно обвилось вокруг согнутой в колене ноги, проползло вдоль проткнутого бедра, затем по животу к все еще вздымающейся груди. Вульп продолжал издавать нечленораздельные звуки, но агония и невыносимая боль уже лишили его разума и каких‑либо других человеческих черт, а быстрая потеря крови вскоре должна была неизбежно привести к концу.
Невероятно, но каким‑то непостижимым образом, последним усилием воли Вульпу удалось приподнять голову, освободив ее от острия пики, пронзившей правую щеку и нижнюю челюсть. В последнем проблеске сознания он успел увидеть то, что уютно расположилось на его груди и теперь сформировало плоскую, покачивающуюся из стороны в сторону змеиную, как у кобры, голову без глаз.
Окровавленный рот раскрылся в немом крике – этого оказалось достаточно, для того чтобы мерзкий слизняк немедленно нырнул внутрь и пополз через разверстый рот дальше, в напрягшуюся глотку. Тело забилось в конвульсиях, уголки губ треснули от напряжения, в то время как челюсти раздвигались все шире, пропуская внутрь извивающуюся и пульсирующую змею.
Урна опустела, но закопченное горлышко, из которого только что вылез отвратительный слизняк, продолжало дымиться. Вульп все еще что‑то непонятно кричал, бился, а из его ноздрей текла кровь. Ужасное существо заполняло его тело, отчего шея его непомерно раздалась, глаза выкатились из орбит, а руки, сорвавшись с острых пик, вцепились в скользкое туловище змеи, пытаясь вырвать его из горла. Но все было тщетно...
Не прошло и минуты, как слизняк полностью скрылся в теле Вульпа, который по‑прежнему конвульсивно дергался, мотал из стороны в сторону головой, разбрызгивая вокруг себя кровь и лимфу.
– Господи Иисусе! Великий Боже! – стонал в ужасе Лаверна. – Да, умри же наконец, Бога ради, умри! – заклинал он Вульпа. – Успокойся, дай ему уйти, оставь его!
И вдруг... Словно Вульп услышал его молитву... Он отлепился от мерзкого существа и теперь лежал совершенно неподвижно...
Все вокруг застыло... время будто остановилось... Огромный волк, неподвижный словно статуя, закрывал путь вперед... летучие мыши практически полностью блокировали единственный путь к спасению... обескровленное, заполненное какой‑то жутью тело Вульпа неподвижно покоилось на ложе из острых пик... Казалось, только в мерцающем факеле, который сжимал в руке Лаверна, еще теплится жизнь, но и эта жизнь медленно затухала...
Держа в одной руке факел, а в другой фонарик, Лаверна не знал, насколько он может на них положиться. Но в следующий момент, рыча от ужаса и ярости, он повернулся в сторону колонии летучих мышей и швырнул в них дымящийся, угасающий факел. Они, однако, не отступили, а, напротив, бросились на факел, облепили его своими корчащимися и трепещущими телами, заставив его погаснуть окончательно. Около дюжины дохлых мышей остались лежать на полу, точнее на покрывавшем его меховом ковре, образованном их собратьями, которые зашевелились и продвинулись вперед.
Лаверна едва не лишился рассудка. Он хрипло вскрикнул, испытывая безнадежность и отчаяние, стал, задыхаясь, хватать ртом воздух, снова закричал и, вытянув перед собой в почти кромешной тьме руки, начал размахивать фонариком с такой быстротой, что практически ничего не успевал увидеть в его тусклом свете.
Он не увидел, как Джордж Вульп выпрямился и освободил свое тело от пронзивших его пик, как раны его перестали кровоточить и начали быстро заживать. Не видел он и того, как Вульп выбрался из желоба, потрепал по ушам старого волка и улыбнулся. Но когда Вульп неожиданно возник прямо перед ним, Рэнди Лаверна выронил из рук фонарь и, почти теряя сознание, прислонился к стене, а потом медленно сполз по ней на пол. Глаза Вульпа горели красным огнем... Совершенно чужим, незнакомым, бесстрастным булькающим голосом он обратился к Лаверне:
– Друг мой, ты пришел сюда по своей воле и собственному желанию.
