- У них сейчас как раз какие-то нелады. Но
даже если и не принц, то хотя бы господин до Гонди...
- Господин де Гонди не сегодня-завтра будет кардиналом; для него
испрашивают кардинальскую шапку.
- Разве не бывало воинственных кардиналов? - сказал Арамис. - Поглядите на
стены: вокруг вас четыре кардинала, которые во главе армии были не хуже
господ Гебриана и Гассиона *16.
- Хорош будет горбатый полководец!
- Горб скроют латы. К тому же вспомните, Александр хромал, а Ганнибал был
одноглазым.
- Вы думаете, эта партия доставит вам большие выгоды? - спросил
д'Артаньян.
- Она мне доставит покровительство могущественных людей.
- И проскрипции *17 правительства?
- Парламент и мятежи помогут их отменить.
- Все, что вы говорите, могло бы осуществиться, если б удалось разлучить
короля с его матерью.
- Этого, может быть, добьются.
- Никогда! - вскричал д'Артаньян с убеждением. - Вы сами тому свидетель,
Арамис, вы, знающий Анну Австрийскую так же хорошо, как я. Думаете вы, что
она когда-нибудь способна забыть, что сын ее опора, ее защита, залог ее
благополучия, ее счастья, ее жизни? Ей следовало бы перейти вместе с ним
на сторону знати и бросить Мазарини; но вы знаете лучше, чем кто-либо
другой, что у нее есть серьезные причины не покидать его.
- Может быть, вы правы, - задумчиво сказал Арамис. - Я, пожалуй, к ним не
примкну...
- К ним! А ко мне? - сказал д'Артаньян.
- Ни к кому. Я священник; какое мне дело до политики? У меня даже требника
никогда в руках не бывает. Довольно с меня моей клиентуры: продувных
остроумцев-аббатов и хорошеньких женщин. Чем больше путаницы в
государственных делах, тем меньше шума из-за моих шалостей; все идет
чудесно и без моего вмешательства. Решительно, дорогой друг, я ни во что
не стану вмешиваться.
- Ив самом деле, мой дорогой, - сказал д'Артаньян, - меня начинает
заражать ваша философия. Право, не понимаю, какая муха вдруг меня укусила!
У меня есть служба, которая меня кое-как кормит. После смерти Тревиля -
бедняга стареет! - я могу стать капитаном. Это совсем не плохой
маршальский жезл для гасконского дворянина, младшего в роду, и я чувствую,
что вообще имею склонность к пище скромной, но ежедневной. Чем гоняться за
приключениями, я лучше приму приглашение Портоса, поеду охотиться в его
поместье. Вы знаете, у Портоса есть поместье.
- Как же! Конечно, знаю. Десять миль лесов, болот и лугов; он владыка гор
и долин и тягается с нуайонским епископом за феодальные права.
"Отлично, - подумал д'Артаньян, - это-то мне и надо было знать. Портос в
Пикардии".
- И он носит теперь свою прежнюю фамилию дю Валлон? - спросил он вслух.
- Да, и прибавил еще к ней фамилию де Брасье; так называется его земля,
которая давала некогда права на баронский титул!
- Так что мы увидим Портоса бароном?
- Без сомнения. Особенно хороша будет баронесса Портос!
Оба приятеля расхохотались.
- Итак, - заговорил д'Артаньян, - вы не желаете стать сторонником
Мазарини?
- А вы сторонником принцев?
- Нет. Ну, так не будем ничьими сторонниками и останемся друзьями; не
будем ни кардиналистами, ни фрондерами.
- Да, - сказал Арамис, - будем мушкетерами.
- Хотя бы в сутане.
- Особенно в сутане, - воскликнул Арамис, - в том-то и прелесть.
- Ну, так прощайте, - сказал, вставая, д'Артаньян.
- Я вас не удерживаю, мой дорогой, - сказал Арамис, - потому что мне негде
было бы вас положить. А предложить вам ночевать с Планше в сарае было бы
неприлично.
- К тому же я всего в трех милях от Парижа. Лошади отдохнули, не пройдет и
часа, как я буду дома.
Д'Артаньян налил себе последний стакан.
- За наше доброе старое время!
- Да, - подхватил Арамис, - к сожалению, оно прошло... Fugit irreparabile
tempus... (Безвозвратно бежит время... (лат.))
- Ба! Оно, может быть, еще вернется. На всякий случай, если я вам
понадоблюсь, запомните: Тиктонская улица, гостиница "Козочка".
- А я - здесь, в иезуитском монастыре. С шести утра до восьми вечера - в
двери, с восьми вечера до шести утра - через окно.
- До свиданья, мой дорогой.
- О, я вас так не отпущу, позвольте мне проводить вас.
И Арамис взялся за плащ и шпагу.
"Он хочет удостовериться в моем отъезде", - подумал д'Артаньян.
Арамис свистнул, но Базен дремал в передней над остатками ужина, и Арамис
принужден был дернуть его за ухо, чтобы разбудить.
Базен потянулся, протер глаза и попытался опять уснуть.
- Ну-ка, соня, скорей лестницу.
- Да она, - сказал Базен, зевая до ушей, - осталась висеть в окне,
лестница-то.
- Тогда давай садовую лестницу. Не видишь разве, господин д'Артаньян с
трудом подымался, а спускаться ему будет еще труднее.
Д'Артаньян хотел было уверить Арамиса, что он отлично спустится, но ему
пришла в голову одна мысль, и он промолчал.
Базен глубоко вздохнул и ушел за лестницей.