Итутжераздалсякрикбарона:
– Картины!.. Сервант!..
Онзаикался, задыхался, протягиваярукикпустымместам, копустевшимстенам, изкоторыхторчалигвозди, гдеещевиселитеперьненужныеверевки. Ватто–исчез! Рубенсы–похищены! Гобелены–сняты! Витриныдлядрагоценностей–опустошены!
– ИмоиканделябрывстилеЛюдовика XV в…Иподсвечникрегентства!.. Ибогородицадвенадцатогостолетия!..
Онперебегалсместанаместоврастерянности, вотчаянии. Называлуплаченныецены, подводилитогипотерям, нагромождалчисла, ивсеэто–вперемешку, нечленораздельно, неоконченнымифразами. Онтопалногами, корчился, сходясумаотяростиистрадания. Словновконецразоренныйчеловек, готовыйпуститьсебепулювлоб.
Иесличто-нибудьмоглоегоутешить, тотолькоизумление, охватившееГанимара. Невпримербарону, инспекторнебылвсостояниипошевелиться. Словноокаменев, онблуждающимвзоромокидывалокружающее. Окна? Заперты. Замкинадверях? Нетронуты. Иникакихпроломоввпотолке. Следоввзломавполу? Всебыловполнейшемпорядке. Все, очевидно, исполненометодически, побезошибочному, логичномуплану.
– АрсенЛюпэн…АрсенЛюпэн… –бормоталонвполнейшейподавленности.
Онподскочилкобоимагентам, словногневеговдругподхлестнул, яростновстряхнулих, сталругать. Ниодин, однако, непроснулся.
– Ихусыпили!
– Нокто?!
– Вотеще! Он, чертеговозьми! Либоегобанда, подегоруководством. Это–вегоманере. Егопочерк, ошибкинеможетбыть.
– Втакомслучаеяпогиб, всепропало.
– Да, всепропало.
– Ноэтожеужасно! Чудовищно!
– Жалуйтесьвполицию.
– Кчему?
– Дьявольщина! Надопопытаться, управосудия–своивозможности.
– Правосудие! Поглядитехотябынасебя…ВэтусамуюминутуВымоглибыпоискатьулики, обнаружитьчто-нибудь, аВынисместа…
– Обнаружитьчто-нибудь, имеяделосАрсеномЛюпэном! ОчемВы, милейший, АрсенЛюпэнникогданеоставляетследов. Унегонебываетслучайностей. Яспрашиваюсебяпорой, непосвоейливолеондалмнезадержатьсебятам, вАмерике!
– Значит, мнепридетсяотказатьсяотсвоихполотен, отвсего! Новедьонукралжемчужинымоихколлекций! Яотдалбыцелоесостояние, чтобыихвернуть. Еслипротивнегоничегонельзяпредпринять, пустьонхотябыназоветцену!
Ганимарпристальновзглянулнабарона.
– Пожалуй, вэтоместьсмысл…Вамэтонекажется?
– Нет, нисколько. ЧтоВыимеетеввиду?
– Этумысль, котораякомнепришла.
– Окакоймыслиречь?
– Мыещекэтомувернемся, еслиследствиеничегонедаст…Толькосмотрите, нисловаобомне, еслихотите, чтобыделомнеудалось.
Идобавилсквозьзубы:
– Всущности, хвастатьмнепоканечем.
Обаагентамеждутемпостепенноприходиливсебястемпришибленнымвидом, скоторымпробуждаютсяотгипнотическогосна. Судивлениемосматривались, пыталисьпонять, гдеони. Ганимарзадалимнескольковопросов; ониничегонепомнили.
– Ивсе-таки, выдолжныбылихотького-нибудьзаметить!
– Нет.
– Вспомните!
– Данетже…
– Вычто-нибудьвыпили?
Онипоразмыслили. Затемодинсказал:
– Да, явыпилнемноговоды.
– Изэтоговотграфина?
– Да.
– Ятоже, –объявилвторой.
Ганимарпонюхалсосуд, попробовалсодержимое. Уводынебылониособогопривкуса, ницвета.
– Таквот, мытеряемвремязря. Незапятьминутрешаютзагадки, заданныеАрсеномЛюпэном. Но, чертвозьми, яклянусь, чтоонмнеещепопадется. Второйтурвыиграним. Ноужтретийостанетсязамной!
ВтотжеденьжалобапоповодуквалифицированнойкражибыланаправленабарономКагорномпротивАрсенаЛюпэна, содержавшегосявтюрьмеСанте.
Баронунеразпришлось, однако, обэтомпожалеть, когдаонувиделзамокМалакинаводненнымжандармами, прокурорами, следователями, журналистами, всемилюбопытствующими, проникавшимивовсеуглы, вкоторыеимвовсенеполагалосьсоваться.
Деловзволновалообщественноемнение.
