– С ней здесь ничего не станется, – сказал Бобо, почти (но только «почти») угадав ее мысли. – Не стоит волноваться, тут на нее никто не нападет.
– Знаю, – рассеянно протянула Элизабет. И, постаравшись забыть обиду, сосредоточилась на своих профессиональных обязанностях. Действительно, безопасное место. Кто знает, как Феба его выбрала, но в баре витала добрая магия. Музыка здесь звучала замечательная, и пиво тоже подавали отменное. Единственный очаг дисгармонии таился в душе самой Элизабет.
* * *
Когда поздняя ночь незаметно перешла в раннее утро, музыканты нетвердым шагом вышли из «О'Флаэрти» и, следуя за тоненькой путеводной нитью музыки, побрели по Тулуз в сторону неугомонной Бурбон-стрит. Элизабет несколько раз пыталась прочесть Фионне-Фебе мораль, но певица практически не отлучалась со сцены. На обратном пути в отель Элизабет сделала еще одну попытку:
– Выслушайте меня, Фи. В промежутках между репетициями вы должны сидеть в отеле и носу наружу не высовывать. Ради вашей же безопасности.
Но Фионна ее не слушала. Она не шла, а плыла по воздуху. Ее выступление стало триумфом. Еще одно знамение – в Новом Орлеане все пройдет хорошо. Как здорово, что она сюда попала!
– Фи!
– Для вас, Мата Хари, она – «мисс Кенмар», – процедил Ллойд.
– Она.., она мне разрешила называть ее по имени, – парировала Элизабет, не забывая о своем обещании Фебе. Возможно, Ллойд все равно подслушал их разговор в аэропорту, но это еще не резон, чтобы раззвонить тайну Фебы по всему городу. На улицах полно народу. – Фи, ну разве можно вот так сорваться и отправиться шататься по городу, которого не знаешь. А если бы что-нибудь произошло?
– И еще как произошло, – заявила Фионна-Феба, хватая Ллойда за руку и раскачивая ее, как ребенок. – Я показала класс! Мы все здорово рубились! Я такой кайф словила! И вы все, правда, ребята? – вскричала она, оглянувшись через плечо. Вопрос остался без ответа. Во морщился, точно от головной боли, Эдди скорчил кислую гримасу, а Майкл вообще был выше этой суеты.
Гитархангел шествовал по улице, окидывая каждый попадающийся ему бар хозяйским взглядом – точно раздумывал, не купить ли его.
Элизабет решила, что Феба так легко не отделается.
– На будущее давайте, пожалуйста, договоримся: если выходите в город, предупреждайте меня, – произнесла она. Фи немедленно повисла на шее у Ллойда, и они, подсвеченные неоновыми сполохами, замерли в полумраке, под аркой запертых ворот. Ну а Элизабет была вынуждена отскочить в сторону, ибо чуть не оказалась под колесами контрабаса (точнее, тачки, на которой какой-то субъект вез свой контрабас по тротуару). И продолжала:
– Я должна вас сопровождать. Я не смогу вас охранять, если вы все время будете удирать из помещений, которые я проверила. В баре дело могло бы кончиться очень плохо.
Фионна и Ллойд слиплись в единое целое, как две пластилиновые фигурки, и начали целоваться. Элизабет было неловко им мешать. Фи все равно не слушает. Вздохнув, Элизабет отстала от них на несколько шагов.
– Ничего, – обратился к ней Будро. – Не можете же вы ее запереть в стеклянной витрине, верно? Просто с ней надо глядеть в оба, вот и все. А для этого у вас есть я.
Особенного облегчения Элизабет не ощутила. Мистер Рингволл рассчитывает, что его подчиненная должна самолично предотвращать все угрозы. И теперь Элизабет опасалась, что не очень-то справляется. Хотя, конечно, Борей – отличный помощник.
Наконец-то уложив подопечную спать и наложив на дверь все возможные заклятия, Элизабет позволила Будро увести себя в ресторан отеля ради долгожданного ужина.
– Пойдемте-пойдемте, – твердил Будро. – Ночной повар – мой знакомый. Мы вас сейчас на ноги поставим.
