Всего лишь накопить сумму, потребную для того, чтобы убыть с нужным для открытия своего дела капиталом в более подходящие для его матримониальных планов места, - и только. Но накопить ее, даже продав перед отбытием чертовых «Чертей» (тут уж даже в мыслях Коста перестал обращать внимание на случайный каламбур), Ставрос мог только после десяти лет неустанного и убийственно нервного труда в порядком осточертевшей ему таверне. Был и еще вариант - пойти на какую-нибудь особо доходную, но и особо опасную авантюру. От первого варианта начинало ломить затылок, от второго - тянуть под ложечкой. А от все более и более глубокого осознания неизбежности окончательного выбора между этими вариантами Коста чернел ликом и мрачнел этого лика выражением, громоздясь - как правило, в полном одиночестве - за стойкой пустующего бара.
В таком положении - за две минуты до закрытия заведения- его и застала вломившаяся в «таверну» с ночного холода странная компания.
Котяру - Бэзила Каца - Ставрос знал еще с тех далеких теперь времен, когда тот был наводчиком на Океании, а по совместительству действительно пианистом-виртуозом, вхожим во многие дома тамошнего высшего света. О чем эти дома теперь горько жалели. Тогда ни он, ни Коста не помышляли ни о какой богом забытой Большой Колонии. Но времена меняются, и вот - судьба свела их в населенной свихнувшимися рабовладельцами глуши. Собственно, свела только позавчера.
Нельзя сказать, что с самого начала Коста был безумно рад появлению старого приятеля. Тем более что свои «е-2 - е-4»: «Знаешь, дружище, я что-то поиздержался в дороге, но когда выкуплю на таможне мой багаж...» с последующей просьбой о помощи в размере полусотни баксов - Бэзил сделал, еще не переступив толком порога «Зеленых чертей». «Плох стал Котяра», - умозаключил тогда Коста, объясняя старому другу, что тот может покинуть гостеприимных «Чертей» точно в том же темпе, в каком явился, - и без всяких баксов, разумеется. Максимумом дипломатических успехов Каца было соизволение Косты воспользоваться его настольным блоком связи - и то при условии, что тот сделает не больше одного звонка.
Теперь - двадцать восемь часов спустя - Коста решил, что Котяра вконец тронулся умом. Или ограбил рейсовый автобус. Что вообще-то было одно и то же.
В здравом уме Бэзил не притащил бы с собой к Косте девицу. Причем - тут у Косты был глаз наметанный - девицу такую, которой палец в рот класть не следовало бы даже за большие деньги. Лицом она была изящна и конопата, одета - пристойно, а окрасом вышла в осеннюю лисицу. Только вот изысканный профиль ее украшал почти незаметный уже, но когда-то основательный «фонарь» под левым глазом. Свитерок был явно с чужого плеча и на одном рукаве, как ни маскируй, заметно надорван, а на другом - запятнан (да уж не кровью ли?.. Не-е-ет... Кетчупом, видно, - чур меня - конечно же, кетчупом...). Ну, а медно-бронзовая прическа все еще демонстрировала следы ножниц тюремного цирюльника.
«На Харуре сидела девка, - определил про себя Коста. - Точно, на Харуре. Там женщин в каталажке наголо не стригут, а такой вот шиньон делают...»
Того пуще был сопровождавший Котяру и его спутницу малек - шустрый, явно из местных, даже вроде на глаза попадался как-то. Одет бедновато, но не в лохмотья. И Котяру не боится. Да и уголовницу, что с ним, - тоже. Так или иначе, это не киднэппинг. И то слава богу. Кто ж он есть? Китайчонок - не китайчонок... Для вьетнамца слишком приземист, для казаха - наоборот... А против света поглядеть, так и за славянина сойдет, есть у них там такие - скуластые и раскосые. На Святой Анне плюнуть нельзя, чтоб в такого не попасть. Метис. Точно - метис, как и все здесь.
В любом случае это была не та компания, которую ожидал и вроде уже не дождался Ставрос.
Мальчонка, как ни странно, приглянулся Косте.
«Есть попросит - накормлю, - решил он. - И спереть мелочь какую-нибудь дам. До полутора баксов включительно. А что сопрет - это точно. По глазам вижу. Но не стану „ухи крутить“. Если, конечно, хамить не будет».
Хамить мальчонка вроде не стал - чинно уселся на лавке справа от вальяжно развалившегося за самым удобным столиком Котяры и слева от стриженой уголовницы и принялся разглядывать их снизу вверх, как диковинных зверушек. Ноги у него до полу не дотянулись, а потому заплелись одна вокруг другой хитрым кренделем. Уголовница погладила малька по криво стриженной макушке.
От компании разило холодом, голодом. И кострами.
С видимым безразличием Коста выгрузился из-за стойки, обмахнул клетчатой салфеткой сначала соседний столик, а уж затем и тот, за которым устроились гости. Потом разместил на своей физиономии необходимый минимум вежливого внимания и осведомился, терпеливо глядя в пространство, чего, собственно, господам мастерам надобно.
-Нам... - определил Котяра, с глубоким пренебрежением рассматривая слегка засаленный буклет с меню. - Нам, э-э...
-Нам пару сандвичей, - опередил его малек. - Можно вчерашних... Для старших. А мне гренку, если можно. И можно тоже вчерашнюю. И колы на всех...
Тут Бэзил заставил его умолкнуть громогласным «И-и-и-эппп!!!» и страшно выпученными глазами, а Элли больно придавила ему ладонь, которой малек держался за скамью.
-Да, - весело заявила уголовница, игриво повернувшись к Косте тем из своих профилей, что можно было помещать на обложке модного журнала. - Подайте нам пару вчерашних сандвичей - только без лука и без печенки, разумеется, а также гренок для Орри. Проследите, чтобы гренок был вчерашний. Ну и, конечно, - всем колы. Только не из холодильника. На дворе прохладно, знаете ли.
Она задумалась, перебирая в тонких пальцах изъятое у Бэзила меню.
-Н-ну... Ну а к этому, будьте добры, добавить... Ага - вот! Копченых языков... Ну, чтобы хватило на всех... Языки у вас телячьи?
-Нет, мадам, свиные, - ответствовал Коста, принимая правила непонятной еще ему игры. - И, знаете ли, мадам, они не вчерашние...
Орри озадаченно крутил головой, переводя взгляд с Элли на Бэзила, а с Бэзила на Косту.
-Тогда - отставим языки, - милостиво приняла Элли шутку трактирщика. - Пусть это будут... пусть это будут... Ага - пусть это будут ростбифы!
-Просто ростбифы, мадам? - уточнил Коста.
-С гарниром, разумеется. И вовсе не обязательно вчерашние...
Элен мило улыбнулась и на лице у нее появилось мечтательное выражение.
-Итак, - все так же мечтая о чем-то, продолжила она, - просто ростбифы. По двойной порции. И мне... Мне лично - с кр...
Тут она запнулась, преодолевая что-то в себе, и решительно закончила:
-С кровью! Мне двойной ростбиф с кровью! Чтобы был почти сырой!
-Элли... - тихо произнес Бэзил, с опасливым упреком глядя на спутницу своим злым желтым глазом. - Что - Полнолуние?
-Бэзил! - томно отозвалась та и положила свою ладонь на его руку. - Луна, Бэзил... Это всего лишь Полнолуние Чистой Луны. Это не страшно. Двух ростбифов с кровью вполне хватит... Ты же ведь не хочешь, чтобы...
Бэзила передернуло.
-Нет, дорогая, не хочу.