— Не только я, но и ты с полным основанием мог бы заявить то же самое, — охотно подтвердил толстяк. — Подумать только!-Ну ладно уж, пошли, и будем держаться вместе. Меня чуть кондрашка не хватил, когда ты вдруг заговорил мне в самое ухо откуда-то сзади. — Он внимательно посмотрел на Джексона и вдруг разразился громким хохотом. А насмеявшись, сказал: — Я смотался и тем самым выставил себя полным болваном, не так ли?
— Даже и наполовину не таким, каким мог бы выставить меня, если бы твой финт удался, — возразил Джесси.
— Нет, нет! — запротестовал Пузан. — У меня и в мыслях не было ничего плохого. Так, хотелось малость позабавиться и слегка охладить твой пыл, Манхэттенец. Вот и все, честное слово!
— Ну, Джо, возможно, не за горами день, когда одно твое слово будет значить для меня больше всех тех клятв, о которых пишут в книгах.
Пузан опять засмеялся, но на этот раз несколько натянуто.
— Замнем, сынок, для ясности, — предложил он и повел Джексона через кустарник дальше, на открытое место.
Там парень увидел отличного быстроходного пегого мустанга, как он и предполагал. И хотя высоким назвать его было нельзя, крепкий круп коня говорил о его способности выдержать на спине большую тяжесть. В ногах угадывалась мощь и сила — главные условия для долгого и быстрого бега.
— Я по-прежнему предлагаю махнуться лошадьми, — проговорил Джексон. — Особенно теперь, когда увидел твою лошадь во всей ее красе. А ведь ты тоже не можешь отрицать, что мой серый хорошо смотрится.
Джо Пузан с любовью провел рукой по шее пегого.
— Внешний вид много значит, как для женщин, так и для лошадей, — объявил он. — Первым это позволяет быстро выскочить замуж, а вторым гарантирует, что их быстро купят. Но лично я предпочитаю уродин, так как у них хоть что-то есть в голове. Найди мне сначала лошадь, которую я мог бы гонять так же, как довелось гонять этого моего мустанга. Красавцем его не назовешь, но он вынослив, как дьявол. Так что оставь лучше при себе своего мерина, Манхэттенец, а я уж сохраню при себе пегого, потому что, когда я по-настоящему нуждаюсь в лошади, а такое бывает частенько, только он один мне и подходит.
— Это благодаря ему ветер и надул тебе все эти шрамы? — лукаво спросил Джексон.
Толстяк от души рассмеялся:
— Манхэттенец, ты в своем репертуаре! Зачем тянуть за язык того, кто скромно идет рядом? Ты говоришь так, словно и впрямь хочешь услышать от меня то, о чем и так догадываешься.
Вот так разговаривая, они вернулись на прежнее место к пруду, где Джексон одним прыжком вскочил в седло своего серого. В момент прыжка он увидел, как левая рука Джо Пузана метнулась вовнутрь его куртки, но тут же пустой вынырнула наружу. В последний момент толстяк явно передумал стрелять.
Джексон подъехал к нему вплотную.
— Выслушай меня, Джо, — попросил он.
— Манхэттенец, я буду внимать тебе так, как если бы твоими устами глаголила сама Библия, — откликнулся Пузан.
— На этот раз вполне можешь мне поверить, — начал Джексон. — Хочу сообщить тебе о моей странной нервной болезни, которая уже принесла мне немало неприятностей.
— Давай выкладывай, сынок! — подбодрил его Джо. — Я весь внимание — слушаю тебя, как малыш сказку.
— Ну так вот, — продолжил Джексон, — стоит мне заметить, что человек тянется к оружию, мои руки тут же приходят в такое возбуждение, что в них сами собой появляются пушки и немедленно открывают пальбу.
Джо Пузан пристально и сурово посмотрел в глаза молодого парня, но не произнес ни слова.
— Я говорю тебе это на случай…
Тяжкий вздох толстяка не дал Джексону закончить фразу.
— Я уже имел случай убедиться, — произнес Джо, переведя дух. — Но у тебя со мной больше не будет никаких неприятностей, Манхэттенец. И да поможет Господь тем ребятам, которые увидят тебя впервые, ну, за исключением разве что самого дока. Но, думаю, даже ему придется поднатужиться, чтобы взять над тобою верх.