В практически пустом зале, за фантастически вкусной джамбалайей4и великолепным кофе они разговорились об амулетах и материальных компонентах заклятий – словом, обо всем, что Элизабет могла обсуждать, не нарушая ни обещаний бабушке, ни служебной подписки о неразглашении.
Как и подозревала Элизабет, бесчисленные карманы Будро были набиты всякой всячиной. Совсем как бюро о сотне крохотных ящичков, стоявшее в гостиной ее бабушки. С каждой фразой он выуживал наружу что-нибудь новое: моточек ниток, перо, ручку, камень или даже сушеную ящерицу. По большей части за ординарной внешностью этих вещей не скрывалось ничего неординарного, но кое-какие полуистлевшие конверты и грязные узелочки испускали интригующий – конечно, видимый лишь посвященным – свет. В духе миролюбивого «рукопожатия над водами Атлантики» Элизабет тоже дала ему посмотреть кое-что из своей сумочки, но служебный арсенал придержала при себе. Вероятно, Будро поступал так же.
– А знаете что: раз уж нам предстоит работать в паре, зовите меня лучше Бобо, а? – произнес американец, неловко засовывая в карман пару амулетов от неуклюжести (медная проволока, оплетенная белой ниточкой).
Элизабет жадно глотала кофе, чувствуя, что потихоньку оживает.
– Ну, если вам так нравится, Бобо.
– А я вас буду звать «Лиз», – продолжал он. И, как бы споткнувшись о ее суровый взгляд, заулыбался. – «Элизабет» слишком длинно произносить. Тем более если придется срочно звать на помощь.
– Мне это представляется не совсем уместным, – возразила Элизабет. Чуть не проболталась, что это первое серьезное задание в ее жизни, но успела прикусить язык. В конце концов руководство операцией возложено на нее. Признавшись в своей неопытности, она упадет в глазах коллеги. – Для меня это очень важная миссия. Я не могу так просто.., расслабиться.
– Вы сейчас в Новом Орлеане. Расслабиться вы просто обязаны, – сразил ее Бобо неопровержимым аргументом. – Не переживайте из-за всякой ерунды. Дышите ровнее. Все пройдет легче, чем вам кажется.
– Ну, хорошо, – с сомнением протянула Элизабет. Произнесла на пробу:
– Лиз. – Впрочем, имя ей скорее понравилось. Так кратко ее не называли со времен университета. – Ладно, так и быть.
– Правильной дорогой идете, – заявил Бобо, откинувшись на спинку кресла. – Думаю, мы с вами закорешимся просто класс.
Элизабет решила, что пришло время поговорить всерьез.
– При том условии, если вы сознаете, что за проведение операции отвечаю я. Дело Фионны Кенмар было поручено мне.
Синие глаза Бобо полыхнули ей в лицо своим фирменным лазерным огнем, но его голос оставался кротким:
– Невежливо поправлять дам, но здесь, мэм, вы вне своей юрисдикции и без моего позволения ничего не можете.
– Что-о? Мое правительство попросило вас помочь – а не перехватывать руль! – Услышав, как ее слова эхом отразились от стен пустого зала, Лиз продолжала на пониженных тонах:
– Это мое задание.
– Ну, знаете ли, нельзя же забывать о суверенитете Соединенных Штатов, – возразил Бобо. – Ладно бы все происходило в британском посольстве – тогда бы я и слова не сказал. Но мы находимся в моем городе. Если вы хотите вернуться домой ближайшим самолетом, рейс завтра после обеда. Конечно, тогда вы на концерт не попадете, а это большая жалость. – Его синие глаза так и пылали. Лиз осознала, что это не пустые угрозы. Если ее вышлют в Англию, мистера Рингволла удар хватит. Она тяжело вздохнула.
– Простите меня, пожалуйста, мистер Будро.
– Бобо, – поправил он. Морщины на его узком лице разгладились. – Не стоит нам ссориться, Лиз. Мы оба хотим одного и того же.
"Во-во, – подумала Лиз. – Мы оба хотим власти».
– Да, верно, – произнесла она вслух, срываясь на зевок. – Ой! Извините! – И обнаружила, что раззевалась всерьез.
– Нет, это вы меня извините. Вы, наверно, вконец замучились.