Но, еслипозволишь…
– Тынадомнойсмеешься, Люпэн?
– Извольосторожноснятьскорлупусвотэтогояичкавсмятку. Итыубедишьсясам, чтоянадтобойнисколечконенасмехаюсь.
Ганимармашинальноповиновался, разбивяйцолезвиемножа. Инесдержалвозгласаудивления. Впустойскорлупебылспрятанлистокголубойбумаги. ПопросьбеЛюпэна, онегоразвернул. Этобылателеграмма, точнее–частьтелеграммы, откоторойоторвалиданныепочтовогоотделения. Онпрочитал:
«Соглашениезаключено. Стотысячшариковвыплачены. Всеидеткакнадо».
– Стотысячшариков? –повторилон.
– Нуда, стотысячфранков. Маловато, конечно, новременанынчетяжкие…Уменятакиенакладныерасходы! Зналбытымойбюджет!.. Бюджетбольшогогорода!
Ганимарподнялся. Плохоенастроениеунегоразвеялось. Онненадолгопризадумался, окинулмысленнымвзоромслучившееся, чтобыобнаружитьвнемслабуюсторону. Затемпроизнестоном, вкоторомслышалосьвосхищениезнатока:
– Намещевезет, чтотакие, какты, нерождаютсядюжинами, иначепришлосьбыприкрытьнашулавочку.
АрсенЛюпэнскромноопустилглазаиответил:
– Право! Надоведьчеловекуразвлечься, употребитьначто-тосвойдосуг. Темболее, еслиделомогловыгоретьтолькоблагодарятому, чтоясиделвтюрьме.
– Вотеще! –воскликнулГанимар. –Твойпроцесс, твоязащита, следствие–всегоэтогоещемало, чтобыдоставитьтеберазвлечение?
– Нет, ибояпринялрешениенеприсутствоватьнасуде.
– Ох, ох!
АрсенЛюпэнтвердоповторил:
– Янебудуприсутствоватьнапроцессе, Ганимар.
– Действительно?!
– Акакже, дорогой! По-твоему, ябудугнитьнасыройсоломе? Тыменяпростообижаешь. АрсенЛюпэностаетсявтюрьмелишьтовремя, котороеустраиваетегосамого, ниминутойбольше.
– Былобыразумнее, дляначала, непопадатьвнее, –ироническимтономзаметилинспектор.
– Воткак! Милостивыйгосударьнадомнойподтрунивает! Милостивыйгосударьнапоминает, чтоименноонимелчестьобеспечитьмойарест! Знайже, досточтимыйдруг, чтоникто, иты–неболее, чемдругие, несмогбыменясхватить, еслибыврешающуюминутуменянесковаловомногоразболееважноеобстоятельство.
– Тыменяудивляешь.
– Наменясмотрелаженщина, Ганимар, аяеелюбил. Можешьлитыпонять, чтозначитчувствоватьнасебевзорженщины, которуюлюбишь? Всеостальноемалозначилодляменя, клянусь. Вотпочемуясегодняздесь.
– Идовольнодавно, позвольтебеэтонапомнить.
– Вначалемнехотелосьвсезабыть. Ненадосмеяться, приключениебылочудесным, ясволнениемвспоминаюдосихпоронем. Сдругойстороны, уменяведьнежелезныенервы. Ужизнивнашиднитакойлихорадочныйтемп! Инадоуметьвподходящиемоментыустраиватьсебе, таксказать, курслеченияодиночеством.
Адлятакогорежимаподобноеместо–простонаходка. Лечение«Санте» –повсемправиламмедицины! [1]
– АрсенЛюпэн, –заметилГанимар, –тыопятьбросаешьмневызов.
– Ганимар, –отозвалсяЛюпэн, –сегодняунас–пятница. Вследующуюсредуяпридувыкуритьсигаруктебедомой, наулицуПерголезе, вчетыречасапополудни.
– АрсенЛюпэн, ябудуждать.
Ониобменялисьрукопожатиями, какстарыедрузья, ценящиедругдругапоистинномудостоинству, исыщикнаправилсякдвери.
– Ганимар! Тотобернулся.
– Чтотакое?
– Ганимар, тызабылуменячасы.
– Моичасы?
– Нуда, онизачем-тозабреливмойкарман. Люпэнвозвратилчасы, притворноизвиняясь.
– Ужтыпрости…Дурнаяпривычка…Уменя, правда, забралимои, ноэтонеповоддлятого, чтобыязавладелтвоими…Темболее, чтоуменятеперьестьхронометр, накоторыйгрешножаловаться, ибослужитонмнеотлично.
Онвынулизтогожеящичкабольшиезолотыечасы, массивныеиудобные, дополненныетяжелойцепьюизтогожеметалла.
– Аэти–изчьегооникармана? –осведомилсяГанимар. АрсенЛюпэннебрежноприсмотрелсякинициалам, вырезаннымнакрышкехронометра.
– «Же-Бе»…Чтобыэтомогло, чертвозьми, означать? Ахда, вспоминаю.
ЖюльБувье, нашмилыйследователь, прекрасныйчеловек.