— Ох, я вовсе не хвастаюсь, — уточнил Джесси. — Просто терпеть не могу неприятности. Органически их не перевариваю. Вот потому и предупреждаю… — Он опять не договорил, так как Пузан, взглянув на него с ухмылкой, решительно его перебил:
— Тебе нет нужды, мальчик, дальше распространяться на эту тему. Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать. А я уже достаточно насмотрелся вот этими самыми, пусть и заплывшими жиром, но все же зоркими глазами, чтобы больше не рыпаться. Манхэттенец, отныне ты мне друг. На меньшее я не согласен, даже если взамен мне предложат страховку на полмиллиона. Вот как много значит для меня твоя дружба!
Глава 28
Они поехали дальше по Виллоу-Трайл. Когда, наконец, овраг сошел на нет, стали пробиваться через сосновый бор, поднимаясь все выше и выше, пока не добрались до притулившейся к скале небольшой лачуги с покосившейся под немыслимым углом трубой на крыше.
Около нее за столом, лишь слегка затененным кроной одинокого дерева, сидели пятеро парней, которые резались в карты.
Вновь прибывших они не удостоили ни единым взглядом. Джо Пузан направился в обход лачуги к небольшому пастбищу, огороженному забором. Там Джексон увидел табун из двадцати лошадей, худшая из которых вполне могла бы удостоиться чести носить на себе принца. По их небольшим головам, крупным, выразительным, как у оленей, глазам и стройным ногам, словно выкованным из железа, он угадал, к какой породе они относятся, и не мог не испытать невольного восхищения. Его мерин рядом с ними показался ему замухрышкой и полукровкой.
— Хороши, не правда ли? — спросил Джо Пузан, помедлив на секунду у ограды и любуясь лошадьми. — Вот овечки, которые дают шерсть доку Хэйману. Он своего рода ранчеро, только на ниве науки. Посевы у него в голове, жатву собирает с помощью кольтов и нитроглицерина, а вот эти красавцы кони отвозят его работяг на работу и доставляют их обратно. По его твердому убеждению, время дороже денег, его надо беречь. «Сэкономишь на лошади — потеряешь человека» — вот одна из заповедей Хэймана. О тех, кто на него работает, он печется как родной отец!
— Трогательно, ничего не скажешь! — отозвался Джексон, все еще сравнивая своего коня с бесподобными холеными красавцами, среди которых серый выглядел гадким утенком.
— Теперь пойдем к дому и глянем, на палубе ли сам док, — объявил Джо. — Некоторые из ребят, пожалуй, пораскрывают на тебя рты, Манхэттенец. — Он издал смешок, который, казалось, булькнул где-то глубоко в его горле. Затем добавил, взяв Джесси за руку: — Но у тебя против них кишка тонка. Самый слабый джентльмен из этой компании отделан корабельным лесом как изнутри, так и снаружи. Никого из них пуля не берет!
Джексон ничего не ответил. Ему бессчетное число раз доводилось иметь дело с крутыми ребятами, но когда они с Джо обогнули лачугу, ему предоставилась возможность рассмотреть собравшихся за карточным столом. Это были настоящие пещерные люди, признающие только силу, и ничего больше. Нет, не потому, что выглядели они безобразно. Все это Джексон увидел по их глазам и еще по тому, как по-особому были напряжены их спины. Холодные глаза этих парней, давно выработавших привычку скрывать свои мысли и пытаться прочесть чужие, таили в себе угрозу и вызов. А картежники за столом обменивались только такими взглядами.
— Ребята, — обратился к ним Джо Пузан, — а где док?
Никто из них не ответил, пока он не повторил вопроса. Только тогда парень, с бледным и холодным лицом, сидящий с дальнего конца стола, не отрываясь от карт, буркнул:
— Спит.
— Ладно, мы подождем, — произнес Джо Пузан. — У дока это много времени не отнимает. Но будить его опасно. По мне, так уж лучше оказаться в пещере, битком набитой гремучими змеями, и потревожить их покой, так я тебе скажу. Ну, думаю, что никому не повредит, если мы немного погреемся на солнышке. — И он уселся на корточки.
Джесси хотел последовать его примеру, но тут заметил возникшую в дверях хижины здоровенную тушу, в которой сразу же узнал Ларри Барнса.
