Так ли уж изменился Монмартр? Да, ритмы оркестров были иные. Больше появилось неоновых вывесок и реклам, но люди напоминали тех, прежних.
Лишь некоторые изменили амплуа, как, например, швейцар "Сен-Троп", который дружески поздоровался с Мегрэ.
Это был великан с белой бородой, русский эмигрант, который много лет в другом кабаре квартала красивым басом пел старинные романсы своей родины, аккомпанируя себе на балалайке.
- Вы помните вечер последнего вторника?
- Я помню все вечера, которые даровал мне господь! - выспренне ответил старый вояка.
- В тот вечер ваш хозяин приходил сюда?
- В половине десятого, с красивой барышней.
- Вы хотите сказать - с Адой? А потом он не возвращался один?
- Клянусь святым Георгием!
Почему святым Георгием? Мегрэ вошел, окинул взглядом бар, круглые столики на одной ножке, за которыми, окутанные оранжевым светом, сидели первые посетители. Похоже, о его приходе уже предупредили, потому что персонал - метрдотель, музыканты и танцовщицы - следили за ним глазами, в которых читалось любопытство и тревога одновременно.
Пробыл ли Буле здесь дольше? Мегрэ пошел обратно, у двери "Лотоса" снова кивнул Микею, затем девушке-гардеробщице и попросил у нее жетон.
В застекленной кабине он еще раз - и опять безуспешно! - попытался дозвониться на улицу Ла Брюйер.
Потом он заглянул в "Голубой экспресс", внутреннее убранство которого напоминало пульмановский вагон. Оркестр там играл так оглушительно, что он тут же поспешил уйти и, погрузившись в спокойствие и темноту другого конца улицы Виктор-Массе, дошел до сквера Анвер, где были открыты всего два кафе.
То, что находилось под вывеской "Кружка пива из Антверпена", напоминало старую провинциальную пивнушку. У окон завсегдатаи играли в карты, в глубине можно было увидеть бильярд, вокруг которого не спеша, почти торжественным шагом ходили двое мужчин.
Один из них был мсье Резон. Без пиджака. Его толстопузый партнер - с сигарой в зубах и в зеленых подтяжках.
Мегрэ не вошел, он остановился на пороге, словно это зрелище заворожило его, на самом же деле он думал о другом и вздрогнул, когда чей-то голос произнес рядом:
- Добрый вечер, патрон...
Это был Лапуэнт, получивший задание заняться счетоводом. Он проговорил:
- А я как раз собирался домой... Я выяснил, что он делал во вторник вечером... Из кафе ушел в четверть двенадцатого... Позже половины двенадцатого он никогда не задерживается... Меньше чем через десять минут был уже дома... Консьержка убеждена... Именно в этот вечер она долго не ложилась спать, поджидала из кино мужа и дочь... Она видела, как мсье Резон вернулся, и уверена, что больше он не выходил...
Юный Лапуэнт был сбит с толку, потому что Мегрэ, казалось, не слушал его.
- У вас есть новости? - рискнул спросить он. - Хотите, чтобы я остался с вами?
- Нет. Иди спать...
Он предпочел снова начать свой обход в одиночестве, вскоре опять вошел в "Голубой экспресс", как раз в тот момент, когда там открывали занавес, и бросил взгляд в глубь зала, как некоторые посетители, которые прежде чем войти, хотят убедиться, что они найдут здесь то, что ищут.
Потом - снова "Лотос". Снова Микей, занятый таинственным разговором с двумя американцами, - должно быть, сулил им запрещенные развлечения, - подмигнул ему.
Снова Микей, занятый таинственным разговором с двумя американцами, - должно быть, сулил им запрещенные развлечения, - подмигнул ему.
Теперь Мегрэ не нужно было просить жетон для телефона, и звонок - уже не в первый раз! - опять зазвучал в доме, который внешне отныне был знаком Мегрэ и в котором, он был убежден, тогда колыхнулась занавеска.
Он даже растерялся немного, когда ему ответил мужской голос:
- Я слушаю...
Он уже не надеялся больше на это.
- Мэтр Жан-Шарль Гайар?
- Да, это я... Кто со мной говорит?..
- Комиссар Мегрэ из Уголовной полиции...
Молчание. Потом несколько нетерпеливым голосом:
- Так... Да, я слушаю...
- Простите, что беспокою вас в такое время...
- Вы чудом застали меня... Я только сейчас вернулся машиной из Пуатье и перед сном просматривал корреспонденцию...
- Могли бы вы принять меня на несколько минут?
- Вы звоните с набережной Орфевр?
- Нет, я в двух шагах от вас...
- Я вас жду...
Все тот же Микей у двери, еще более оживленная улица, женщина, которая вынырнула из какого-то закоулка и положила ладонь, на руку комиссара, но внезапно отпрянула, узнав его.
- Я не хотела оскорбить вас... - пробормотала она.
Наконец, словно оазис, он нашел тишину и покой на улице Ла Брюйер, где перед домом адвоката стояла длинная американская машина нежно-голубого цвета. Над дверью горела лампочка. Мегрэ одолел три ступеньки, ведущие к двери, и, прежде чем он успел нажать на кнопку звонка, она отворилась, и он увидел холл, выстланный белыми плитами.
Жан-Шарль Гайар был такой же высокий, такой же широкоплечий, как и русский швейцар в "Сен-Троп". Лет сорока пяти, розовощекий, крепкий, словно игрок в регби, он, должно быть, прежде состоял из одних мускулов и лишь недавно начал обрастать жирком.
- Входите, комиссар...
Он закрыл дверь, через коридор провел гостя в свой кабинет - довольно просторную комнату, обставленную комфортабельно, но без кричащей роскоши, освещенную только лампой под зеленым абажуром, которая стояла на столе, частью заваленном только что распечатанными письмами.
- Садитесь, прошу вас... У меня был утомительный день, к тому же в дороге я попал в сильную грозу, и это задержало меня...
Мегрэ завороженно смотрел на левую руку своего собеседника: на ней не хватало четырех пальцев. Остался только большой.
- Я хотел бы задать вам два-три вопроса по поводу одного из ваших клиентов...
Адвокат проявил беспокойство? Или просто интерес? Трудно сказать. У него были голубые глаза и светлые волосы, стриженные ежиком.
- Если это не профессиональная тайна... - проговорил он.
Он сел против комиссара, правой рукой поигрывая пресс-папье из слоновой кости.
- Сегодня утром обнаружили тело Буле...
- Буле? - переспросил адвокат, словно отыскивая это имя в недрах своей памяти.
- Хозяин "Лотоса" и других кабаре...
- А-а... Да-да... знаю...
- Он недавно приходил к вам, не так ли?
- Смотря по тому, что вы называете недавно...
- Во вторник, например.