- Так вот, друг мой, заслужите ее: она на конце вашей шпаги. Мы не
повредим друг другу. Ваша цель - титул, моя - деньги... Мне бы только
заработать достаточно, чтобы восстановить Артаньян, пришедший в упадок с
тех пор, как мои предки разорились на крестовых походах, да прикупить по
соседству акров тридцать земли, - больше мне не нужно. Я поселюсь там и
спокойно умру.
- А я, - сказал Портос, - хотел бы быть бароном.
- Вы им будете.
- А о других наших друзьях вы тоже вспомнили? - спросил Портос.
- Конечно. Я виделся с Арамисом.
- А ему чего хочется? Быть епископом?
- Представьте себе, - ответил д'Артаньян, не желавший разочаровывать
Портоса, - что Арамис стал монахом и иезуитом и живет как медведь; он
отрекся от всего земного и помышляет только о спасении души. Мои
предложения не могли поколебать его.
- Тем хуже! - сказал Портос. - Он был человек с головой. А Атос?
- Я еще не видался с ним, но поеду к нему от вас. Не знаете ли, где его
искать?
- Близ Блуа, в маленьком именьице, которое он унаследовал от какого-то
родственника.
- А как оно называется?
- Бражелон. Представьте себе, друг мой, Атос, который и так родовит, как
император, вдруг еще наследует землю, дающую право на графский титул! Ну
на что ему эти графства? Графство де Ла Фер, графство де Бражелон!
- Тем более что у него нет детей, - сказал д'Артаньян.
- Гм, я слыхал, что он усыновил одного молодого человека, который очень
похож на него лицом.
- Атос, наш Атос, который был добродетелен, как Сципион *21! Вы с ним
виделись?
- Нет.
- Ну, так я завтра же повидаюсь с ним и расскажу о вас. Боюсь только, - но
это между нами, - что из-за своей несчастной слабости к вину он состарился
и опустился.
- Да, правда, он много пил.
- К тому же он старше нас всех, - заметил д'Артаньян.
- Всего несколькими годами; важная осанка очень его старила.
- Да, это верно. Итак, если Атос будет с нами - великолепно; ну, а если не
будет, мы и без него обойдемся. Мы и вдвоем стоим целой дюжины.
- Да, - сказал Портос, улыбаясь при воспоминании о своих былых подвигах, -
но вчетвером мы стоили бы тридцати шести; тем более что дело будет не из
легких, судя по вашим словам.
- Не легкое для новичка, но не для нас.
- А сколько оно продлится?
- Пожалуй, хватит года на три, на четыре, черт возьми!
- Драться будем много?
- Надеюсь.
- Не легкое для новичка, но не для нас.
- А сколько оно продлится?
- Пожалуй, хватит года на три, на четыре, черт возьми!
- Драться будем много?
- Надеюсь.
- Тем лучше в конце концов, тем лучше! - восклицал Портос. - Вы
представить себе не можете, как мне с той поры, что я сижу здесь, хочется
размять кости! Иной раз, в воскресенье, после церкви, я скачу на коне по
полям и лугам моих соседей в чаянии какой-нибудь доброй стычки, так как
чувствую, что она мне необходима; но ничего не случается, мой милый. То ли
меня уважают, то ли боятся, что более вероятно. Мне позволяют вытаптывать
с собаками поля люцерны, позволяют над всеми издеваться, и я возвращаюсь,
скучая еще больше, вот и все. Скажите мне, по крайней мере, теперь в
Париже уже не так преследуют за поединки?
- Ну, мой милый, тут все обстоит прекрасно. Нет никаких эдиктов, ни
кардинальской гвардии, ни Жюссака и ему подобных сыщиков, ничего. Под
любым фонарем, в трактире, где угодно: "Вы фрондер?" - вынимаешь шпагу, и
готово. Гиз убил Колиньи посреди Королевской площади, и ничего - сошло.
- Вот это славно! - сказал Портос.
- А затем, в скором времени, - продолжал д'Артаньян, - у нас будут битвы
по всем правилам, с пушками, с пожарами, - все что душе угодно.
- Тогда я согласен.
- Даете мне слово?
- Да, решено! Я буду колотить за Мазарини направо и налево. Но...
- Что "но"?
- Пусть он сделает меня бароном.
- Э, черт возьми! Да это уж решено заранее. Я вам сказал и повторяю, что
ручаюсь за ваше баронство.
Получив это обещание, Портос, который никогда не сомневался в слове своего
друга, повернул с ним обратно в замок.
XIV
ПОКАЗЫВАЮЩАЯ, ЧТО ЕСЛИ ПОРТОС БЫЛ НЕДОВОЛЕН СВОЕЙ УЧАСТЬЮ, ТО МУШКЕТОН БЫЛ
СОВЕРШЕННО УДОВЛЕТВОРЕН СВОЕЮ
На обратном пути к замку Портос был погружен в мечты о своем будущем
баронстве, а д'Артаньян размышлял о жалкой природе человека, всегда
недовольного тем, что у него есть, и постоянно стремящегося к тому, чего у
него нет. Д'Артаньян, будь он на месте Портоса, счел бы себя счастливейшим
человеком на свете. А чего недоставало для счастья Портосу? Пяти букв,
которые он имел бы право писать впереди всех своих имен и фамилий, да еще
коронки, нарисованной на дверцах кареты.
"Видно, суждено мне, - подумал д'Артаньян, - всю жизнь глядеть направо и
налево и так и не увидеть ни разу вполне счастливого лица".