Ну как – мир? – спросил Бобо, предупредительно отодвигая ее кресло, чтобы Элизабет могла выбраться из-за стола.
– Определенно мир, – отозвалась Элизабет с улыбкой. Нет, он вообще-то милый. А битву за господство она возобновит утром, когда у нее снова голова заработает.
* * *
Перед дверью ее номера, на прощание, Бобо извлек из своего кармана еще один сюрприз.
– Берите, пригодится, – сказал он, положив ей на ладонь сотовый телефон размером с пачку жевательной резинки. – Подарок от Дяди Сэма. Ваши тут наверняка не работают. Можете даже домой по нему звонить, но прежде всего он нужен для связи со мной. – Он включил телефон, показал, как пользоваться клавиатурой. – Мой номер на автонаборе. Просто нажмете вот это и «единичку». Доброй ночи, мэм.
* * *
Лиз покосилась на часы и произвела в уме кое-какие вычисления. Звонить в Лондон и отчитываться пока рановато – рабочий день еще не начался. Она надела ночную рубашку, выключила лампу и блаженно разлеглась на мягких, чистых, прохладных простынях. Сон, по идее, должен был сморить ее внезапно, но она поймала себя на том, что просто лежит и смотрит на темный потолок. У Элизабет вырвался стон. Ох, не надо было пить кофе. Или лучше было выпить еще галлон и вообще сегодня не ложиться.
Конечно, Фи Кенмар – избалованная стерва, но это еще не повод убивать ее или калечить. За что на нее так взъелся таинственный враг? Этот вопрос крутился в голове у Лиз всю ночь, не давал ей спать, будоражил еще сильнее, чем кофе. Может быть, Фи не ошибается, и магия тут очень даже ПРИ ЧЕМ? Отчаявшись избавиться от навязчивых размышлений, Элизабет включила телевизор. Но это не помогло. Прыгая с канала на канал, она остановилась на ток-шоу, где ведущий и зрители с большим азартом оскорбляли участников – группу геев, а слушать их доводы не желали. Когда ведущий ничтоже сумняшеся вскочил с места и закатил одному из участников такую пощечину, что тот растянулся на полу, Элизабет с отвращением щелкнула кнопкой пульта.
И, обняв подушку, провалилась в неспокойный сон. Перед ней мелькали искаженные воплем лица с ненавидящими глазами.
* * *
Угрюмый диктор взглянул прямо в объектив. – САТН-ТВ, «Глас разума, вопиющего в пустыне» завершает вещание на сегодня. Спасибо за внимание. А теперь послушаем национальный гимн.
Под известный назубок рев тромбонов старший инженер аппаратной Эд Челински начал заранее рассовывать по машинам пленки для утреннего эфира. Ночное ток-шоу ничем не отличалось от трехсот шестидесяти пяти таких же передач, сделанных другими телекомпаниями. Ничем, кроме одной, но важной детали. С такими привычными, усыпляющими бдительность участников и аудитории вещами, как мягкие кресла, столик ведущего и трибуны для зрителей, соседствовал размещенный прямо на сцене алтарь в форме свиньи. Ее кроваво-красная спина украшалась перевернутым пентаклем, расколотыми крестами, разбитыми звездами и щербатым полумесяцем. На алтаре горели черные свечи. Задачей ток-шоу было разжигание кровожадной розни. Почти каждый эфир кончался дракой.
Полиция наконец-то выволокла из студии сегодняшних борцов. У некоторых еще не пропал азарт. Одного из участников – заранее намеченную жертву, сказал бы Эд – грузили на носилках в «скорую» с переломанной шеей. Ведущий живого эфира. Ник Трентон, со своим обычным самодовольным видом встал, утер с подбородка кровь, поправил галстук и величаво вышел из комнаты. «Много же он успел за одну смену», – подумалось инженеру. Трентон ушел, даже не оглянувшись на спровоцированное им побоище. «Зато рейтинг передачи все растет и растет», – мрачно подумал Эд.
Дождавшись ухода операторов и осветителей, Эд выключил софиты.