Глаза Вульпа горели красным огнем... Совершенно чужим, незнакомым, бесстрастным булькающим голосом он обратился к Лаверне:
– Друг мой, ты пришел сюда по своей воле и собственному желанию... и если я не ошибаюсь, у тебя... течет кровь?.. – Ноздри Вульпа зашевелились, принюхиваясь, а глаза превратились в красные, горящие щелочки, ярко выделяющиеся на не правдоподобном лице. – Да‑да, именно так... и кто‑то должен позаботиться о твоей ране, пока туда не попала грязь.
* * *
Эмиль Гогошу проснулся оттого, что кто‑то стоял рядом с ним на коленях. Это был Георг, который одной рукой тряс за плечо старого охотника, а другую приложил к губам, призывая его к молчанию.
– Ш‑ш‑ш‑ш... – прошептал он.
– А? В чем дело? – шепотом отозвался Гогошу, немедленно проснувшись и вглядываясь в царящую вокруг темноту. Костер почти потух, и красный свет от углей отражался в глазах Вульпа. – Уже светает? Не может быть!
– Нет, до рассвета еще далеко, – также шепотом, но хриплым и настойчивым, ответил молодой человек – Дело не в этом. Берите свое ружье и идите за мной. – И он поднялся на ноги.
Гогошу вылез из‑под одеяла, протянул руку за ружьем и легко и упруго вскочил с земли. Он весьма гордился тем, что оставался по‑прежнему сильным и гибким и не знал, что такое ломота в костях.
– Пошли, – настойчиво позвал его Вульп, идя вперед тихо и осторожно, чтобы не разбудить Армстронга.
– Что с вашим лицом? – спросил охотник, схватив за руку Вульпа, когда они уже вышли за пределы лагеря и вокруг них сгустилась тьма. – Кровь? Что происходит, Джордж? Я ничего не слышу и не слышал до этого.
– Да, это кровь, – ответил Вульп. – Я дежурил и вдруг услышал какие‑то звуки – там, среди деревьев. Я пошел посмотреть. Я не знаю, кто это был – собака, лиса, а может быть, даже волк, но это существо напало на меня. Однако мне удалось отбиться. Наверное, тогда оно мне и поцарапало лицо. И это существо все еще там. Оно преследовало меня по пятам, когда я шел, чтобы разбудить вас.
– Все еще там?
Гогошу начал оглядываться вокруг. Луна спустилась несколько ниже и тускло светила сквозь облака серым светом. Охотник ничего не увидел, а молодой человек продолжал упорно идти вперед.
– Я подумал, что вам, возможно, удастся подстрелить его, – сказал Вульп. – Ведь вы уже когда‑то пытались это сделать, хотели убить обитавшего здесь волка.
– Да, это правда, – кивнул Гогошу, ускоряя шаги, чтобы догнать Вульпа. – И я попал в него, потому что слышал его визг и видел кровавые следы.
– Ну что ж, теперь у вас есть еще один шанс.
– Да?
Охотник был совершенно озадачен. Что‑то здесь было не так. В тусклом свете луны он попытался получше вглядеться в своего спутника. – Что случилось с вашим голосом? Вы охрипли? Вы все еще не оправились от потрясения, Джордж?
– Вот именно, – еще более низким и грубым голосом ответил тот. – Это был самый настоящий шок...
Гогошу резко остановился. Нет, определенно происходит что‑то странное.
– Я не вижу никакого волка, – в голосе охотника явственно слышался упрек. – Ни волка, ни лисы... вообще никого и ничего.
– Вот как? – Его спутник тоже замедлил шаги. – Тогда что, по‑вашему, вон там?
И он указал рукой на что‑то серое, безмолвно двигавшееся, прижимаясь к земле, в том месте, где лунный свет не проникал сквозь кроны деревьев. Оно появилось и тут же исчезло, но все‑таки охотник успел его увидеть. Словно стремясь рассеять всякие сомнения, послышался низкий протяжный вой, и до них из темноты ночи донеслось рычание.