Джексон подмигнул ему, но прошла целая долгая секунда, прежде чем Ларри удалось справиться с изумлением, написанным на его лице. Пока тянулась эта пауза, Джесси в отчаянии не отводил от него пристального взгляда. Он понимал, что нужно срочно отвлечь внимание от Барнса и прервать опасное молчание. Вот и Джо уже зорко впился глазами в Джексона, недоумевая, почему тот продолжает стоять. Приняв решение, Джесси направился прямо к Барнсу.
— Сдается, что я где-то тебя уже видел, — бесцеремонно обратился он к нему. — Это так?
Ларри судорожно сглотнул.
— Мне тоже так кажется, — проговорил он, с трудом ворочая языком. — Может, нет, а может, да, может, где-нибудь в толпе?
— Скорей всего так, — подтвердил Джесси. — Время от времени я появляюсь на людях. — Он засмеялся и встал рядом с Барнсом.
Затем они вместе подошли к Джо.
— Это Манхэттенский Джесси, а это — Ларри Барнс, — представил их друг другу Пузан. — Да вы, ребята, никак уже встречались?
— Да вот нам обоим кажется, что где-то мы виделись, — ответил Джексон. — Как насчет Чихуахуа, Ларри? Доводилось там бывать?
— В местечке Эль-Негро! — воскликнул Барнс. — Ты там чуть не продулся в фараона.
— А ведь точно! — подхватил Джесси. — И ты еще одолжил мне десятку.
— Ага, а ты превратил ее в сотню и вышел из игры. Теперь я точно вспомнил! — уверенно заявил Ларри.
Они уселись по обе стороны от Джо.
— Как долго док уже дрыхнет? — спросил Пузан.
— Часа два, пожалуй, — ответил Барнс.
— Тогда скоро проснется, если уже не проснулся, и в любую минуту может появиться, — предположил толстяк. — Два часа для него — предел.
— Ага, — протянул Ларри. — Больше никогда не спит, словно его совесть мучает или кошмары.
Барнс и Пузан одновременно хихикнули, но Джексон не последовал их примеру.
— Вроде бы все остались при своих, — раздался чей-то голос за карточным столом. — Давайте на этом закончим игру. Больно уж неинтересно. Все осторожничают, а раз так, то чего тянуть резину?
Послышались одобрительные возгласы и звуки отодвигаемых грубых стульев и табуреток, на которых сидели игроки. Парень, с бледным лицом, встал из-за стола первым.
— Это Дик Кеннеди, — сообщил Джо Пузан Джесси.
Потягиваясь, Дик произнес:
— Давайте развлечемся, чтобы хоть немного разогнать тоску. Лично я порядком подустал от этого санатория. Сотня баксов тому, кто рискнет сказать, что у меня в руке четное число монет. — Он вытащил из кармана несколько монет, побренчал ими в ладонях, затем высыпал на стол, прикрыв сверху рукой. — Ну, кто против меня?
Нечесаный мужчина, который, судя по всему, вот уже несколько дней отращивал себе бороду, отозвался хриплым голосом:
— Давай я рискну, Дик. Да, у тебя четное число монет.
— Это Лохмач Марфи, — назвал его Джо Пузан.
— Слышал о нем, — кивнул Джексон.
— А то как же? Все о нем наслышаны, — согласился Джо.
Действительно, о Лохмаче Марфи знали повсюду в стране. Он специализировался на взломе сейфов и тем прославился, участвуя во многих крупных ограблениях.
Дик Кеннеди оторвал ладонь от стола — под ней оказалось пять серебряных монет. Он высыпал их обратно в карман, а Лохмач Марфи извлек откуда-то две пятидесятидолларовые купюры и помахал ими в воздухе. Одной рукой Кеннеди перехватил у него банкноты, а другую руку вновь опустил в карман.
— Теперь на кону пара сотен, — объявил он, вытаскивая руку из кармана. Потом хлопнул ладонью по столу.
— Ну, кто хочет?
Откликнулся тощий субъект, говорящий как бы половинкой рта, с лицом, похожим на почтовый штемпель.
— Ладно, Дик, я. И на этот раз чет!
— Это Бад Непромах. Крутой тип — палец в рот не клади, — отрекомендовал его Джо Пузан. — Следи за ним. Говорю тебе, ему всегда везет — в рубашке родился.
И в самом деле, когда рука Кеннеди поднялась над столом, стало видно, что она закрывала четыре монеты. Дик отсчитал две сотни долларов Баду.
Джексон взирал на все это с любопытством. Молодчики слишком бесшабашно, даже если допустить, что совсем недавно сорвали крупный куш, сорили деньгами.