Вот медленно потух последний из них, освещавший задник с огромной фотографией (рок-группа на концерте, предводительствуемая девицей с зелеными волосами). «Следующая на очереди жертва», – подумал Эд не без сочувствия. Щелкнул тумблером аудиомонитора. Тут в аппаратную вошел главный человек в телекомпании – Аугустус Кингстон, владелец и гендиректор в одном лице.
– Ну что, все работает? – поинтересовался он у Челински.
– Да, сэр, – ответил инженер. – Картинка с частоты не сбивалась. Все прошло без помех.
– А как с приемом на особом канале вещания?
– Пока никак. Новый Орлеан пока вестей не подавал.
– Да и не подаст еще день-два, – пробурчал седовласый Кингстон, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. – Пусть обоснуются на новом месте. Пусть постепенно нарастает.
Кингстон достал сигару. Инженер скривился, опасаясь за здоровье аппаратуры. Босс выпустил в потолок струю едкого густого дыма.
– Да, ваша милость, это все равно как отпустить хлеб свой по водам, – от всей души расхохотался он. – Понимаешь, Эд? Тому, кто отпустил хлеб свой по водам, воздается сторицей. Вот начнем отпускать этот самый хлеб жизни, – он ткнул сигарой в сторону аппаратуры, – и соберем богатую жатву. Этим безбожным язычникам против нас не устоять, а?
– Не устоять, сэр, – подтвердил инженер, сглатывая подступивший к горлу комок.
Старик помедлил, как следует затянулся, с довольным видом уставился на горящий красным огнем кончик своей сигары.
– Да. Им не устоять. Небо справедливо: они сами затянут себе петлю на шее.
Глава 7
Утром Элизабет, еле сдерживая нетерпение, дожидалась, пока Найджел Питере и Лора Мэннинг поднимут Фионну с постели. Ее давняя подруга завалилась спать, не смывая макияжа, и теперь легко затерялась бы среди массовки монстров в финальной сцене самого жуткого фильма ужасов. В дверь номера заглянул Бобо. На фоне Фионны даже он, в своей нетленной охотничьей куртке, казался прилизанным щеголем.
– Она сможет встать? – обеспокоенно спросил агент ФБР.
– Ну разве что ее краном за шиворот подцепить, – прошептала Элизабет, посторонившись, чтобы коллега все увидел собственными глазами.
– Ножками, ножками двигай, голубка моя, – нежно уговаривал Найджел, помогая гримерше тащить сонную певицу из ванной назад в спальню. Они усадили ее на кровать и принялись беседовать между собой, игнорируя Фионну, точно несмышленого ребенка. Звезда, полуприкрыв глаза, тупо сидела между ними.
– Может, то, зеленое, из акульей кожи? Как по-твоему, Лора?
– Да что ты, она же в нем изжарится, – отвечала Лора, рассматривая висящие в шкафу вещи. – Ты еще нос на улицу не высовывал сегодня?
– Пока нет. Предвкушаю с ужасом, – проворчал директор. – Ну ладно, черное газовое. Отлично оттенит твои волосы, Онна, детка моя. А теперь украшения – и побольше. – Он ткнул в шкатулку, стоящую на столе.
– Я подам, – произнесла Элизабет, радуясь возможности под невинным предлогом прощупать личные вещи Фионны. Вынула из шкатулки несколько ожерелий и браслетов, проверяя каждое на защитные характеристики. Оказалось, все это амулеты-обереги – что ничуть не удивило Элизабет. Значит, Фионна тоже поработала со специальной литературой – молодец. И вполне в ее стиле – ибо, пока ее звали Фебой, она была отличницей. С научной работой знакома не понаслышке – и результат налицо. Содержимое шкатулки подтверждало: Фионна и впрямь считает, что ей угрожает серьезная опасность. Конечно, эту интуитивную догадку не вставишь в рапорт для мистера Рингволла – и все же хорошо, что Фионна не ломает комедию. Лиз передавала Лоре по одной серебряные цепочки с символами безопасности и покоя, а та надевала их Фионне на шею. Все это следовало оживить каким-то цветным пятном.