Крупныхохотничьихтрофеев,тоестьновыхтеорийи
концепций,емунедобыть--разве чтомелких фактографических воробьев
настреляет.Авсепотомучтонетусидчивости,долготерпенияи
обстоятельности.Или,каквыразилсяпочтенныйпрофессор,мало мясана
заднице.
Ну не обидно ли? А если у человека аллергия на пыль? Еслипосле десяти
минутсидениявархиве из глаз льются слезы,из носатечет,всегдашний
розовый румянецнащекахрасползается багровыми пятнами и вчистую садится
голос?Да Николас никогда небыл втак называемых странахТретьего мира,
потому что там всюду пыльно и грязно! На втором курсе в Мароккона раскопки
из-за этого не поехал!
Впрочем, к чему лукавитьс самим собой? История привлекала Николаса не
как научная дисциплина, призваннаяосмыслить жизненный опыт человечестваи
извлечьизэтогоопытапрактическиеуроки,акакувлекательная,
завораживающая погоняза безвозвратно ушедшим временем. Время не подпускало
ксебе, ускользало, но иногда свершалосьчудо,итогдана миг удавалось
ухватить эту жар-птицу за эфемерный хвост, так что в рукеоставалось ломкое
сияющее перышко.
Для Николаса прошлое оживало, только если оно обретало черты конкретных
людей,некогда ходившихпоземле,дышавшихживымвоздухом, совершавших
праведные и ужасныепоступки, а потомумерших инавсегда исчезнувших.Не
верилось,что можновзятьиисчезнутьнавсегда.Просто те,ктоумер,
делаютсяневидимымидляживущих. Фандорину неказалисьметафоройслова
новорусского поэта, некоторые стихи которого признавал даже непримиримый сэр
Александер:
"...На свете смерти нет.
Бессмертны все. Бессмертно все. Не надо
бояться смерти ни в семнадцать лет, ни в семьдесят.
Есть только явь и свет,
ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
и я из тех, кто выбирает сети,
когда идет бессмертье косяком".
Узнатькак можнобольше очеловеке изпрошлого: как онжил,о чем
думал,коснуться вещей, которыми он владел--и тогда тот,ктонавсегда
скрылсяво тьме, озаритсясветом, и окажется, что никакойтьмы ив самом
деле не существует.
Этобыланерациональнаяпозиция,авнутреннеечувство,плохо
поддающеесясловам.Ужвовсякомслучаенеследовалоделитьсястоль
безответственными,полумистическимивоззрениямиспрофессоромКрисби.
Собственно, Фандорин потому и специализировался не подревней истории, а по
девятнадцатому веку, чтовглядеться во вчерашнийденьбылопроще, чемв
позавчерашний.
Но изучение биографий так называемых исторических деятелей не
давалоощущенияличнойпричастности.Николас не чувствовал своей связи с
людьми, и без него всем известными. Он долго думал, как совместить приватный
интерес с профессиональными занятиями, и в конце концов решение нашлось. Как
это часто бывает, ответна сложный вопрос был совсемрядом-- в отцовском
кабинете, на каминной полке,где стояла неприметная резная шкатулка черного
дерева.
x x x
БабушкаЕлизаветаАнатольевна,умершаязамноголетдорождения
Николаса, вывезла из Крыма в 1920-ом всего две ценности. Первая--будущий
сэр Александер, вту пору еще обретавшийся в материнской утробе.Вторая --
ларец с семейными реликвиями.
Самой познавательной изреликвий была пожелтевшая тетрадка, исписанная
ровным,педантичнымпочерком прапрадедаИсаакияСамсоновича,служившего
канцеляристомвМосковскомархивеминистерстваюстицииисоставившего
генеалогическое древо рода Фандориных с подробными комментариями.
Имелись в шкатулке и предметы куда более древние. Например, кипарисовый
крестик, который, поуверению семейного летописца, принадлежал легендарному
основателю рода крестоносцу Тео фон Дорну.
Или медно-рыжая, не выцветшая за столетия прядьволос в пергаменте, на
которомчиталась едва различимая надпись "Laura1500". ПримечаниеИсаакия
Самсоновича былократким: "Локон женский, неизвестно чей". О, как волновала
вдетствебуйнуюниколкинуфантазиютаинственнаямедноволосаяЛаура,
сокрытая непроницаемым занавесом столетий!
На столе у отца стоял извлеченный оттуда же, изларца, фотографический
портрет умопомрачительной красоты брюнета с печальными глазами и импозантной
проседьюнависках.Этобылдед,ЭрастПетрович, персонажвомногих
отношениях примечательный.
А чего стоила записка великой императрицы, собственноручноначертавшей
налисткевеленевойбумагивсегодваслова,нозатокаких!"Вечно
признательна" -- и внизу знаменитый росчерк: "Екатерина". Отец говорил,что
некогдасодержались вшкатулкеидедовы ордена, втомчисле золотые, с
драгоценными каменьями, но в трудные времена бабушка их продала. И правильно
сделала. Эка невидаль"Владимиры" да"Станиславы", их в антикварных лавках
сколько угодно,а вот за то,что Елизавета Анатольевна сохранила старинные
нефритовые четки (теперь уэк не узнать, комуиз предков принадлежавшие) или
часы-луковицу бригадира Лариона Фандоринас застрявшей в ней турецкой пулей
-- вечная бабушке благодарность.
Николасу самому было странно, что он не додумался до такой простой вещи
раньше. Зачем копаться в биографиях чужих людей, про которых и так все более
или менее известно, если естьистория собственногорода?Тут уж никтоне
перебежит дорогу.
Сначала магистр, конечноже,занялся автографомцарицы,который мог
принадлежать толькоДаниле Фандорину, состоявшему при Северной Семирамиде в
неприметной, ноключевойдолжности камер-секретаря.