- До свидания!
- До свидания!
- Кстати, что вы будете есть?
- За меня не беспокойтесь. Я не позволю себе умереть с голоду.
В этом он убежден. Он представляет себе: едва он уйдет, как Фелиси сразу же усядется за кухонный стол и станет медленно есть что придется, читая при этом одну из тех книжонок, которые она покупает у мадам Шошуа.
Мегрэ взбешен. Его околпачивают на глазах у всех, да еще кто - эта язва Фелиси.
Наступает четверг. Приехали родственники Жюля Лапи: брат, Эрнест Лапи, плотник из Фекана, человек сурового вида, со стриженными бобриком волосами и лицом, обезображенным оспой, его толстая усатая жена, двое детей, которых она подталкивает перед собой, как гусят. Его племянник, молодой человек девятнадцати лет, Жак Петийон, приехавший из Парижа: у него нездоровый, лихорадочный вид, и весь клан Лапи недоверчиво на него поглядывает.
В Жанневиле нет кладбища. Кортеж направился в Оржеваль, административный центр, к которому относится новый поселок. Черная креповая вуаль Фелиси вызывает большую сенсацию. Где она ее откопала? Только потом Мегрэ узнает: одолжила у Мелани Шошуа.
Фелиси не ждет, пока ей укажут место. Она становится в первом ряду и шествует впереди семьи, прямая, настоящая скорбящая статуя, все время прикладывая к глазам носовой платок с черной каймой, надушенный дешевым одеколоном, который тоже, вероятно, приобрела в лавочке Мелани.
Бригадир Люка, проведший ночь в Жанневиле, сопровождает Мегрэ. Оба они следуют за кортежем по пыльной дороге, а в ясном небе распевают жаворонки.
- Она что-то знает, это точно. Какой бы хитрой себя ни считала, в конце концов она расколется.
Люка утвердительно кивает. Во время заупокойной мессы двери маленькой церкви остаются открытыми, и в ней больше пахнет весной, чем ладаном. До вырытой могилы идти недалеко.
После похорон семья должна вернуться в дом покойного, чтобы заняться завещанием.
- С чего это мой брат стал бы оставлять завещание? - удивляется Эрнест Лапи. - В нашей семье это не принято.
- Фелиси уверяет...
- Фелиси... Фелиси... Опять Фелиси...
Люди невольно пожимают плечами.
Но разве она не проталкивается вперед и первой не бросает лопату земли на гроб? А потом, вся в слезах, отходит поспешно и кажется, вот-вот должна упасть...
- Не упускай ее из виду, Люка!
Она шагает, шагает, быстро сворачивает в какие-то переулки Оржеваля, и вот наконец Люка, следующий за ней на расстоянии каких-нибудь пятидесяти метров, попадает на пустынную улицу и видит, как вдали исчезает за поворотом грузовичок. Он опоздал...
Люка толкает дверь харчевни:
- Скажите, пожалуйста... Грузовичок, который только отъехал... Вы знаете?
- Да... Машина Луве, механика... Он только сейчас здесь выпил кружку пива...
- Он никого не захватил с собой?
- Не знаю... Не думаю... Я не выходил...
- Вы не знаете, куда он поехал?
- В Париж, как обычно по четвергам...
Люка бросается на почту, которая, к счастью, оказывается напротив.
- Алло!.. Да... Это Люка... Поскорее... Грузовик довольно потрепанный, уже повидавший виды... Подождите...
Он спрашивает у почтовой служащей:
- Вы не знаете номерного знака машины мсье Луве, механика?
- Нет.
.. Помню только, что он кончается на цифру восемь...
- Алло!.. Последняя цифра номера - восемь... Девушка в трауре...
Алло!.. Не прерывайте... Нет... Вряд ли ее нужно задерживать... Просто последить за ней... Понятно? Комиссар позвонит сам.
На дороге из Оржеваля в Жанневиль Люка догоняет Мегрэ.
- Она исчезла...
- Что?
- Думаю, вскочила в грузовичок, когда тот уже трогался с места...
Забежала за угол... Я звонил на набережную Орфевр...Сейчас поднимут на ноги людей... Предупредят на заставах...
Итак, Фелиси исчезла! Запросто, средь бела дня, как говорится, под носом у Мегрэ и его лучшего бригадира! Исчезла в огромной черной вуали, по которой ее можно узнать за километр.
Члены семьи, время от времени поворачивающие головы в сторону полицейских, удивлены, не видя Фелиси. Оказывается, она унесла с собой ключ от дома, и теперь приходится идти через сад. Мегрэ открывает жалюзи на окнах столовой. На столе еще лежит простыня и веточка самшита. В комнате по-прежнему пахнет свечой.
- Я бы чего-нибудь выпил, - вздыхает Эрнест Лапи. - Этьен!.. Жюли!.. Не бегайте по грядкам... Где-то должно быть вино...
- В погребе... - сообщает Мегрэ.
Жена Лапи идет в лавку Мелани Шошуа купить детям пирожных, а заодно берет и для всех.
- Нет никакого основания думать, господин комиссар, будто брат составил завещание... Я, конечно, знаю, он был оригинал... Жил, как медведь в берлоге, и мы с ним почти не виделись... Но что до этого... Тут уж...
Мегрэ шарит в ящиках письменного стола, стоящего в углу. Он вынимает сначала связки тщательно сложенных счетов, а затем старый, посеревший от времени бумажник, в котором лежит только желтый конверт: "Открыть после моей смерти".
- Ну, вот, господа, - говорит комиссар. - Я думаю, это как раз то, что мы ищем.
"Я, нижеподписавшийся, Жюль Лапи, в здравом уме и твердой памяти, в присутствии Форрентена Эрнеста и Лепапа Франсуа, жителей Жанневиля Оржевальского округа..."
Голос Мегрэ становится все внушительнее.
- Фелиси оказалась права! - заключает он наконец, пробежав бумагу.
- Ей оставлен в наследство дом и все к нему относящееся.
Семью словно громом сразило. Завещание содержит одну небольшую фразу, которую они забудут не скоро:
"...Принимая во внимание поведение моего брата и его жены после случившегося со мной несчастья..."
- Я ему просто говорил, что смешно поднимать такой шум из-за... пытается объяснить Эрнест Лапи.
"...Принимая во внимание поведение моего племянника Жака Петийона..."
Молодой человек, приехавший из Парижа, напоминает двоечника, присутствующего при раздаче наград.
Но все это пустяки! Важно, что наследница - Фелиси. А Фелиси, бог знает почему, куда-то исчезла.
Глава 2
ШЕСТИЧАСОВОЕ МЕТРО
Засунув руки в карманы, комиссар стоит в коридоре перед бамбуковой вешалкой, в центр которой вделано зеркало в форме ромба. Мегрэ видит себя в зеркале. Ну как тут не рассмеяться! Он похож на ребенка, которому чего-то захотелось, но он не осмеливается попросить. Однако Мегрэ не смеется. Он протягивает руку за широкополой соломенной шляпой, висящей на крючке, и надевает ее.
Вот здорово! У Деревянной Ноги голова была еще больше, чем у комиссара, а ведь Мегрэ зачастую приходится обходить много шляпных магазинов, пока удается подобрать подходящую.