Даже если она окажется нестоящей как клиентка, я все равно смог бы найти ей применение.
- Итак, - решил я продолжить, - назовите свое имя.
- Нет, - твердо ответила она.
- Почему же?
- Потому что... Это ведь ничего вам не даст, пока вы не наведете обо мне справки. И я вообще не желаю, чтобы вы что-нибудь проверяли. Я не
хочу, чтобы у кого-нибудь зародилось даже малейшее подозрение, что я могу находиться здесь до 30 июня.
- А что должно случиться 30 июня?
Она покачала головой и улыбнулась:
- О, вы очень ловко задаете вопросы, и это мне хорошо известно, поэтому-то я и не собираюсь отвечать ни на один из них. Я не хочу
информировать вас о том, что должен знать только Ниро Вулф. От вас я хочу одного: чтобы вы позволили мне остаться хоть на неделю здесь, и лучше
всего именно в той комнате.
Питанием, надеюсь, вы меня обеспечите. А теперь я считаю, что и так уже слишком много сказала. Думаю, мне лучше было... нет, это, пожалуй,
не сработало бы. - Она засмеялась. Смех у нее был мелодичным и журчащим. - Если бы я сказала, что читала о вас или видела вашу фотографию и вы
меня очаровали и что я хочу побыть некоторое время возле вас и провести с вами восхитительную неделю, вы все равно мне не поверили бы.
- Ну, как сказать. Многие женщины именно такие чувства и испытывают ко мне, но они, к сожалению, не имеют возможности тратить с этой целью
пятьдесят долларов в день.
- Но вы же слышали, я могу заплатить и больше.
Столько, сколько вы сами скажете.
- Теперь я понимаю это. Итак, подведем итоги. Продолжаете ли вы упорно скрывать свое имя?
- Да.
Тогда вам лучше говорить с мистером Вулфом, поменяв меня на него. - Я взглянул на часы. - Он спустится вниз через сорок пять минут. Я
проведу вас наверх в вашу комнату и оставлю там. Как только я его увижу, то за него возьмусь. Поскольку никаких сведений о себе вы не желаете
сообщать, мое вмешательство, возможно, будет и безнадежно. Но, может быть, мне все же удастся убедить его выслушать вас. Особенно если он увидит
наличные. Иногда вид денег оказывает на людей нужное действие. Ну, скажем, триста пятьдесят долларов в неделю. Устраивает вас это? Конечно,
сделка не считается заключенной, пока Вулф не даст на нее согласия.
Ее пальцы действовали быстро и аккуратно, когда отсчитывали семь новеньких пятидесятидолларовых банкнотов из пачки, которую она достала из
своей сумочки.
Я видел, что там осталось их немало. Взяв у нее деньги, я положил их в карман, прошел в прихожую за чемоданом и шляпной картонкой и провел
посетительницу наверх, двумя этажами выше. Дверь в комнату была открыта.
Я опустил на пол багаж, подошел к окну, поднял шторы и раскрыл окно настежь. Незнакомка вошла вслед за мной и немного постояла,
оглядываясь.
- О, комната довольно большая, - сказала она с одобрением. - Я очень вам признательна за любезность, мистер Гудвин.
Я хмыкнул, так как совсем не был готов к тому, чтобы перейти с ней на откровенность. Поставив чемодан на подставку возле одной из сдвоенных
кроватей, а картонку на стул, я сказал:
- Я должен проследить за тем, как вы распакуете свои вещи.
Ее глаза расширились.
Ее глаза расширились.
- Проследить за мной? Чем же это вызвано?
- Знакомства ради, - ответил я не очень любезно, так как был немного сердит на нее. - Мне известно, что в самой столице и ее окрестностях
имеется немало людей, которые считают, что Ниро Вулф слишком зажился. Некоторые из них могут решить, что пора уже приступить к делу. А комната
Вулфа, как вы, очевидно, знаете, находится как раз под вами. Так что я ожидаю найти в вашем чемодане бур и распорки, а в шляпной коробке -
динамит. Ваш чемодан заперт на ключ?
Она посмотрела на меня, чтобы удостовериться, не шучу ли я. Но потом, видимо все же решив, что не шучу, открыла чемодан. Я поспешно
подошел. Сверху лежал голубой шелковый пеньюар, который она тут же положила на кровать.
- Это только ради нашего знакомства, - с упреком сказала она.
- Считайте, что меня здесь нет, - сказал я, - и продолжайте распаковывать вещи. Я, конечно, не эксперт по дамскому белью, но твердо знаю,
что мне нравится.
У нее в чемодане был целый набор различных принадлежностей дамского туалета. Одно белое одеяние было прозрачное, как паутина, с самой
прекрасной отделкой, какую я когда-либо видел. Когда она положила его на кровать, я вежливо спросил:
- Это блузка?
- Нет, пижама.
- О, такая одежда для жаркой погоды великолепна!
Когда чемодан был уже опустошен, я внимательно осмотрел его и ощупал все стенки, как внутренние, так и наружные. И при этом совсем не
переигрывал. Среди нежелательных предметов, оставленных как-то в этом доме в некоем подобии контейнера, находились острога, бомба со
слезоточивым газом, баллон с цианидом. Но в данном случае в конструкции чемодана и шляпной картонки не было ничего хитроумного. Что же касается
содержимого, то трудно было бы обнаружить более красивую и полную коллекцию дамских вещей, приготовленных для спокойной, безоблачной недели,
которую необходимо провести в частном доме у частного детектива, каковым и являлся Ниро Вулф.
Я выпрямился и милостиво заметил:
- Думаю, что такого осмотра достаточно. Я, конечно, не стану обыскивать вас лично и вашу сумочку, поэтому надеюсь, что вы не станете
возражать, если я запру дверь. Ведь стоит вам проскользнуть вниз, в комнату Вулфа, и подложить цианид в бутылочку с аспирином, - а он примет его
и умрет, - и я останусь без работы.
- Конечно. - Она буквально прошипела эти слова сквозь зубы. - Да, да, заприте ее получше.
- Именно этим я каждый день и занимаюсь. Теперь вы видите, что вам необходим сторож, а я именно его и представляю. Ну а как теперь насчет
выпивки?
- Не откажусь, - ответила она с живостью, - если это не сложно.
Я удовлетворенно кивнул и оставил ее, все же заперев дверь на ключ, который принес из кабинета. Пройдя на кухню, я предупредил Фрица о том,
что у нас гостья, которая сидит сейчас взаперти в Южной комнате. Я попросил его отнести ей наверх напитки и передал ему ключ, после чего прошел
в кабинет, вытащил из кармана семь пятидесятидолларовых банкнотов, сложил их и положил под пресс-папье на столе Вулфа.
Глава 2
Часы пробили шесть, когда послышался шум опускающегося лифта. Я сделал вид, что так занят разборкой письменного стола, что даже не
повернулся при появлении Вулфа.