Неожиданно невысокий парень, которому на вид было не больше двадцати лет, встал со своего табурета и протяжно свистнул.
— А это Ангелочек Рей, — заметил Пузан. — Худший из молодых дьяволов, каких я когда-либо видел. Насквозь пропитан ядом.
Джексон повнимательнее посмотрел на мальчишку. У него было красивое лицо — по-женски утонченное, с пухлыми, как у ребенка, щеками. Руки у Ангелочка были как у девушки. Вот только глаза — цепкими, холодными и отрешенными. Они сразу сводили на нет все его обаяние.
— Да тебе никогда не заманить обратно эту голубую сойку! — сказал ему здоровый, щеголеватый парень, который непрестанно ерзал на сиденье, но, казалось, все никак не мог на нем удобно устроиться.
— А это Непоседа Мэлоун. Он славный малый, — охарактеризовал его Пузан. — Вообще-то все они хорошие ребята, — добавил он весьма поспешно, словно спохватившись, — но Непоседа лучше, чем остальные. Не так ли, Ларри?
— Точно, Непоседа — парень что надо! — согласился тот. Его глаза хотя и не постоянно, но вновь и вновь останавливались на лице Джексона, словно бы он ожидал от него какого-то сигнала.
Джесси всякий раз отвечал ему лишь заметным отрицательным покачиванием головы.
Между тем Ангелочек Рей вновь издал долгий свист на пронзительно высокой ноте, как это делает птица, попавшая в беду.
— Я заставлю эту сойку вернуться, — упорствовал он. — Она пожалует ко мне сюда, как по пятницам прилетает к самому дьяволу.
— И какими же деньгами ты можешь ответить за свои слова? — спросил Дик Кеннеди. Его бледное лицо выглядело жестким.
— Да сколько ни скажешь, — отозвался Рей.
— Пять сотен тебя устроят? — поинтересовался Кеннеди.
— Содрать с тебя пять сотен мне гораздо приятнее, чем целую тысячу с кого-либо другого, — не замедлил с ответом Ангелочек Рей и снова свистнул.
— Вот мои пять сотен, — заявил Кеннеди, выкладывая стопку банкнотов на стол и прижимая их сверху, чтобы не улетели, трубкой.
— А вот тебе мое слово — оно стоит твоих бумажек! — воскликнул Ангелочек Рей с юношеским непокорством, которое нашло отклик в сердце Джексона. — Выиграешь, отстегну тебе эту сумму, а пока не до этого — занят. — И он свистнул еще раз.
Никакого ответа из леса не последовало.
— И как долго ты намерен ее звать? — поинтересовался Кеннеди, изогнув губы в холодную улыбку, скорее похожую на оскал. — Если за этим занятием провести весь день, то, глядишь, сойка и впрямь залетит сюда по чистой случайности.
— Дай мне еще шестьдесят секунд, — попросил Ангелочек. — Идет, ты, любитель коротких состязаний?
— О спорте мы еще с тобой поговорим, попозже, — заметил Кеннеди суровым голосом. — Возьмите кто-нибудь часы!
— Двадцать секунд прошло… полминуты… сорок секунд… пятьдесят… — монотонно стал отсчитывать Непоседа Мэлоун.
Вновь раздался пронзительный свист Рея, перейдя в конце в точную имитацию панического крика охваченной ужасом птицы, когда ее преследует ястреб.
И вдруг над вершинами дальних деревьев показалась большая голубая сойка и, подлетев, устремилась книзу.
— Ровно минута! — объявил Непоседа Мэлоун.
Глава 29
Кеннеди взял со стола пятьсот долларов и передал их юноше. Затем процедил сквозь зубы:
— Минуту назад здесь что-то было сказано о коротких состязаниях, но не слишком внятно.
— Мои слова, — подтвердил Ангелочек. — А как ты их понял — твое дело. — И он улыбнулся верзиле, намного превосходящему его по габаритам.
— Хотелось бы услышать некоторые пояснения, — с угрозой произнес Кеннеди. — А то я не совсем врубился, что ты имел в виду.
— Изволь! Длинные дистанции ты не любишь — на них надо выкладываться. А вот орел или решка — другое дело. Здесь думать не надо да и напрягаться — тоже, — вкрадчиво объяснил мальчишка. — Теперь, надеюсь, понял?