Всепроизошлопристольнеобычныхобстоятельствах, имяАрсенаЛюпэнанастольковозбуждаловоображениелюдей, чтосамыеневероятныеисториизаполоняликолонкигазет, ипубликавстречалаихсдоверием.
Нопервоначальноеписьмо, котороеопубликовало«ЭхоФранции», (иниктоникогданеузнал, ктосообщилгазетеэтоттекст), послание, которымбаронКагорнбылнахальнопредупрежденнасчеттого, чтоегоожидало, вызвалочрезвычайноеволнение. Былипредложенысамыефантастическиеобъяснения. Напомнилиосуществованиизнаменитыхподземелий. Иследствие, поддавшисьвлиянию, направилорозыскпоэтомупути.
Замокобшарилиснизудоверху. Допросиликаждыйкамень. Исследовалидеревянныеобшивкистен, дымоходы, рамызеркалипотолочныебалки. Присветефакеловосмотрелиогромныепогреба, вкоторыхфеодальныевладетелиМалакинекогдаскладывалисвоеоружиеиприпасы. Заглянуливсамыенедраскалы. Всебылонапрасно. Неудалосьобнаружитьмалейшегопризнакаподземногохода. Потайногоходапростонебыло.
Пустьтак, –отвечалинаэтосовсехсторон, –нопредметымеблировкиикартинынеиспаряютсясамисобой, подобнопризракам. Такиевещиуходяттолькочерездвериилиокна, илюди, которыеимизавладевают, пробираютсявнутрьивыходяттожечерездвериилиокна. Ктожеэтилюди? Каконизабралисьтуда? Икакоттудавыбрались?
ОрганыправосудияРуана, убедившисьвсвоембессилии, обратилисьзапомощьюкпарижскимсыщикам. ГосподинДюдуа, начальникСюрте, направилкнимлучшихрозыскниковсвоейжелезнойбригады. ДаиличнопровелвМалакесороквосемьчасов. Этотоженикчемунепривело.
ТогдаонивызвалинспектораГанимара, чьимуслугамемуприходилосьтакчастодаватьвысокуюоценку.
Ганимарвнимательновыслушалнаставлениясвоегоначальника; затем, покачавголовой, молвил:
– По-моему, упорныепоискивсамомзамкенебылиправильнымрешением. Выходсовсемвдругомместе.
– Вкакомже?
– Там, гдеЛюпэн.
– Там, гдеЛюпэн! Думатьтак–значитдопуститьегоучастие!
– Яеговполнедопускаю. Болеетого, считаюнесомненным.
– Послушайте, Ганимар, этоведьнелепо! АрсенЛюпэн–втюрьме!
– АрсенЛюпэнвтюрьме, допустим. Онподнаблюдением, согласен. Нобудьунегонаногахкандалы, наруках–веревкииворту–кляп, янеизменилбысвоегомнения.
– ПочемуВытакупорствуете?
– ПотомучтоАрсенЛюпэнитолькоонспособенсоорудитьтакуюмасштабнуюмахинациюинастолькоееусовершенствовать, чтобыонаудалась…Каконоивышлонасамомделе.
– Слова, Ганимар, слова!
– Отражающиедействительность. Новэтомделенебылониподземныхходов, ниповорачивающихсянасвоейосикаменныхплит, нидругихподобныхнелепостей. Нашчеловекнепользуетсятакимиустарелымиспособами. Онвесьвсегодняшнем, вернее–ужевзавтрашнемдне.
– ИкаковизэтогоВашвывод?
– Мойвыводпривелктому, чтояпрошууВасповсейформеразрешенияпровестиснимчас.
– Вегокамере?
– Вотименно. ВозвращаясьизАмерики, вовремяпереезда, мыподдерживалисамыелучшиеотношения, исмеюполагать, чтоониспытываетнекоторуюсимпатиюктому, ктосумелегоарестовать. Еслионсможетчто-нибудьдляменяпрояснить, неставясебяподудар, онбезколебанийизбавитменяотлишнегопутешествия.
Былочутьпозднееполудня, когдаГанимарвошелвкамеруАрсенаЛюпэна. Арестант, лежавшийнасвоейкойке, издалвозгласрадости.
– Какаяприятнаянеожиданность! МойдорогойГанимар–менявгостях!
– Собственнойперсоной.
– Хотелосьбыоченьмногоговтомтихомприбежище, котороеявременнодлясебяизбрал…Ивсе-такияничегонежелалбысебеболее, чемподобнойвстречи.
– Тыслишкомлюбезен.
– Данетже, нет! Моеуважениектебевполнеискренне.
– Яэтимгоржусь.
– Янеизменноутверждал: Ганимар–лучшийизнашихдетективов. Онпочтиравен–видишь, яговорюоткровенно, –онпочтиравенШерлокуХолмсу. Иявотчаянии, чтонемогупредложитьтебеничегоболеедостойного, чемэтоттабурет. Иничегоосвежающего–дажебокалапива. Ужтыпрости, ведьзадержалсяяздесьмимоходом.